Я намерен хорошо провести этот вечер - Александр Снегирев

На самом деле никто не хотел к нам идти. Мы скучные люди и жили в то время в обшарпанной пятиэтажке в двадцати минутах езды на автобусе от конечной станции метро. Кого заманишь в такую дыру в Новый год? Только Сашка и Марину. Вот они к нам и приходили. Сашок, слегка слабоумный паренек, жил с престарелой мамашей, которая укладывалась спать в девять, несмотря ни на какие праздники. Кроме нас, его никто в гости не звал. Если бы позвали, думаю, даже слабоумный Сашок к нам бы не сунулся. А так он с радостью торчал в нашей однушке до самого утра. Потом тщательно брился моей бритвой, требовал свежий кофе и только после этого отправлялся восвояси. У Марины же было сильное косоглазие и богатый любовник. Когда любовник уезжал на Новый год в командировки, Марина приходила к нам. В существование любовника мы не верили. Мы считали, что Марина сочиняет. А в те годы, когда Марина к нам не приходит, она просто сидит дома одна, а потом говорит, что провела Новый год с этим самым любовником. Сашок проявлял к Марине интерес, выражавшийся в глупом похохатывании, но она редко удостаивала его взглядом даже хотя бы одного глаза. В этом году все изменилось.

Нет, мы не стали остроумнее, а пятиэтажка не превратилась во дворец. Впрочем, не совсем… Поздней осенью одинокий дядюшка моей жены умер во сне от сосудов и оставил после себя просторную квартиру в величавой жилой громаде напротив монастыря. Дядюшка, наследство… Прямо как в книжке. Жена оказалась единственной дядюшкиной наследницей, и мы тотчас въехали в апартаменты, похожие на музей. Ко всему прочему, у дядюшки имелся магазин в переулке у Бронной. Торговали там вещами, очень похожими на антикварные. «Салон Людовик Четырнадцатый».

В одночасье мы разбогатели. Не успел я разобраться в бухгалтерских книгах салона, а жена только-только сменила дядюшкино постельное белье на собственное, как наступило тридцать первое декабря. В квартиру начали поступать гости. Откуда им было взяться? Дело в том, что у дядюшкиного салона была целая армия постоянных клиентов, уважаемых членов общества. Всех их объединяло отсутствие изысканного вкуса и острое желание создать вокруг себя атмосферу старины. Эти господа и дамы скупали у дяди, а теперь у нас подделки работ известных мастеров, мебель «под старину», а также вековой давности документы и фотографии, которые выдавали потом за фамильный архив, создавая себе таким образом родословную. Самых верных своих клиентов дядюшка всегда звал на Новый год в гости. Мы с женой решили не прерывать традицию.

Первым пришел Сашок.

– Кудрявая хата, откуда взяли? – раза четыре поинтересовался Сашок. Он спрашивал бы еще, невзирая на ответы, но жена положила ему большой кусок торта, и Сашок, радостно чавкая, заткнулся. Алкоголь Сашку был противопоказан. На праздновании восемнадцатилетия он впервые выпил рюмочку и через пять минут попытался овладеть собственной мамашей. Она отбилась, оглушив сынка противнем с холодцом. С тех пор Сашку не наливают, а компенсируют спиртное сладостями.

Едва Сашок умял первый кусок торта и взялся за второй, как в дверь позвонили. Явилась Марина. Увидев темные картины на стенах, пузатые комоды в углах и сверкающие люстры на потолке, Марина пожалела, что ее любовник не смог прийти.

– У него срочные переговоры в Лондоне, – громко возвестила Марина, глядя одним глазом на густой бор «под Шишкина», а другим на золоченый канделябр а-ля ампир.

В гостиной на Марину накинулся радостный Сашок.

– Привет, Марин, торта хочешь? Отличный торт! – орал Сашок, суя Марине в нос недоеденный кусок. Марина оскорбленно завращала глазами и спряталась за мою жену. Я унял Сашка, налили Марине ликеру, и она принялась болтать, что ее любовник, которого она теперь называла «любимый», собирается обставлять свой новый загородный дом и что она обязательно порекомендует нас как поставщиков антиквариата. Не успела Марина дойти до перечисления многомиллионных сумм, которые нам сулит предстоящая сделка, как в дверь снова позвонили.

В мониторе видеонаблюдения топтался знакомый, который никогда не мог до нас добраться по причине огромной занятости. Рядом с ним высилась эффектная дамочка. Я отпер замок. Знакомый принялся тыкать в меня своей густой бородой, будто мы с ним были лучшие друзья. Эффектная дамочка оказалась ослепительной синеглазой блондинкой с какими-то особенно пухлыми губами. Я с трепетом узнал в ней ту, чье лицо видел в журнале, на задних страницах, отведенных для светской хроники. Вчера жена решила шикануть и купила глянцевый журнал. Это был не самый дорогой журнал среди тех, которые лежали на витрине. По цене он стоял где-то в середине, даже чуть ниже. Но мы решили вступать в мир роскоши постепенно. Ведь еще недавно мы покупали только дешевенькие кроссворды в пригородной электричке. Журнал этот мы рассматривали до самого утра.

– Моя прихожанка, Жанетта Прохорова, прошу любить и жаловать, – произнес Борода. Ничего удивительного в его словах не было. Борода, а именно так я теперь буду звать нашего гостя, был священником. Он жил по соседству с моей религиозной матерью, так и познакомились.

Блондинка царственно сбросила леопардовую шубку мне на руки. «Мама назвала бы ее Королевой Шантеклерой», – подумал я и вслух пошутил:

– А почему ваша шуба не испачкана краской?

– Пардон? – немного в нос не поняла Шантеклера.

– Ну… в Европе… борцы за права диких животных обливают женщин в дорогих шубах краской, я по телевизору видел, – неуверенно пояснил я.

– Я никогда не хожу пешком, даже по Европе, – бросила Шантеклера.

Я понял, что сморозил нелепость. Но тут Борода промурлыкал что-то, и Шантеклера потеплела:

– Вы такой остроумный, мы подружимся.

Борода подмигнул мне и, взяв под руку спутницу, прошел в гостиную. Когда ее виляющий зад скрылся за выступом стены, я спешно повесил леопарда на крючок и как на крыльях полетел следом. «Мы подружимся», – шелком и блестками шелестело у меня в голове.

При виде Королевы Шантеклеры Сашок вскочил и стал громко представляться.

– Александр, очень приятно! Александр, очень приятно! – безостановочно отрекомендовывался Сашок и совал руку то Шантеклере, то Бороде так быстро, что те не успевали ни ответить рукопожатием, ни произнести в ответ свое имя. Марина же, напротив, принялась сурово сверлить Шантеклеру обоими зрачками сразу, чудом превозмогая косоглазие. Я представил Шантеклеру, Бороду, Марину и жену друг другу. Сашка представлять не потребовалось, он уже раз сто успел сообщить свое имя.

– Ой, как это вы не мерзнете? – удивилась моя жена, намекая на обширное декольте Шантеклеры, являющее на обозрение по половине от двух крупных шаров.

– В моем лимузине всегда поддерживается температура Сан-Диего, вы бывали в Сан-Диего? – отбилась Шантеклера.

Я восхищался ею и сетовал на неразумность жены.

– Нет, до Сан-Диего мы как раз и не доехали, прямо перед Сан-Диего мотор заглох, правда, дорогой? – нашлась жена.

Я промямлил что-то утвердительное, вспомнив нашу единственную заграничную поездку в Турцию за партией спортивных штанов. Это была моя единственная попытка заняться бизнесом. Разумеется, меня постигла неудача. Штаны присвоил Ариф, которому мы их сдали на реализацию.