Глина - Дэвид Алмонд

— Оживай, — шепчет. — Шевелись!

И вздохнул, словно от счастья.

— Смотри, Дейви, — говорит. — Смотри пристальнее. Смотри прямо в глаза духа, Дейви. Когда я скажу: «Видишь, он шевелится», ты увидишь, как он шевельнулся.

Поднял к моим глазам. Снова провел перед ними рукой.

— Ну, Дейви, — шепчет. — Видишь, он шевелится.

И тут я увидел и едва не вскрикнул от испуга, но он мне не дал. Уронил фигурку на скамью, зажал мне рот рукой.

— Никому не говори, Дейви. Пообещай мне. Прямо сейчас.

Глядя ему в глаза, я кивнул. Протянул руку, дотронулся до младенца. Холодная твердая глина — и только.

— Видел, на что мы способны? — шепчет. — Мы с тобой, Дейви. Ты должен забыть всех своих друзей и…

Тут снаружи раздались шаги, и он резко отпрянул.

— Помни! — говорит. — Никому и ничего! Ни слова!

В дверь сарая постучали, вошел отец О’Махони. Возвышается рядом с нами — черный костюм с единственной белой полоской на горле. Волосы отсвечивают медью. От него пахнет ладаном.

— Вот вы где, ребятки, — говорит.

— Здравствуйте, святой отец, — говорю.

— Приветствую, Дейви. Смотрю, Стивен, у тебя уже завелись друзья.

Стивен улыбнулся:

— Да, святой отец.

— Вот и отлично.

Священник провел пальцем по пыли на скамье. Поставил распятие прямо. Взял младенца.

— Среди нас теперь живет художник, Дейви. Ты когда-нибудь раньше видел такое великолепие?

— Нет, святой отец.

— То-то же. Воистину, Господь щедро наделяет некоторых талантами. Благодарение Ему! — Он перекрестился. На некоторое время задержал на мне взгляд. — У тебя все в порядке, Дейви?

— Да, святой отец. Да.

— Ничего тебя не беспокоит?

— Нет, святой отец.

Он положил раскрытую ладонь мне на голову, задержал.

— А некоторых Господь наделяет верным и простодушным сердцем, — говорит. — Ты это видишь, Стивен?

— Вижу, — говорит.

— Есть люди, которые готовы этим воспользоваться. Из дурных помыслов.

— Знаю, святой отец. Дейви мне будет хорошим другом, святой отец.

Священник сомкнул ладони и кивнул нам обоим.

— Вот и отлично, — говорит. — Хочется на это надеяться. В тот недолгий срок, что отведен нам на земле, все мы должны заботиться друг о друге. Нет ничего проще и нет ничего сложнее.

Он поднял в воздух фигурку коленопреклоненного ангела.

— Только посмотрите! — выдохнул восторженно.

Задумался, постучал себя по щеке.

— Может, мне уйти, святой отец? — спрашиваю.

Он рассмеялся, будто вынырнув из забытья.

— Ха! Ну уж нет. В смысле, если Стивен не против обсудить в твоем присутствии кое-какие личные вещи.

Стивен покачал головой: не против, мол.

— Вот и отлично. Он должен представлять, как обстоят дела, если уж вы подружились. Итак. Я только что был у твоей матери, Стивен.

Стивен скис сразу и шепчет:

— Правда?

— Да, — говорит священник. Повернулся ко мне. — Мама твоего друга тяжело больна, Дейви. Ты должен это знать. А еще ты должен знать, что по этому поводу ходят всевозможные слухи. Ты им не верь. Некоторым людям, как вот матери Стивена, выпадают испытания более тяжкие, чем другим.

— Как она? — прошептал Стивен.

Священник вздохнул:

— Мне кажется, получше. Мы помолились вместе. Я ее причастил. Мы поговорили про Уитли-Бей, про здешние пляжи. Ха! Она рассказывала про мороженое, про кулечки с жареной картошкой, про то, как в детстве каталась на карусели. Ей это, похоже, ужасно нравилось.

— Она обо мне упоминала? — спросил Стивен.

— Ну…

— Упоминала?

— Мысли ее блуждают, Стивен. Она много спит. Ей покойно. Лекарство действует.

Он попытался положить руку Стивену на плечо, но тот ее сбросил.

— Она обязательно поправится, сын мой. Возможно, уже очень скоро. Меня в этом заверили.

Опять молчание. Стивен смотрит в пол пустым взглядом. На него оседает пыль. Священник стоит с ним рядом.

— Нельзя забывать, — говорит святой отец, — что и Господу нашему неоднократно выпадали испытания.

Посмотрел в окно, качнул головой. Быстро пробормотал молитву над Стивеном.

— Речь идет об очень личном, Дейви, — сказал священник. — Ты это понимаешь?

— Да, святой отец.

— Вот и отлично. — Он потер руки. — А теперь, — говорит, — насколько я понимаю, твоя тетушка Мэри собиралась поставить чайник.

Открыл дверь, шагнул на выход, потом нагнулся и снова заглянул внутрь.

— Ага! — говорит. Подмигнул Стивену. — Чуть не забыл. Я тут слышал кое-какое хихиканье в адрес твоего нового приятеля, Стивен.

Мы молчим.

— Правда слышал. А хихикала славная девочка, как там ее… выскочило из головы. — Подмигнул снова. — Скоро они все начнут за ним бегать. И за тобой тоже. Вот погоди. — Поднял руку. — Не переживай, Стивен, — говорит. — Тебе тут будет отлично. Обычная жизнь в окружении обычных славных людей… — Повел по воздуху рукой, благословил нас обоих и исчез.

— Идиот безмозглый! — прошипел Стивен. — Вот в таких нас и пытались превратить в Беннете! — И повторил, подражая голосу священника: — «Тебе тут будет отлично. Обычная жизнь. Обычные люди». Кретин.

Взял ангела и шваркнул об пол.

Я попытался его успокоить:

— Ты его не знаешь. Он…

— Будь он проклят! — говорит. — Будь он проклят с этой своей обычностью! Будь оно все проклято!

Вскинул глаза — они так и сверкнули от слез и гнева. Я отвернулся, но он поймал меня за руку.

— И моя мать — будь она тоже проклята, — говорит. — По ней, было бы лучше, если бы я умер!

— Не может такого быть.

— Не может? Тебе-то откуда знать? — Он заплакал. — Никому не говори! Никому, чтоб их всех! Никому!

И снова взял младенца. Уставился на него.

— Оживи! — рявкнул. — Шевелись, ты, безмозглый! Оживи!

Тот вдруг дернулся у него в ладонях. Я закрыл глаза, снова открыл. Лежит неподвижно. Стивен прищипнул ему крылышки на спине. Прищипнул хвост с зазубринами. Поднял к губам, зашептал что-то.

— Будь они все прокляты, — говорит.

Крылышки начали расправляться. Младенец приподнял голову. Казалось, сейчас взлетит. И тут Стивен как шваркнет его об пол, рядом с ангелом.