Пробуждение - Иар Эльтеррус

Солнце все больше склонялось к западу, и Кенрик понемногу начал беспокоиться. Где же трактир? Ему давно пора показаться! Не хотелось идти в темноте. Что же делать? Устраиваться на ночлег? Это ведь потребует время хотя бы на то, чтобы хвороста на всю ночь набрать. Без костра он просто замерзнет к утру. Юноша ускорил шаг, надеясь вскоре увидеть огни трактира.

Внезапно какой-то звук привлек внимание Кенрика, и он остановился. Очень знакомый звук. Где-то в чаще, на грани слышимости безнадежно, отчаянно плакал маленький ребенок! Уж детский-то плач юноша, нянчивший младших братьев и сестер, ни с чем спутать не мог. Ребенок заблудился? Но где его родители? Разве мог кто-то оставить малыша в лесу? Только в одном случае — если с ним случилась беда. Наверное, многие назвали бы Кенрика сумасшедшим, но оставить в лесу плачущего ребенка он не мог. Физически не мог и, забыв обо всем, рванулся влево от дороги, быстро углубившись в чащу.

Стволы огромных деревьев мелькали мимо, пару раз юноше даже пришлось перелезать через буреломы. Он бесконечно петлял, спотыкался, падал, вставал и снова бежал, думая только о том, как побыстрее добраться до несчастного малыша, и не запоминал дорогу — не до того было. Плач постепенно становился громче, однако прошло еще минут двадцать, прежде чем Кенрик выскочил на большую поляну. Младенческое «уа-уа» явно раздавалось отсюда. Но где же младенец?..

Юноша растерянно обвел глазами поляну, но никого на ней не обнаружил. Только у самой кромки леса на траве виднелась какая-то темная масса. Подойдя поближе он понял, что это довольно большое мертвое животное, явно из породы кошачьих. Сперва ему показалось, что оно точно такое же, как то, на котором ехал герольд, но, присмотревшись, Кенрик понял, что это не так. Похожее, но другое. Во-первых, черного цвета, не пятнистое, шерсть намного гуще. Во-вторых, значительно больше размером, лапы длиннее и толще, морда другой формы, хвост раздвоен, на обоих его кончиках венчики когтей. Зубы внушали уважение, когти тоже были немаленькие — та еще зверюга, не дай Трое встретиться с ней на узкой дорожке. Убил ее не менее страшный хищник — напрочь разорванное горло ясно говорило об этом.

В этот момент снова раздался младенческий плач. И раздавался он прямо из-под мертвого животного! Кенрик ошалело отступил на шаг и помотал головой, однако ничего не изменилось. Это что же получается? Зверюга напала на кого-то с ребенком, убила, но ее саму тоже кто-то убил, когда она собралась закусить младенцем? Никакого иного вывода он не мог сделать. Некоторое время Кенрик набирался духа, затем решительно подошел к зверю, обойдя лужу крови, натекшую из разорванного горла. Присел возле и сунул руку под тушу. В то же мгновение плач стих, и кто-то сильно укусил юношу за ладонь. Он вскрикнул и выдернул руку, на которой, вцепившись зубами, повис черный меховой комочек. Совсем небольшой. Но держался недолго и сорвался, упав на траву. На поляне снова раздался плач.

Не сразу до Кенрика дошло, что плачет этот самый меховой комочек, елозя вокруг себя растопыренными лапками с крохотными коготками и поднимая кверху мордашку с широко распахнутыми, часто моргающими желтыми глазками. Надо же, совсем как человеческий младенец…

Котенок, не прекращая хныкать, пополз в сторону Кенрика. Тот зачарованно смотрел на него, не понимая, чего он хочет. Звереныш уткнулся в ногу человека и довольно заурчал, что растрогало юношу, несмотря на боль в укушенной ладони.

— Ну и что мне с тобой делать, чудо? — негромко спросил он, присев на корточки и потрепав котенка по загривку.

— Мр-р-ря-а-а, — отозвался тот, всем своим видом выражая радость.

Котенок нежился под рукой Кенрика, даже пару раз лизнул ему пальцы. К нему было приятно прикасаться — нежная шелковистая шерстка вызывала желание гладить и гладить ее.

— Интересно, что ты за зверь?.. — юноша растерянно посмотрел на мертвую «кошку». — Это, наверное, твоя мама?

— М-р-р-р… — мурлыкнул котенок.

Особенно смущали Кенрика два хвоста. Ну зачем, скажите на милость, кошке два хвоста?! Да еще и таких длинных, мускулистых, с когтями на кончиках. Впрочем, таковыми они являлись только у взрослых животных — у котенка оба хвостика напоминали собой толстые, подрагивающие, покрытые черной шерсткой колбаски.

Звереныш, самозабвенно урча и прикрыв глазенки, продолжал вылизывать юноше пальцы. Вздохнув, тот понял, что не сможет бросить доверившееся ему существо, особенно такое маленькое, хотя что делать с ним в городе не представлял. Может, там есть зверинец, который возьмет котенка? Это ведь сейчас он маленький, а подрастет — не прокормишь, вон его мамаша какая — ей и целой антилопы, чтобы пообедать, не хватит.

Со вздохом сунув котенка за пазуху, где тот немного пошебуршился и вскоре затих, Кенрик оглянулся, только сейчас осознав, что сделал то, что его предупреждали не делать — зашел в лес. Однако никакой опасности не было, никто на него не нападал, и юноша пожал плечами.

Кенрик понятия не имел, что сработал старый принцип: «Дуракам везет», и он чудом остался в живых. Ведь если бы он имел какое-либо отношение к смерти самки карайна, то укус котенка оказался бы для него смертельным. Каким образом даже новорожденные котята определяли виновника гибели родителей и выделяли мгновенно убивающий яд, никто не знал, но так случалось всегда. Обычных хищников вокруг поляны тоже хватало, но они не рисковали высунуться из чащи — запах двухвостого карайна вызывал у них панический ужас, даже запах такого маленького, как подобранный Кенриком. А другие карайны никогда не тронули бы малыша или кормящую самку — ее убила стая недавно инициированных зорхайнов, еще ничего не соображающих, сходящих с ума от жажды крови. Их сейчас преследовал самец и примкнувшие к нему трое соседей по прайду — жить этим зорхайнам осталось совсем недолго.

Ученые звероводы и держатели питомников королевства полагали, что эти звери разумны, ведь они мстили убийцам даже по прошествии многих лет, порой преследовали охотников в городах. Находили свою жертву, разрывали и исчезали, как призраки. Мало кто рисковал охотиться на карайнов, несмотря на величайшую ценность незапечатленных котят — за них платили золотом по весу. Нужно было убить и отца, и мать, чтобы добыть котенка, это обычно стоило десятка два человеческих жизней, как минимум, затем осторожно доставить его в город и там отдать в руки кому-то не имевшему отношения к смерти родителей. Только такой имел шанс быть запечатленным. Но и это не всегда срабатывало, поэтому двухвостые в личном пользовании были чрезвычайно редки — десятка три на всю страну. Однохвостые выращивались в питомниках, но и их общее число не превышало пяти с половиной сотен. Плохо размножались в неволе.

Надо было выбираться обратно на дорогу, и Кенрик нерешительно оглянулся по сторонам, пытаясь вспомнить откуда выбежал на поляну. Но не сумел — лес хоть слева, хоть справа выглядел совершенно одинаково. И что теперь делать? Юноша в растерянности потоптался на месте, понимая, что оставаться здесь нельзя — соседство с мертвой кошкой ни к чему хорошему не приведет, обязательно найдутся желающие ею закусить. К тому же быстро темнело — еще полчаса, и стемнеет совсем. Вывод из этого следовал только один. Нужно искать место для ночлега, разводить костер и укладываться спать, а поутру двигаться дальше. Хотелось надеяться, что огонь отпугнет зверей.