Поговорим о смерти за ужином. Как принять неизбежное и начать жить - Майкл Хебб

В то время, когда Алекс и Антонио произносили свадебные клятвы, За лежала в томографе. Увидев результаты сканирования, врачи встревожились и немедленно перевезли ее в Бостонский медицинский центр. На следующий день Антонио и Алекс позвонили, чтобы справиться о состоянии За, а ее муж едва мог говорить, потрясенный тем, как стремительно развивалась болезнь. Молодожены отложили медовый месяц и поехали в больницу.

К тому моменту За уже потеряла способность говорить по-английски. Антонио отправился в палату, чтобы помочь переводить с итальянского, а Алекс заговорила с хирургом, который сидел снаружи и не отрывал глаз от экрана компьютера.

– На что смотрите?

– Это снимки ее мозга, – ответил он. – Глиобластома. Я полагаю, последняя стадия.

Алекс на минуту вышла из больницы и позвонила матери, чтобы та нашла информацию в Интернете. В те времена ни у кого еще не было смартфонов с прямым выходом в сеть. Она узнала, что это один из самых кошмарных диагнозов, которые ставят пациентам. Фактически приговор: пятипроцентный шанс, что больной проживет еще пять лет.

За сделали операцию, затем начали лучевую терапию. Никто из семьи, кроме Алекс, не был в курсе прогнозов За. На самом деле они и не хотели этого знать.

Спустя несколько месяцев стало понятно, что радиотерапия не помогла. Врачи советовали сделать повторную операцию. Это до сих пор приводит Алекс в ярость: «Если бы только у них был специалист по паллиативной помощи! – восклицает она. – Он бы никогда не порекомендовал ничего подобного! Ни за что! Зачем снова вскрывать череп и лезть в мозг?» В тот момент и врачи За, и сама Алекс уже знали, что на самом деле надежды на выздоровление нет.

За не знала о положении дел, и это больше всего мучило Алекс. Она снова и снова разговаривала с больничным соцработником, пытаясь убедить его:

– Что если За хочет написать письма для дочери, которые та прочтет, когда станет взрослой, на шестнадцатый день рождения, на свадьбу? Что если она хочет подготовить дочку к мысли, что мамы скоро не станет? Это же ненормально!

– Вы не можете принять это решение за нее, – отвечал соцработник. – Все, что вам остается, – это сказать За, что если бы речь шла о вас, то вы бы хотели знать все.

Алекс хорошо помнит, как сидела подле постели За. Они обе не знали, как приступить к разговору. Наконец За сказала:

– Не хочу говорить об этом.

– Хорошо, За, – ответила Алекс.

Сейчас Алекс вспоминает: «Мне потребовались месяцы, даже годы, прежде чем я смогла спокойно вспоминать об этом. Я была так подавлена смертью За. Сейчас очевидно, что у всех нас было посттравматическое стрессовое расстройство. В каком-то смысле для нее это было пыткой, а нам нужно было время, чтобы снова начать мыслить здраво и дышать полной грудью. И, когда все прояснилось, я никак не могла понять, как же мы позволили этому случиться? Как позволили ей умереть худшей из смертей? Как с этим теперь жить? Мы не дали ей узнать о диагнозе, не предоставили права самой принимать решение. Если б мы разговаривали в кругу своей семьи о смерти раньше, то справились бы в той ситуации».

Смерть За и опыт, который обрела Алекс, привели ее к созданию организации Engage with Grace. Ее миссия – облегчить для людей момент встречи смерти, приучив их говорить о ней и задавать друг другу вопросы о том, чего бы они хотели.

И все же есть один момент в истории За, который Алекс вспоминает не с сожалением, а с облегчением. Когда смерть подошла совсем близко, члены семьи отвели ее врача в сторону и сказали, что хотят забрать За домой.

«Нет, – заявил врач, – ее случай слишком сложный». Алекс, которая так много и активно высказывалась во время болезни За, впала в ступор, встретив это однозначное «нет». Однако Антонио и Джон, муж За, были непреклонны. «Мы везем ее домой», – твердо сказали они.

На следующий день За лежала в кровати, в доме, где она выросла, в окружении знакомых запахов и звуков. Ее двухлетняя дочь забралась в постель к За и положила голову ей на плечо. В больнице девочка избегала контакта с матерью, по-видимому, подавленная и потрясенная всей этой больничной драмой. Впервые за неделю За открыла глаза, полностью придя в себя, и встретилась взглядом с дочерью. А потом закрыла их уже навсегда и умерла в своей постели на следующий день.

Несомненно, Алессия – так звали малышку – впоследствии захотела бы узнать о последних моментах жизни ее мамы. И это поистине подарок судьбы для всех: для матери и дочери, для брата Антонио и мужа Джо, для невестки Алекс – что последнюю ночь За провела дома с семьей и что последним, что увидели ее глаза, было лицо дочки. Болезнь и обстоятельства смерти За трагичны, но Алекс испытывает благодарность от мысли, что в последний момент она увидела нечто столь прекрасное.

Когда я попросил писателя Тима Ферриса поделиться рецептом, по которому готовил близкий ему покойный, Тим прислал рецепт простой настойки от бессонницы. Яблочный уксус, мед и горячая вода. Он смешивает эти ингредиенты с почти религиозным благоговением. Каждый раз, ощущая этот кисло-сладкий запах, Тим вспоминает одного из своих наставников – доктора Сета Робертса – и глаза его невольно наполняются слезами. Феррис, пожалуй, самый известный экспериментатор нашего времени. Его имя ассоциируется с понятиями биохакинга и персональной оптимизации. Многие из его приключений ведут в неизведанные кроличьи норы, но при этом простая смесь из трех ингредиентов оказалась для него самым действенным лекарством от бессонницы. И самым дорогим сердцу символом отношений, которые он так ценил.

Если попросить людей рассказать о самой запомнившейся им трапезе, то никогда не услышишь историю про ужин в «Нома»[21] или в каком-то еще ресторане, получившем звезду Мишлен. Поверьте, я задавал этот вопрос сотням людей. Мэри Фрэнсис Кеннеди Фишер, гастрономический обозреватель из США, писала: «Кулинария была, есть и будет неразрывно связана с искусством, подобным братской любви».

Наше отношение к еде связано с глубоко личной историей дружбы и любви. И речь не только о романтическом ужине на берегу Сены. Это может быть и большое семейное застолье, ведь, как мы знаем, чем больше людей за столом, тем лучше.

Когда мы вспоминаем блюда, которые готовили наши близкие, когда сами готовим по их рецептам и едим, все наши рецепторы подогревают ожившую память. Кусочек пышной булочки с корицей, шипение латкеса[22] на сковороде, нежная грудинка, тающая во рту, неразборчивые каракули на полях поваренной книги – все это отпечатки прошлых отношений с человеком, которого больше нет с нами. Да, связь с ним скорее всего не была сформирована именно едой, но еда была «свидетелем» формирования этой связи.