Я люблю Нью-Йорк - Линдси Келк

— Итак, что касается свиданий... Я подумывала о чем-то кокетливом и в то же время забавном... И при этом классическом. И практичном. Невозможно быть сексуальной, когда некомфортно себя чувствуешь.

Дженни заставила продавщиц забегать по магазину, лишь слегка взмахнув рукой.

Я стояла в одних трусиках, выглядывая из-за деревянной двери в ожидании следующей партии одежды. И вскоре она была передо мной. «Вера Вонг» в лавандовых тонах. «Тони Берч». «НанеттЛепор». «Ди, ви, эф». «3.1. Филип Лим». «Пол энд Джо систер». И опять «Марк Джейкобс». Это было так весело.

— Что на тебе сейчас? — громко спросила Дженни через дверь.

— Наверное, ничего, — ответила я, выскальзывая из умопомрачительного платья «Марк бай Марк Джейкобс» из шелка с принтом с американской проймой. — Белье, я так полагаю.

—У меня возникло страшное подозрение, что мне ж стоит на это взглянуть.

И это подозрение подтвердилось, когда Дженни увидела мои простецкие трусики из универмага «Маркс энд Спенсер» с сердечком и не сочетающийся с ними лифчик. Затем она смешно порозовела, когда я призналась, что точно не знаю, какой у меня размер груди.

— Это просто ненормально, — сказала Дженни, качая головой и разглядывая несколько бюстгальтеров разных форм и размеров. — Ты хочешь, чтобы к сорока годам твоя грудь отвисла до колен?

Тут меня затолкали обратно в новую среду моего естественного обитания — примерочную. Я осталась один на один с целой кучей моделей: лифчиков поддерживающих, с широкими бретельками и силиконовых, без спинки, лифчиков без бретелек, лифчиков с глубоким вырезом, мягких лифчиков, лифчиков с плотными чашками и наполовину плотными чашками. Прежде чем банк, выпустивший мою кредитную карту, понял, что происходит, я побежала на другой этаж покупать шлепанцы, сандалии без каблуков и модельные туфли к своим новым нарядам. Несмотря на все заверения Дженни, будто хит сезона — это босоножки-гладиаторы, я не могла избавиться от мысли, что они больше подойдут моей двоюродной бабушке Агате, чем мне. Наконец Дженни оставила свои увещевания. Зато мы забрали с собой балетки, шлепанцы «Гавайанас» и две пары туфель на танкетке.

Мы направились к выходу из магазина, увешанные сумками — большими, средними и маленькими. Меньше чем за четыре часа исчез мой месячный заработок, но я так радовалась крошечным подростковым размерам на этикетках (на одной вещице даже значилась цифра 6!), что не испытывала никаких угрызений совести (пусть даже в Англии это обычный десятый размер). Нажав кнопку, я приняла обычный вид, с каким езжу в лифте, пока Дженни копалась в сумочке, — крепко держи покупки, не встречайся взглядом с другими пассажирами, смотри прямо перед собой. Но вместо себя в зеркальных дверях лифта я вдруг увидела совершенно другую девушку. Не такую, как на свадьбе Луизы (там была всего лишь все та же я, но с более ярким макияжем и хорошей укладкой), а буквально «девушка с обложки». Мои волосы мягко шуршали, когда я чуть поворачивала голову, благодаря искусству Рейзора, глаза стали огромными, как у Бэмби, губы — соблазнительными. Волнение же из-за растраты месячного взноса по ипотеке на одежду и косметику придавало лицу волнующий румянец, который не нарисуешь никакими средствами. К тому же я знала, что у меня в сумке еще очень много всего интересного, и жаждала вернуться в отель.

— Поторопись же, в это время нелегко поймать такси, — пробормотала Дженни, когда двери открылись и мое прекрасное новое отражение исчезло. — Признайся, ты на себя засмотрелась?

— Да.

— Умница.

Дженни взяла меня за руку и потащила прочь из моего нового любимого места на всем свете.

Подумаешь, что теперь я официально банкрот. По крайней мере я обанкротилась самым стильным образом. К тому же я была слишком занята разглядыванием Лексингтон-авеню, чтобы думать об этом. Улица казалась слишком суетливой, слишком оживленной и слишком шумной, но меня это только восхищало. Взглянув направо, я застыла, потрясенная видом на, казалось бы, бесконечный центр города, который открывался благодаря шахматному порядку застройки. Повсюду небоскребы, упирающиеся в самое небо. Множество гудящих такси и слепящий солнечный свет дополняли картину всеобщей суматохи, которая все s нарастала, так что даже воздух стал казаться разреженным. Я подумала, что тут безумно красиво.

— Как ты считаешь: сколько ты еще пройдешь, прежде чем рухнуть в обморок? — спросила Дженни, возвращая меня с небес на землю.

— Ну... минут пятнадцать.

Я не вполне поняла, был ли это вопрос или она просто подначивала меня. На самом деле идти мне совсем, совсем не хотелось.

— Тогда стоит пройти пешком, как можно дальше.

Она кивнула в сторону перехода и бросилась под колеса автомобилей.

— Пошли, Энджи!

Мы пересекли дорогу и отправились дальше, добрались до Парк-авеню и даже кое-как миновали Мэдисон. Пятнадцать минут пешком казались мне вечностью.

— Я хотела дойти до Пятой авеню, — громко сказала Дженни, вытягивая руку, когда мы перешли последнюю дорогу. — Давай поймаем такси.

Если такое вообще возможно, поездка на такси по Манхэттену взволновала меня еще больше. Мы мчались по Пятой авеню, со свистом пролетая по пять домов сразу, а затем останавливаясь на светофорах, так что мои пакеты, голова и живот не один раз ударялись о перегородку между нами и водителем. На каждой остановке передо мной возникала какая-нибудь достопримечательность. Собор Святого Патрика возвышался над всеми магазинами самым несуразным образом, как если бы какую-нибудь забегаловку разместили близ фешенебельного универмага «Харви Николс», но здесь, в Нью-Йорке, это выглядело удивительно гармонично. Когда мы миновали огромную общественную библиотеку с ревущими львами на фасаде, я не смогла удержаться от мысли, что, если бы такие гигантские львы сторожили все библиотеки, возможно, люди стали бы больше читать. Или по крайней мере чаще сюда приходить, чтобы сфотографироваться у львов на спине.

— Эй, видишь Эмпайр-стейт-билдинг?

Дженни указала через мое окошко на неприметное здание сбоку. Я видела лишь огромную толпу людей, даже когда прижала лоб к стеклу, а потом отпрянула в ужасе, заметив отвратительные грязные следы, оставленные предыдущим пассажиром.

— О, черт, а так хотелось его увидеть! — сказала я, откинувшись назад и пытаясь не думать о других пятнах вокруг нас.

— Уверена, оно и завтра никуда не денется! — заявила Дженни, когда я повернулась назад, глядя через заднее стекло, — шпиль все выше и выше уходил в небо, по мере того как мы отдалялись.

Водитель вдруг снова резко затормозил, и я стукнулась подбородком о заднее сиденье.

— Через минутку ты увидишь Флэтайрон-билдинг, или «Утюг», а это намного круче.

Она не соврала. «Утюг» показался мне просто невероятным — треугольный с острыми краями, но в конце концов мне нравилось все, что я видела. Красиво, логично, крутой очень по-нью-йоркски. Нью-Йорк невероятно отличался от Лондона, и если этот водитель не начнет обращаться с рулем, аккуратнее, он станет последним городом, который я видела в своей жизни. Через пятнадцать минут мы доехали до конца острова и остановились у Южной паромной пристани.