Исторические новеллы - Ашер Бараш

принесем провидцу, ведь в котомках у нас пусто, кончилась еда, нечего нам поднести божьему человеку в дар. В котомке у нас всего четверть серебряного сикля, но такой маленький подарок даже стыдно ему нести.

Саул посмотрел на него отсутствующим взглядом и сказал:

— Завтра я предстану перед провидцем, следуй за мной!

И оба они направились наверх, в Раму.

XIII

Самуил[6], сын Элканы, провидец, левит, следовал священным традициям: он был судьей и священником и часто вещал перед народом. После спасения еврейских колен возрос его авторитет в народе, слава его распространилась от Дана до Беер-Шевы. Спокойная в течение многих лет жизнь в Шило сделала его степенным, уравновешенным; прежде, чем совершить что-либо, он хорошенько все обдумывал, взвешивал. Любой гнев он умел скрыть, заглушить внутри себя, не давал ему вырваться наружу. Равного ему по самообладанию не было во всей стране. В сердце Самуила жила только одна мысль: чтобы народ израильский следовал заветам Торы, учению Моисея, чтобы все были связаны святыми обрядами, знали ученье Божье и соблюдали Законы Его. И если ему посчастливится, он опять построит Храм в Кирьят-Иеариме, внесет туда Скинию, священные реликвии, нагрудник первосвященника, чтобы Храм этот стал известен и прославил благочестивый народ. Не из жалких досок и полотна, а из кедрового дерева и камня построен будет этот Храм, и будет он домом избранных, куда устремятся люди со всех концов страны черпать там веру и святость. Не царь-человек, как это принято у других народов, будет царем Израилевым, а Бог на небесах будет их царем, а Святой человек, исполнив Его волю, будет защитником Израиля на земле, вождем страны. Однако с течением времени сердце его преисполнилось сомнениями. Ему перестало казаться, что он сможет сплотить израильтян в единый, святой народ, отличный от соседних, во всем следующий заветам предков. Ведь сейчас только немногие понимают Священное Писание, а не знающие законы предков не отказываются от права на свою долю в стране. Они умеют только требовать, а на деле, если судить по поступкам, ведут себя, как чужие.

Тогда он создал в Раме школу пророков, по подобию касты жрецов, но только для праведников из народа. Однако среди избранных им мало было таких, которые своим поведением и манерами отвечали требованиям справедливости. Только малое число их выполняло свое предназначение от всего сердца, честно, большинство же, хотя внешне и походило на аскетов, искало лишь удовлетворения своей похоти везде, где было возможно. У них в потайной комнате даже нашли женщину, с которой они блудодействовали. Он вспомнил членов семьи Элии, их прегрешения в Храме в Шило, и сердце его зашлось от страха и отвращения.

И Храм не мог он построить, как ему хотелось, хотя люди щедро несли подаяния и серебром и золотом. Рука чужеземцев-завоевателей из отдельных провинций страны тяготела над ними. Между Иудеей и Эфраимом не улеглись распри из-за места для Храма. Сыны Иехуды говорили, что только в их наделе место для Храма, который будет издавать законы, мирские и духовные, а сыны Эфраимовы — что место для Божьей Скинии именно в Шило, и только там ей стоять. Самуил не мог заставить стороны прийти к согласию, примирить вождей этих колен, да и сам страшился стать на чью-либо сторону в этом споре. Он не мог приходить с проповедями к северным коленам Израилевым по причине их отступничества от божественных повелений и законов, ибо они глумились над ним.

Случилось то, чего он больше всего боялся: в его собственном доме завелась эта напасть. Оба его сына, на которых он возлагал такие надежды, не пошли по его пути, не захотели следовать повелениям Божьим и соблюдать Его законы. Только удовольствия и сиюминутные радости жизни тешили их сердца. Его горе усилилось еще и тем, что жена его поощряла поведение сыновей, нимало им не огорчаясь.

Бывало, вопрошал он в душе своей: вот хранятся у меня избранные произведения, любимые моим народом, нет недостатка в законах и его толкованиях, но кому, кому оставлю все это, кому поручу, кому передам? Что будет со всем этим? Что станется с нами, если превратимся в людей, заботящихся только о хлебе насущном?

Вражда с соседями, хотя и не прорвалась еще наружу, грозила каждую минуту обернуться войной. Соединятся филистимляне, амалекитяне, аморреи и даже арамеи и вступят в союз против Израиля. Они обязательно сплотят свои силы и одним фронтом, единым плечом, обрушатся на разобщенный Израиль, чтобы попытаться уничтожить его.

Со всех сторон доносятся до него все крепнущие голоса: «Дай нам царя! Мы хотим быть, как все народы!» Настойчивее всего этого требуют люди, вступающие в торговые отношения с другими народами, уходящие промышлять в разные страны и на близлежащие острова. Возвращаясь из Дамаска, Кипра и Месопотамии, они не устают рассказывать о красоте строений, о высоких крепостных стенах, подымающихся до небес, о традициях и нравах в разных странах, о богатых домах и знатных людях, о многочисленных войсках, их оснащении и готовности воевать ради расширения границ. Обо всем этом они рассказывают с завистью, а слушатели их переполняются суетным желанием покончить, как им кажется, с жалким положением и сделать что-то, дабы возбудить почет и уважение к Израилю.

Возможно, что и в самом деле правы те, которые требуют, чтобы стал над народом царь, и, может быть, именно таким путем удастся превратить государство в процветающее и преуспевающее, поднять его авторитет среди других народов?

Но он, Самуил, однако, хорошо себе представлял, сколько зла ожидает народ, если над ним будет поставлен царь. Он ясно представлял себе, что такое царская власть, господство над всеми и всем. «А может быть, благодаря царю удастся укрепить не только государство, но и Тору, слить Материю и Дух воедино? Неужели он не сможет написать такие законы, чтобы они стали основой государства, чтобы они превратили царя в помазанника Божия, который во всех своих делах будет руководствоваться учением Бога и повелениями первосвященника? Да, надо написать такой закон! Но кто может поручиться, что царь постоянно и неуклонно будет ему следовать, что не пойдет он на поводу