Дело об исчезновении графа де Бриенна - Лариса Куницына

гора из жёлтого песчаника. На ней и был выстроен город, частью вырубленный в скале, частью сложенный из золотистого камня, так же увенчанный красными крышами. Город извилистыми улочками поднимался по пологому склону к вершине, на которой стоял красивый замок. С другой стороны стены замка переходили в крутой обрыв над широкой, бегущей по долине рекой. За ней на холмах виднелись небольшие рощицы, а между ними на широких террасах зеленели виноградники и плодовые сады. Эта внезапно открывшаяся картина неожиданно очаровала его, и он некоторое время оставался на месте, любуясь идиллическим пейзажем, пока, наконец, не вспомнил, что ему следует поторопиться, чтоб попасть в город до закрытия ворот на светлую ночь.

Подъезжая к Лианкуру с равнины, он увидел, что стены города высоки, в них встроены массивные башни с широкими площадками наверху, ограждёнными фигурными зубцами. Под стеной вырыт широкий ров, который наполнялся водой из реки. Через него был перекинут тяжёлый мост, висевший на массивных цепях.

Проезжая по мосту, Марк убедился, что стены и все фортификационные сооружения вокруг города содержаться в порядке. Кирасы стражников у ворот были начищены, и сами они выглядели браво.

— Назовите своё имя, сударь, — подошёл к нему высокий сержант, что говорило о том, что его внешний вид оценён, и в нём признали знатную особу, поскольку остальных входящих и въезжающих в город опрашивали обычные стражники.

— Посланник короля барон де Сегюр к маркизу де Лианкуру, — сообщил Марк.

На сей раз он не собирался таиться и желал сразу же попасть в замок старого коннетабля.

— Вас проводят туда, ваша светлость, — учтиво поклонился сержант и, обернувшись, махнул рукой молодому вестовому.

Тот тут же отвязал от коновязи свою лошадь и, подъехав к Марку, пригласил его следовать за собой. В этом не было никакой необходимости, поскольку от ворот вверх вела одна широкая улица, а уже от неё в стороны ответвлялись другие, поуже. Проезжая по ней, Марк смотрел по сторонам, продолжая удивляться. Этот город был невелик, но очень красив, на его улицах стояли высокие дома, украшенные резьбой, на уютных площадях возвышались статуи и фонтаны, в которых звенели струи воды. И пусть чаши этих фонтанов использовались в качестве колодцев и поилок для лошадей, они выглядели празднично. За невысокими заборами виднелись пышные кроны деревьев, на подоконниках стояли вазоны с яркими цветами, вывески лавок и гостиниц на главной улице были выкованы и нарисованы искусно, кое-где из окон свисали полотнища с гербом де Лианкуров — белым единорогом на голубом фоне. Люди на улицах были спокойны, деловиты и хорошо одеты.

За небольшой круглой площадью, в центре которой стояла изящная статуя крылатой богини, мелькнул белый портик храма святой Лурдес, похожий на тот, что украшал её главный храм в Сен-Марко. На следующей — звенел тонкими струями мраморный фонтан в виде лилии, к которому уже никто не подходил с кувшинами и вёдрами, а за ним белело небольшое здание, словно обёрнутое шёлковым кружевом, так изысканна и нежна была тонкая резьба, покрывавшая его стены. Марк с удивлением обернулся, чтоб ещё раз взглянуть на него, когда они проехали дальше.

— Что это за храм? — спросил он у провожатого. — Я думал, что из белого мрамора строят только святилища святой Лурдес.

— Это поминальный храм, — ответил тот, — в память покойных супруги и дочери нашего сеньора. Говорят, что краше их не знала земля Сен-Марко.

Площадь перед замком оказалась небольшой, но уютной. По светлым плитам бродили белые голуби, не обращая внимания на проходивших мимо людей. С этой стороны замок маркиза де Лианкура выглядел ещё одной неприступной крепостью, он занимал самую вершину горы, и его стены, вырубленные в ней, поднимались высоко, над ними виднелись грозные бастионы, а ещё выше — изящные башенки жилой части.

Ворота были открыты и, проводив до них гостя, вестовой сообщил о нём капитану стражи и отправился назад к городским воротам.

— Прошу вас, ваша светлость, — произнёс молодой капитан, с любопытством взглянув на барона.

Повинуясь его жесту, Марк спешился и, передав повод одному из стражников, пошёл за капитаном. Как и следовало ожидать, жилую часть замка от улицы отделяли помещения, предназначенные для его защиты. Здесь были казармы, склады и арсеналы, дальше шли хозяйственные помещения, но все они были упрятаны от глаз за высокими стенами и витыми решётками. Между ними тянулась вверх аллея, по краям которой в резных вазонах цвели аккуратно постриженные кусты бересклета, и ярко цветущие гортензии и розы.

Марк смотрел на это буйство зелени с некоторым изумлением. Образ старого коннетабля, сурового и немногословного как-то не сочетался в его воображении с таким обилием зелени и цветущих растений в его парке. Такие цветники мужчины разводят в своих крепостях для женщин. «Неужели старик нашёл себе утешение на старости лет?» — подумал он.

Его проводили в небольшой уютный зал в нижней части покоев, где возле окон стояли столики и кресла из древесины вишнёвого дерева. Капитан удалился и тут же в зал вошёл лакей, чтоб предложить гостю вина, кувшин и кубок он нёс на чеканном подносе. Марк не стал отказываться, и выпил, хотя он не отказался бы и от ужина.

Вскоре появился ещё один слуга и сообщил, что маркиз готов принять его. Марка проводили в высокую залу, полы которой были сделаны из полированного кедра, натёртого мастикой, и издавали приятный хвойный аромат. Стены покрывали старинные гобелены с батальными сценами, а между ними высились статуи предков хозяина замка, добавлявшие им величия и роста. Маркиз восседал за резным столом в самом конце зала. Подходя, Марк подумал, что он хоть и постарел, но по-прежнему выглядит внушительно, а этот суровый взгляд из-под косматых бровей всё так же способен внушать трепет врагам. На нём был старомодный камзол из чёрной с серебром парчи, украшенный широкой цепью коннетабля Сен-Марко.

Марк хорошо помнил, как уходя, старик в сердцах швырнул эту цепь на пол, и позднее она досталась Вайолету, но, должно быть, ему тяжело было расстаться со своим высоким званием, и он заказал копию, чтоб продолжать носить её. Он, как и прежде, держался прямо, и его губы были надменно сжаты. Марк снова, как когда-то, почувствовал себя юным оруженосцем, на которого сверху вниз смотрит один из самых влиятельных людей королевства, и ему пришлось напомнить себе, что за прошедшие годы расклад несколько изменился.

И всё же он почтительно поклонился, и лишь потом гордо выпрямился, откинув плащ за плечи и положив руку, украшенную перстнем с родовым гербом, на золочёную рукоять фамильного меча.

Было видно, что маркиз