Восток - Эдит Патту

Знал ли кто-нибудь еще об этом? Только мама и папа или?.. Недди знал?

Нужно обязательно выяснить.

Недди был у соседей, помогал чинить забор. Я подобрала плащ. Носить его мне больше не хотелось. Дрожа от волнения, я направилась на ферму Торска.

Смеркалось, когда мы закончили чинить забор. Я пожелал доброго вечера Торску и проводил его взглядом. Он был хорошим человеком. Интересно, что бы он подумал, расскажи я ему, как шесть дней назад белый медведь зашел к нам в большую комнату и попросил отдать ему Роуз в обмен на здоровье Зары и богатство для всей семьи. Я представлял недоуменное выражение лица Торска. А потом он улыбнулся бы и сказал:

– Одна из твоих сказочек, да, Нед?

Звучало и правда как сказка, которую рассказывают детям зимним вечером у камина. Похоже на историю про Локки[9], превращенного в белого медведя, который требовал жизнь одной девушки в обмен на вечное счастье Мидгарда, мира людей. Такое на самом деле в обычной жизни не случается.

Я любил старинные волшебные истории, но в жизни мне не хотелось разговаривать с животными, которые приходят с таинственными просьбами в дождливые ночи. Такие приключения подходят для сказок, там и должны оставаться.

Шесть дней я пытался убедить себя, что все это мне приснилось. Что нам всем приснился одинаковый сон. Может, так оно и было.

Но я знал, что это не сон. На следующий день медведь должен был вернуться.

Мы с сестрой больше не разговаривали после того вечера, но я наблюдал за Роуз и подозревал, что она собирается уйти с медведем. Эта мысль наполняла меня невыносимой болью. Я поклялся себе, что не отпущу ее – не важно каким способом.

Когда я подходил к нашей ферме, то вдруг с удивлением увидел, что Роуз направляется ко мне. Было холодно, но она несла плащ в руке. Я забеспокоился. Когда она подошла ближе, я заметил, что она очень бледна, а в глазах какое-то странное выражение. Сначала я подумал, что она плакала, но следов от слез не было видно.

– Роуз, что такое? Что случилось? – Я испугался, что Заре стало хуже.

Роуз посмотрела на меня, как будто пытаясь прочесть что-то в моем взгляде.

Потом вдруг взяла плащ, встряхнула его и расстелила на земле.

– Роуз?

Она ничего не говорила.

– Ты дрожишь. Почему ты не надеваешь плащ?

– Ты знал? – Голос ее звучал серьезнее, чем обычно.

– Знал – что?

– Про обман? «Ложь о рождении Роуз»! Вот она, здесь. – Сестра ткнула пальцем в рисунок на плаще.

Я с изумлением посмотрел на нее.

– Ложь, Недди. Я родилась вместо восточной Оливи. Но на самом деле я Ниам! – Она с вызовом произнесла имя.

Я все еще не мог понять, хотя во мне зашевелились подозрения.

– Я родилась на север, а не на восток, Недди. Я настоящая северная девушка.

Роуз встала на колени и указала на белое облако к северу от розы ветров на своем плаще.

– Белый медведь, – сказала она.

Вот так она и узнала правду, о которой я уже давно догадывался.

Она прочитала это у меня на лице.

– Ты знал, не так ли, Недди?!

Я молчал несколько секунд, потом кивнул. Глаза Роуз наполнились слезами, но она со злостью смахнула их.

– Мне никто не говорил, – поспешил добавить я. – Я догадывался.

– Почему ты молчал?

– Потому что… Это была только догадка, и я… – Как я мог объяснить, что, так же как и мама, не хотел, чтобы Роуз оказалась северной, если это означало, что она всегда будет уходить.

Вдруг, к моему ужасу, Роуз схватила плащ и принялась яростно рвать его на части.

– Север, запад, юг, восток, – приговаривала она. – Это вам и мне урок! – Она кинула мне обрывки плаща и пошла прочь.

Я подобрал их и пошел за ней.

– Рози! Пожалуйста, подожди.

Она остановилась. Я положил руку ей на плечо:

– Прости. Я надеялся, что ошибаюсь. Не верил, что мама с папой могут обманывать нас.

Она повернулась, и я обнял ее. Роуз так сильно колотило, что мне пришлось снять свое пальто и закутать ее.

– Все хорошо, – прошептал я.

Постепенно она успокоилась. Потом подняла глаза на меня и сказала:

– Я пойду с белым медведем, Недди.

– Нет, – резко сказал я. – Ты не можешь.

– Я так решила. Возможно, это и есть моя судьба.

Она показала на верхний кусок плаща, который я нес в руке. Это было изображение белого медведя.

– Ты не должна уходить… Отец не позволит, – запинаясь проговорил я.

– Ему меня не удержать.

– Роуз, пожалуйста, не говори так, как будто это уже окончательное решение. Может, утром Заре станет получше.

Роуз помолчала, потом покачала головой:

– Я подумаю. Но за это ты должен пообещать мне, Недди, не говорить отцу о том, что я знаю правду. Тем более о том, что я собираюсь уйти с белым медведем.

Уцепившись за эту крохотную надежду, я согласился.

Мы вернулись домой к ужину. Никто не заметил, что на Роуз мое пальто, а у меня в руках обрывки ее плаща. Я молча протянул Роуз материю, но она покачала головой, отдала мне мое пальто и пошла на кухню. Я не знал, как поступить с плащом, и просто распихал куски ткани по карманам.

В тот вечер папа впервые заговорил о белом медведе:

– Завтра мы будем вести себя так, как обычно. Но вечером я останусь здесь один, чтобы дать ответ медведю. А вы все пойдете к Торску. Мы придумаем, что ему сказать. Например, что мне нужно кое-что починить, а шум мешает Заре. Будете ждать, когда я за вами приду.

Раздалось сразу несколько голосов, не согласных с таким планом. Мама была твердо убеждена, что им с Роуз нужно быть дома, когда явится медведь. Мы с Виллемом тоже настаивали на нашем присутствии – на тот случай, если животное решит напасть.

Затем заговорила Роуз, тихо и твердо:

– Я должна остаться с тобой, отец.

– Нет, – так же твердо ответил он. – Я не позволю.

– Медведь может потребовать ответ от меня.

– Она права, Арни, – вставила слово мама.

– Нет.