Бывшие. Мой секрет - Юдя Шеффер

головой, как после контузии, и, не найдя, видимо, что сказать, встает и уходит. Просто молча проходит мимо меня к выходу из кафе. Повернувшись за ним всем телом, я лишь провожаю его взглядом, растерявшись от такого исхода разговора, который был настолько важен для меня.

Хочу позвать его, побежать за ним, но не могу. Я раздавлена его реакцией.

В горле ком, а глаза сухие. Их жжет от сухости, но мой взгляд прикован к нему.

Я еще на что-то надеюсь.

Остановившись в дверях, Кир разворачивается в мою сторону, но на меня не смотрит, а как-то угловато, нервозно взмахивает рукой. Словно он что-то забыл. Или он в шоке.

Да, он в шоке. От меня.

Когда он уходит, я остаюсь сидеть на месте, разочарованная и оглушенная неудачей.

Я, конечно, знала, что он может меня послать. Отвергнуть мое дикое по своей сути предложение. Но он даже не послал. Он просто ушел. И это оказалось очень обидно. Обиднее даже, чем отказ.

Я сомневалась в успехе своей затеи, да, но все равно надеялась. И в глубине души, и… вообще.

Не знаю, сколько прошло времени, сколько я так просидела, боком к спинке стула, пока ко мне не подошел официант и не спросил, буду ли я еще что-нибудь заказывать. Резко придя в себя, быстро лепечу, что не буду и прошу принести счет.

— Счет уже оплачен. Хорошего Вам дня.

За следующие несколько дней переживаний я прошла все стадии — от скорби по несбывшейся мечте до сожаления, что сунулась к нему со своей просьбой. Что, вообще, потащилась в эту клинику и увидела в каталоге его фотку.

Семилетнего парнишку с ярко-синими глазами — фото, которое я видела тысячу раз в его детском альбоме. Я любила разглядывать его, когда…

Когда мы были вместе.

Когда он любил меня и ни в чем никогда мне не отказывал.

Но это было давно.

— Ты дура? Ты чем думала?! — внушает мне Лизка, обнаружив меня, немытую и нечесаную, на диване в съемной квартире.

Я взяла отпуск на работе и тихо страдаю в одиночестве. Никуда не выхожу, ни с кем не разговариваю и не отвечаю на звонки.

Но Лизка достанет кого угодно, и когда я не ответила на ее пятый звонок, она явилась меня спасать, как верная Гаечка из известного мультика про бурундуков-спасателей.

— Как тебе в голову пришло такое? Ну, согласился бы он и что? Ты бы капец как страдала всю жизнь. Видела бы в своем ребенке обожаемого Кирилла. Любила бы его за это, может, еще сильнее, да, но оно тебе надо? Срывать корки на и так годами не заживающих ранах? Ты теребишь их, царапаешь каждый раз. Ты мазохистка, скажи?

— Сама ты, — психую я, вскакивая.

Ее слова очень похожи на правду, на горькую истину, из-за этого слышать их еще невыносимее.

Я всего лишь хочу ребенка. Хочу ребенка от мужчины, которого любила и люблю до сих пор. Это, что, преступление? Что-то плохое и недостойное? Даже если желание не самое разумное и взвешенное, оно мое. Я его загадала и пытаюсь исполнить. За что меня так пинать?!

— Ты точно ненормальная, Рит, — качает сестра головой. — Ну, зачем, скажи, открывать снова этот гештальт? Если, блин, тебе позарез хочется снова окунуться в былые чувства, ностальгия тебя нафиг замучила, ну переспи ты с ним! Я не знаю… Но рожать?! Это же на всю жизнь. Ты не сможешь передумать, отмотать назад или как-то это изменить. Он на всю жизнь останется отцом твоего ребенка.

— Именно этого я и хочу.

— Вот и дура. Потом ты встретишь человека, которого полюбишь, кто захочет стать отцом твоему ребенку. И каково ему будет узнать, что он или она от твоей большой первой любви? Ты хочешь, чтобы он его возненавидел? Не любовь твою бывшую, прости Господи, а ребенка. Хочешь?

Я молчу и лишь дышу глубоко и раздраженно. Я не готова сейчас слушать мораль, даже самую правильную. Даже от Лизки.

Я хочу ребенка от Кирилла!

— Подумай хорошо, дорогая. И не делай глупостей. Не делай того, о чем потом пожалеешь. И умойся уже, а, — добавляет в конце.

Взглянув на нее мрачно, все же послушно иду в ванную.

Хотя бы для того, чтобы она перестала меня отчитывать.

А утром выхожу на работу. Лиза права — плач Маргариты пора заканчивать и определиться, наконец, что для меня важнее: стать матерью или цепляться за мечту. Я выбираю первое и решаю вернуться в клинику, чтобы выбрать другого донора.

С мечтой покончено.

В дверях клиники врезаюсь в человека. Бормочу "извините" и, опустив голову ниже, пытаюсь проскользнуть мимо него — не хочу никого видеть. Но снова утыкаюсь в его грудь.

Блин, ну куда идет, не видит что ли?

— Ты протаранить меня решила?

Не веря своим ушам, медленно поднимаю голову.

— Ты?..

Как всегда, неотразимо красивый и убийственно притягательный. Сердце щемит от одного взгляда. Отвожу глаза.

— Я. После своего интересного предложения ты меня избегаешь?

— А ты меня искал? — я удивлена и не скрываю этого.

Кажется, все, что хотел, он мне сказал в прошлый раз. В смысле, промолчал. Но вполне доходчиво. Больше нам нечего обсуждать. И звонить мне ему тоже незачем.

— Представь себе… — привычно иронично. — Праздное шатание по репродуктивным клиникам не входит в число моих увлечений.

— Уверен? Ты, явно, не первый раз здесь, — огрызаюсь и язвлю. — Кстати, не расскажешь, как твое фото оказалось в каталоге?

— Расскажу. Только давай не здесь. Идем, — он берет меня за локоть и подталкивает в сторону стоянки.

— Куда? — сопротивляюсь я, не понимая, что ему нужно.

— Ко мне. Или к тебе, если хочешь, — терпеливо. — Я согласен.

— На что?

— На естественное зачатие, догадливая моя Маргаритка.

***

Проснувшись на следующее утро — ну как утро, меня разбудил уже очень яркий солнечный свет, просочившийся под мои веки, — я не сразу понимаю, где нахожусь. Не сразу вспоминаю, что случилось ночью. И не только ночью…

Лежа с по-прежнему закрытыми — свет слишком яркий — глазами, прислушиваюсь к необычным ощущениям в теле. Какая-то необъяснимая легкость, удивительная расслабленность в каждой мышце, но так же и приятная усталость со сладостной ломотой. Хочется вытянуться, перевернуться и промурлыкать, как дикой кошке.

Давно забытые ощущения…

Медленно и лениво открываю глаза и застываю, обнаружив рядом Кирилла. Точнее, не рядом, а практически на мне — его руки обнимают меня, животом и грудью он прижимается к моему боку, лицом зарылся мне в волосы, и даже его ноги переплелись с