Дочь Сталина - Розмари Салливан

Женя держала существование этого письма в секрете в течение двадцати лет и рассказала о нем своему сыну Александру только в 1954 году, после смерти Сталина. Она сказала сыну, что в этом письме Надя написала: «Я больше не могу жить со Сталиным. Вы принимаете его за совсем другого человека, но он как двуликий Янус. Он переступит через любого человека на свете, в том числе, и через вас». «Нам всем предстояло узнать, какой человек товарищ Сталин, а Надя уже знала об этом», — так прокомментировал эти слова Александр.

Женя спросила Павла, что им делать с бумагами, и он ответил, что их надо уничтожить. Из-за этого, конечно, нет никакой возможности проверить правдивость всей этой истории, как и многих историй, связанных со Сталиным.

Став взрослой, Светлана всегда считала, что Надя покончила с собой из-за того, что решила, что у нее нет выхода. Как можно было спрятаться от Сталина? Няня Светланы позже рассказала ей, что случайно услышала разговор Нади с подругой за несколько дней до самоубийства. Надя говорила, что ей «от всего скучно, она от всего устала и ничто уже не сделает ее счастливой».

— А как же дети? — недоверчиво спросила подруга.

— Все надоело, даже дети, — отмахнулась Надя.

Такая постоянная скука является признаком глубокой депрессии, но дочери было очень больно услышать такие слова матери. Ее маме было «слишком скучно». Воспоминания о матери у Светланы всегда были очень противоречивые, неясные, колебались между идеализацией и горькой злостью.

Светлана не могла вспомнить, как и когда ей сообщили о смерти матери и даже сказать, кто это сделал. Она помнила только, как был объявлено официальное прощание с покойной, которое началось 8 ноября в половине третьего. Новость о смерти Нади потрясла многих людей, и тысячи москвичей хотели попрощаться с ней, несмотря на то, что многие впервые услышали ее имя, поскольку Сталин строго охранял приватность своей частной жизни.

Открытый гроб с телом Нади поставили в холле ГУМа, где в то время находился не только магазин, но и некоторые государственные учреждения. Ирина Гогуа вспоминала, что людей вокруг скопилось так много, что те, кто не знал о происходящем, интересовались, что же такое продают в магазине, что собралась такая очередь. Когда Зина, жена «дяди» Серго Орджоникидзе, взяла Светлану за руку и подвела к гробу, чтобы она поцеловала холодный лоб матери и попрощалась с ней, Светлана закричала и отпрянула назад. Вид матери, лежащей в гробу, навсегда отпечатался в памяти ребенка. Она испугалась и убежала из зала.

Существует несколько версий о том, как Сталин вел себя на похоронах. По одной из них, он всхлипывал, Василий держал его за руку и просил: «Папа, не плачь!». По другой, которая принадлежит Молотову, мужу Полины, всегда вспоминается образ Сталина, приближающегося к гробу со слезами, текущими по щекам. Он горько сказал: «Я не спас ее». Я услышал и запомнил эту фразу: «Я не спас ее». По воспоминаниям Светланы, когда Сталин «пришел прощаться на гражданскую панихиду, то, подойдя на минуту к гробу, вдруг оттолкнул его от себя руками и, повернувшись, ушел прочь, сказав только одну фразу: «Она ушла как враг». Слышала ли Светлана эти слова сама? Вполне возможно, она узнала о них позднее, поскольку этот эпизод никак не похож на наблюдения бьющейся в истерике шестилетней девочки. Скорее всего, ей рассказал об этом кто-то другой.

После гражданской панихиды гроб на задрапированном пушечном лафете, накрытом цветами, повезли на Новодевичье кладбище. Его сопровождал почетный караул. В процессии за гробом шел Сталин с Василием, Светлану на кладбище не взяли.

Светлана считала, что ее отец никогда не бывал на могиле матери. «Ни единого раза. Он не мог. Он считал, что, совершив самоубийство, мать стала его личным врагом». Тем не менее, водители Сталина рассказывали о его тайных ночных поездках на могилу, особенно во время войны.

В «Правде» напечатали очень формальное официальное сообщение о смерти Нади. Ее самоубийство было государственной тайной, хотя о нем знал весь аппарат. Детям, а также общественности, рассказали, что Надя умерла от перитонита после приступа аппендицита.

Только спустя десять лет Светлана узнала правду о самоубийстве матери. Хотя это может показаться удивительным, так было на самом деле. Ужас, который Сталин распространял вокруг себя, прежде всего коснулся тех, кто был рядом с ним. Кто решился бы сказать дочери Сталина, что ее мать покончила с собой? Многих расстреливали только за то, что они знали правду. Вскоре стало «плохим тоном» просто упоминать Надино имя.

Для Сталина смерть Нади стала настоящим ударом, но он оправился от него. Он писал своей матери:

Приветствую тебя, дорогая мама!

24 марта 1934

Я получил варенье, имбирь и чакчели (грузинское печенье). Детям очень понравилось, и они просят передать тебе спасибо. У меня все хорошо, так что не беспокойся обо мне. Я могу смириться со своей судьбой. Не знаю, нужны ли тебе деньги, но на всякий случай, высылаю тебе пятьсот рублей…

Будь здорова, дорогая мама, и не падай духом!

Целую,

твой сын Сосо

P.S. Дети кланяются тебе. После смерти Нади моя личная жизнь непроста, но сильный человек всегда должен быть мужественным.

Но раны, нанесенные детям смертью одного из родителей, могут быть не так заметны, однако быстро не проходят. Отчасти потому, что сама мысль о смерти не укладывается в их головах. Они только понимают, что их бросили. Сводный брат Светланы Артем Сергеев вспоминал празднование ее седьмого дня рождения, которое состоялось через четыре месяца после смерти матери. Все приглашенные принесли подарки. Светлана, которая еще не совсем понимала, что значит слово «умерла», спросила: «А что мамочка прислала мне из Германии?» Еще она боялась спать в темноте.

Ее подруга детства семилетняя Марфа Пешкова, внучка писателя Максима Горького, вспоминала, как была у Светланы после смерти матери. Светлана играла в куклы. По полу были разбросаны куски черной ткани. Она пыталась сделать куклам одежду из этих обрывков и рассказывала Марфе: «Это мамочкино платье. Мамочка умерла, и я хочу, чтобы мои куклы носили мамочкино платье».

Светлана всегда делила свою жизнь на две части: до смерти матери и после нее, когда весь мир полностью изменился. Ее отец сразу же решил переехать из Потешного дворца, где все напоминало ему о Наде. Николай Бухарин предложил ему свою квартиру на первом этаже здания кремлевского Сената, который также называли Желтым дворцом, где когда-то была резиденция Ленина.

Квартира была длинная и узкая со сводчатыми потолками и темными комнатами. Она также служила Сталину рабочим кабинетом. Светлана возненавидела это место. Единственной знакомой вещью здесь была фотография Нади, сделанная в Зубалово. На ней была надета ее любимая вышитая шаль. Фотографию Сталин увеличил и повесил над изысканным резным буфетом в столовой. Светлана собрала в своей комнате вещи, напоминавшие ей о матери. Кабинет Сталина находился этажом выше, Политбюро собиралось в том же здании.