Нематериальное наследие. Карьера одного пьемонтского экзорциста XVII века - Джованни Леви

ревизию помола муки: в число 77 населенных пунктов вошла и Сантена. По-видимому, трудностей перепись не вызвала, поскольку по всем местечкам имеются цифры по количеству ртов и поголовью скота. Впрочем, как раз в Сантене выполнить приказ герцога не удалось: «отдельные лица, проживающие и имеющие место жительства в поселке Сантена, — записано в соответствующей тетради, — получив вызовы и уведомления, не пожелали явиться»[27]. Это один из эпизодов открытого конфликта между местечком и городом Кьери, между феодалами и государством — и к этому я еще вернусь. Здесь же достаточно упомянуть, что ревностные чиновники, собиравшие сведения, встретились, вероятно, с ожесточенным сопротивлением и были вынуждены прибегнуть к косвенным способам оценки численности местного населения. В конце концов в 1663 г. они представили отчет, «извлекая данные о части из них из кадастров и описей соседних поселков Камбьяно и Вилластеллоне». Произведя сравнение с предыдущими переписями (возможно, именно с переписью 1629 г.), они пришли к выводу, что ртов старше семи лет насчитывалось 338, и они были распределены по 82 семьям. Однако не исключено, что негодование побудило переписчиков к мести — искажению данных, которые показали прирост ртов и семей более чем на 35 % по сравнению с цифрами тридцатилетней давности и увеличение среднего состава семьи за период, в целом очень тяжелый для всего Пьемонта, с 3,4 до 4,2 человека. Во всяком случае, подсчитать количество сантенцев оказалось делом нелегким: туринский архиепископ Микеле Беджамо в том же 1663 г. совершил пастырский визит в этот приход, но ему не удалось зарегистрировать сведения о числе причастившихся душ, хотя это было сделано во многих соседних приходах[28].

Таблица 1. Население Сантены по переписи 1629 г.

Немногим более полезны данные о демографии населения: сохранившиеся приходские книги[29] велись неаккуратно и с довольно позднего времени. С 1660 по 1671 г. регистрировалось в среднем 6 браков в год и (после пробела в записях с 1672 по 1692 г.) очень малое количество между 1693 и 1701 гг. Смерти Джован Баттиста Кьеза регистрировал в ужасном беспорядке, и нет никакой уверенности, что эти сведения полны: с 1689 по 1700 г., в период очень высокой смертности, насчитывается в среднем 34,1 смерти в год. Реестры рождений не сохранились. Итак, по всей видимости, соответствия между административными границами Сантены и территорией прихода не существует, поскольку в конце столетия прихожан было, вероятно, около тысячи, судя по количеству браков и смертей, рассчитанному на основании данных по другим частям Пьемонта.

В 1728 г. во время пастырского посещения архиепископ Франческо Арборио ди Гаттинара подтвердит обширность прихода, оценив его в 1600 душ, из которых 1000 допускались к причастию[30]. Впрочем, и эта цифра представляется очень грубым приближением, исходящим от тогдашнего приходского священника. Маловероятно, что лиц, еще не достигших возраста причастия, было так мало (37,5 %). Однако текучесть сантенских реалий, неопределенность их подлинных параметров, скудость и приблизительность данных хорошо согласуются с политическими и правовыми характеристиками городка, которые выходят на первый план в рассказываемой здесь истории. Пока что мы можем заключить, что на этой части сельской территории Кьери наблюдалась устойчивая тенденция роста, соседствовавшая с глубоким упадком городской демографии на протяжении всего XVI и значительной части XVII в. Упадок стал следствием кризиса хлопчатобумажной промышленности, начавшего распространяться и на деревню, преодолевая корпоративные рамки, ограничивавшие его городской чертой до середины XVII в.[31]

3. Сантенские почвы не отличались большим плодородием: будучи равнинными, в ходе предварительной оценки для кадастра 1701 г. они были отнесены в основном к пахотным землям четвертого уровня[32]. Лучшие земли принадлежали феодалам или входили в состав церковных владений, и только к этому виду собственности относились обширные поликультурные участки, обрабатываемые на условиях издольной аренды. Немногие луга, которые имели сантенцы, находились преимущественно на территориях коммуны Камбьяно и со стороны Вилластеллоне. Относительно крупные пастбища были в распоряжении только двух ферм в Бролье и Брольетте; они ежегодно сдавались в аренду овцеводам из Энтракве, которые делали там долгие привалы во время зимних перегонов скота. Виноградники располагались на территории Кьери, на склонах холма, но ряды виноградных лоз чередовались на равнине с посевными участками в виде альтен[33] [с подвесной лозой], которые являлись характерной чертой аграрного пейзажа Пьемонта при Старом режиме[34]. Масличные орехи, яблони, тутовые деревья для уже очень распространившегося разведения шелкопряда, дубы, древесина которых использовалась чаще для обработки, чем для отопления, обозначали границы владений и участков. Огороды и конопляники перемежались с жилой застройкой, поделенной на мелкие и весьма желанные парцеллы. Многие сантенцы имели небольшие участки леса на территории Вилластеллоне, обычно в совместном владении нескольких семей общего происхождения. Этот лес использовался для изготовления подпорок виноградной лозы, в качестве дров и в строительстве.

Нелегко установить, что принадлежало каждому индивиду, по многочисленным и разнородным кадастрам отдельных общин, составлявшимся независимо друг от друга на протяжении XVII в. Так или иначе, результат должен был бы показать поляризацию между несколькими крупными хозяйствами и распыленными, часто очень фрагментированными элементами мелкой собственности. Между предприятиями знати и нотаблей и наделами, кормившими крестьян, не существовало средней по размерам или качеству прослойки собственности — настолько, что, как мы увидим, можно констатировать своего рода разрыв в торговых связях между этими двумя секторами, делавший их земли предметом разных подходов к обмену, как будто речь идет о совершенно разных типах имущества. В 1682 г. на территории Сантены семейство Бенсо владело 337 джорнатами[35] земли, отдельные ответвления семьи Тана 285, Бролья 240, Симеоне 90, Бираго ди Роаскья 114, Роббио 127, Фонтанелла 80, сантенский настоятель и приход — более чем 100, в то время как только у трех незнатных собственников было больше 30 джорнат (но не более 50), и менее десяти имели больше 12 джорнат, то есть более 4 гектаров[36].

В плане социальной стратификации приведенная картина распределения земельной собственности не выглядит убедительной, поскольку самая многочисленная группа высшего (с точки зрения богатства) слоя людей среди тех, кто занимался сельским хозяйством, состояла не из собственников, а из держателей манса, живших в Сантене и соседних селах и обрабатывавших участки в 20–30 джорнат на семью, полученных в аренду от знати. Рядом с ними в качестве общинной верхушки действовали агенты и управляющие, которые занимались непосредственным ведением дел в феодальных имениях, где сами хозяева обычно не жили.

Уровнем ниже богатых собственников и издольщиков находилась масса бедных крестьян, выживавшая только благодаря сочетанию самых различных видов деятельности, начиная с поденного труда во время сельской страды и заканчивая участием в