Клан - Александр Прозоров

— Молодец, — кивнул Сергей Леонидович, просмотрев показания, и сунул протокол в папочку. — Ну, иди, массажируй. Если что будет, я позвоню.

— Надеюсь, не скоро.

Алексей пожал протянутую руку, двинулся к двери и едва не сбил с ног девушку лет двадцати: кареглазую, с длинными каштановыми волосами, рассыпанными по плечам, чуть ниже его ростом. Он успел заметить только густые, чуть изогнутые брови, острый носик, легкую улыбку на губах, — но тут прозвучало:

— Садитесь, потерпевшая, у меня к вам возникло несколько вопросов…

И наваждение мгновенно пропало. Молодая ухоженная сучка. У простых девчонок статуэтки стоимостью в сотни тысяч долларов почему-то не пропадают…

* * *

Санкт-Петербург, Заставская улица,

14 сентября 1995 года. 03:05

Человек, который, то пропадая, то проявляясь в желтом свете фонарей, шел по улице со стороны Волковского кладбища, больше всего походил на обычного дачника: черный ватник, пятнистые штаны, короткие резиновые сапожки, брезентовый рюкзак за плечами. Подтверждала первое впечатление и форма рюкзака — ткань плотно облегала пятикилограммовый газовый баллон. Единственное, что отличало прохожего от сотен тысяч точно таких же обладателей садовых участков, — это палочка, на которую он опирался при ходьбе, ничуть при этом не хромая.

В паспорте, который лежал во внутреннем кармане ватника, указывалось, что Липин Михаил Ефимович родился в 1958 году, однако среди посвященных он был известен под кличкой Испанец еще с начала девятнадцатого века. Ходили слухи, что он пришел на русские земли с непобедимой армией Наполеона и после ее разгрома попался на глаза какому-то казачьему разъезду. Впрочем, это вполне могло быть ложью, поскольку смуглая кожа, острые скулы, нос с горбинкой, большие глаза в глубоких глазницах да иссиня-черные вьющиеся волосы неопровержимо выдавали в нем уроженца Ближнего Востока.

Напротив светлого здания следственного отдела Испанец скинул рюкзак, поставил его на тротуар, сел сверху, закрыв глаза и подняв лицо к небу. Со стороны могло показаться, что он здорово устал и теперь пытается перевести дух, но на самом деле именно сейчас Липин Михаил Ефимович и приступал к выполнению наиболее сложной части своей работы.

Сделав несколько глубоких вдохов, он остановил дыхание и усилием воли собрал весь свой разум, всю ауру, энергетику в одну невероятно плотную точку; удержав ее в таком состоянии сколько можно, внезапно, со слабым выдохом отпустил. Получив свободу, энергия словно расплескалась, разлетелась бесшумным взрывом на несколько сотен метров вокруг, и Испанец внутри себя ощутил окружающие дома, землю, канализационные колодцы, небо над головой — как обычный человек чувствует покалывание в пальце или холодок на ноге.

Покалывание означало присутствие в этом месте живого существа. Холодное означало пожилого или больного человека, горячее — ребенка, теплое — взрослого. Щекотными казались собаки и аквариумные рыбки, остро посасывало от кошек и магических предметов — и те и другие не могли существовать, не впитывая энергию из окружающего мира. Сейчас он воспринимал почти сотню людей за спиной, четырех человек впереди, на уровне земли, и только один достаточно сильный магический предмет в пустующем здании.

Испанец открыл глаза, совмещая энергетические образы с реальным строением. Получалось, что сосущее ощущение проистекало из некоей точки за третьим слева окном, на четвертом этаже. Несколько секунд «дачник» сидел, глядя на следственный отдел, потом поднялся, развернулся к жилому дому. Покачал головой и, подхватив рюкзак, прошагал под арку, во дворе повернул налево и вошел в ближайшую парадную.

— Коммуналки, — негромко отметил он, глядя на двери, окруженные гроздями звонков.

На самом верхнем, пятом, этаже он посмотрел налево, направо, выбрал дверь с ригельным, судя по скважине, замком, приложил к ней руку, замер. На лбу выступили капельки пота, дыхание участилось — наконец из квартиры послышалось легкое звяканье, и дверь поддалась. Испанец вошел в темный коридор, задумчиво оценивая двери выходящих на улицу комнат, присел перед одной, прижал губы к щели между косяком и дверью. Тихонько выдохнул воздух, потом с силой втянул. Повторил эту процедуру еще раз, еще, а когда в голове закружилось и щеки начали гореть, достал из кармана складной нож, просунул его в щель и отодвинул язычок захлопывающегося замка, явно не желая тратить лишних сил на то, с чем можно справиться без всякой магии. Войдя в комнату, псевдодачник аккуратно притворил за собой дверь и только после этого с наслаждением потянулся, сладко зевнув.

Вдоль правой стены комнаты, у большого красного ковра, лежали, прижавшись друг к другу, женщина лет тридцати и гладко выбритый парень лет восемнадцати. Испанец громко хмыкнул, удивляясь странному союзу, принесшему, однако, вполне осязаемые плоды — мальчишка лет пяти разметался в кроватке за изголовьем.

Разумеется, все трое спали — вытянуть из человека энергию настолько, чтобы тот умер, почти невозможно. Тем более — с расстояния в несколько метров. Ничего со смертными не случится. Ну, посетуют на то, что совершенно не выспались, хотя спали как убитые и безо всяких снов. Ну, пожалуются пару дней на слабость и сонливость, и все. Можно сосать энергию снова. Это не говоря уже о том, что, по негласному уговору, «задаивать» простых обывателей насмерть маги себе никогда не позволяли. Если люди начнут догадываться, что их используют как стадо дойных коров, они вполне способны устроить облаву на незваных «пастухов». А так — выдумали себе синдром хронической усталости и радуются.

Испанец подошел к окну, снял с подоконника на пол цветы, открыл внутреннюю створку, затем внешнюю. Шума он не боялся: после потери заметного количества энергии смертные несколько часов спят так, что их пушкой не разбудишь. Подтянув к себе стул, маг перевернул палочку, достал из кармана толстый резиновый жгут, зацепил петлей за рукоять, прижал ее ногой, затем двумя руками взялся за широкий ремень, привязанный к жгуту, и, выпрямляясь, натянул его, зацепив краем за резиновую насадку палки. Потом нащупал в кармане рюкзака угловатый камень, подобранный в куче строительного щебня, вложил в выемку ремня. Сел на стул, навел свое странное оружие на третье слева окно дома напротив, замер, прицеливаясь, большим пальцем начал сталкивать ремень вверх. Поначалу казалось, что у него ничего не получается, но внезапно послышался щелчок — толстая дубленая кожа соскочила с резины, жгут резко сжался, выбрасывая камень в цель. Почти в тот же миг послышался короткий «дзвяк!». От быстрого сильного удара стекло не разбилось, в нем лишь образовалась небольшая пробоина. Тем не менее ночного гостя это устроило вполне. Он скинул с палки и спрятал резинку, развязал рюкзак, прикрыл глаза, сосредотачиваясь, поднес к губам ладони, раскрыл их перед собой как два лепестка…

— Sont violents je descendrai les mots, — торопливо зашептал он на хорошем французском, — l’article pour la partie, la trouverez, ici la prenez, dans une large rue, dans les portes.

Испанец резко развел кисти, уставив указательные пальцы вперед, потом опустил правую руку, быстро открыл вентиль баллона, сжал пальцы, словно хватая невидимую газовую струю, толкнул ее вперед, к окну: