Конклав ночи. Охотник - Александр Сивинских

– Да чего там, – отмахнулся Игнатьев. – Это ты не грузись, тезка. Книга ко мне сама вернется. Не в первый раз.

– Что?

– Она меня выбрала, Родя. Признала владельцем. А может, хранителем. И вернется все равно. С тобой или, – он гаденько хихикнул, – без тебя.

– Типун тебе на язык, кровосос, – пробормотал я.

* * *

Весила Книга Рафли килограмма три. Толстые корки скреплялись между собой двадцатью тремя медными кольцами. На кольцах имелись насечки, но такие мелкие, что я и в лупу не смог разобрать, письмена это, рисунки или просто орнамент. Страницы выглядели как пергаментные; все проложены тонкими листами непонятного материала вроде слюды. От раскрытия книгу оберегали два хитрых, тоже медных, замочка. Думаю, при желании сломать их не составило бы труда.

Соблазн полистать одну из знаменитых отреченных книг был, конечно, огромным. Не исключено, что именно этот манускрипт входил в пропавшую библиотеку Ивана Грозного. Что именно в нем безумный царь видел лица или имена бояр, которых считал заговорщиками, посягающими на его власть. Разумеется, то не было правдой ни на йоту.

Если Книгу Рафли впрямь написал Чернобог, каждый знак в ней, каждая точка, каждая виньетка на миниатюрах была пропитана ложью. Достоверной, как самая чистая правда, убедительной и от этого еще более страшной – ложью.

Что текст? Даже переплет таил в себе угрозу. С первого взгляда на него создавалось ощущение: и узор тиснения, и сеточка мелких трещин, возникших от старения кожи, непременно что-то означают. Казалось, стоит внимательно посмотреть на переплет минуту-другую, и откроется некий тайный код. Но минуты шли, код не открывался, увиденные образы через мгновение оборачивались обыкновенным переплетением линий. Зато росло какое-то тупое раздражение, какая-то безадресная злость. Появлялось острейшее желание, чтобы вот сейчас кто-нибудь вошел, помешал изучать неподдающиеся расшифровке узоры. И тогда-то, в конце концов, нашлось бы на ком сорвать злобу.

Поймав себя на этой гадостной мысли в очередной раз, я ругнулся, набросил на проклятый манускрипт мешковину, перевязал шпагатом и сунул сверток в оружейный сейф.

Раздражение, однако, не прошло.

Не знаю, как у других, а у меня для успокоения нервов имеется ровно три надежнейших средства. Все три действуют лучше всего после подготовительного этапа, который заключается в посещении бани. Истопив ее, выждав, чтоб «выстоялась», напарившись всласть, следует приступить к способу один, два или три. Способ номер один: заключить в объятия представительницу прекрасного пола и ласкать до полного изнеможения. Своего или ее. Способ номер два: степенно употребить под щи или пельмешки бутылочку «беленькой». После чего, допивая вторую полулитру, играть на гитаре и петь душевные песни. Опять-таки до изнеможения. Способ номер три самый быстродействующий. Нужно заняться снаряжением боеприпасов и уходом за оружием.

Конечно, схемы под номерами один и два на сторонний взгляд выглядят более заманчиво, однако в третьем имеется особая прелесть. Понять ее способны только завзятые охотники да, может быть, военные. Или влюбленные в свое дело оружейники.

К тому же я всерьез побаивался, что контакт с дамой может завершиться не благостно, а напротив, печально. Слишком уж отчаянно мне хотелось рвать и метать. То же самое опасение относилось к алкоголю. Пьяный псих куда опаснее трезвого. Именно поэтому я остановился на «оружейном» методе лечения нервов.

Вдобавок мне скоро должны понадобиться специальные боеприпасы.

Баню я решил оставить на потом.

Первым делом почистил и поправил на «тонком» оселке ножи, топорик и казацкую шашку. Вообще-то шашка – почти идеальное оружие для ближнего боя. Тело низшего упыря сравнительно непрочно. Рассечь его от шеи до седалища или смахнуть голову сможет и подросток. К сожалению, в использовании шашки существует единственный недостаток. Или ограничение. В тесных помещениях и подвалах, где мне чаще всего приходится орудовать, длинный клинок, цепляющийся то за одно, то за другое, часто оказывается скорее обузой. Поэтому с некоторой поры я и прекратил пользоваться шашкой, переключившись на кинжалы.

Их у меня два. Оба (так же, как засапожный нож) выкованы на заказ из зубьев старинной бороны. Это не прихоть и не понты. С древнейших времен известно, что зуб бороны убивает упыря гарантированно. А уж если из него откован кинжал… У моих – тридцатисантиметровые лезвия; слегка загнутые, обоюдоострые; крепкие овальные гарды и рукоятки из лосиного рога. Гвозди ими рубить, может, и нельзя, но конечности у кровососов отсекаются без проблем. И черепа пробиваются как тыквы. Проверено.

Покончив с холодным оружием, взялся за огнестрельное. Сначала почистил старый двуствольный обрез «тулки», потом «Моссберг», оба зарядил. Детей и супруги у меня нет, поэтому ружья предпочитаю держать с патронами в стволах. Привычка для моей профессии чрезвычайно полезная, хоть и грубо нарушающая технику безопасности.

На сладкое взялся за любимый процесс изготовления боеприпасов. Картечи у меня имелось в достатке, а вот пули кончались. Классическая пуля «федерал» для помпового ружья цельносвинцовая, я же использую сплав. Семьдесят процентов свинца и тридцать серебра. Конечно, заряд обыкновенной свинцовой картечи, угодивший в голову или грудь, не оставляет кровососу ни единого шанса дождаться следующего заката. Однако «сержанты» дьявольски быстры. Далеко не всегда удается попасть куда хотелось бы. И тут-то небольшое количество серебра в боеприпасе оказывается той волшебной крупинкой, что запускает реакцию немедленного испарения упыря. Как кристаллик соли, который, попав в перенасыщенный солевой раствор, заставляет его мгновенно закристаллизоваться.

Только и этого мне мало. Сердцевину пуль я начиняю ртутью. Вот уж это для нетопыря – полный напалм. Хуже термоядерного удара. Почти то же самое, что лучи полуденного солнца. Грамм ртути способен заменить полкило серебра – и этим все сказано.

Я надел брезентовый фартук, рукавицы, натянул респиратор и разжег газовый горн. Прежде у меня был электрический, но кто-то из садоводов пожаловался в «Горэлектросеть», будто, когда я его включаю, весь сад переходит на «щадящий» режим питания. Лампочки моргают, холодильники вырубаются, телевизоры гаснут. Кляузника я, понятно, вычислил и выжил из садоводческого братства к чертовой матери. Без пыток и угроз, с помощью одних лишь методов социального давления. Просто объяснил народу, что у нас здесь почти коммуна, стукачи не нужны.

С электропечью, однако, пришлось расстаться все равно.

Расплавив в тигельке свинец и серебро, я залил его в форму. Дождался, пока остынет, снял верхнюю половинку формы. Пять блестящих стаканчиков нетерпеливо ждали, чтоб я наполнил их крепчайшим, поистине сногсшибательным пойлом. С огромными предосторожностями я поместил в каждую из заготовок капельку ртути, сверху – чешуйку асбеста. Залил новой порцией сплава. Прикрыл форму другой крышкой, стянул струбцинами. Когда пули окончательно остыли, вытряхнул на стол, поправил ножом насечки на передней части, снял приливы. Готово. Фирменные снаряды «нарцисс» для вас и ваших ночных кошмаров.