Бутылка для Джинна - Виктор Малашенков

– Как мы себя чувствуем? – бодро спросил он. – Лежите, лежите, вам еще рано подниматься.

Он разговаривал со мной как с ребенком. И тогда я все вспомнил. Голова сильно закружилась. Я снова стал терять сознание. По всей видимости, доктор сделал мне укол, и я стал возвращаться.

– Ну-ну, все будет хорошо, – все тем же тоном где-то далеко раздавался его голос. – Все будет очень хорошо.

Начали проступать контуры его лица. Как же он состарился! Наверное, я тоже выгляжу не лучше.

– Позовите командира, док, – прошептал я.

– Командира? Пожалуйста. Будет вам командир. Все будет, только не волнуйтесь.

– Док, это очень срочно, где командир?

– Спокойнее, Альфред, командир сейчас придет. Он постоянно интересовался вашим самочувствием. Он недавно ушел. Жив-здоров ваш дражайший командир, никуда он не делся. Но у него тоже есть свои обязанности, правда? Скоро он будет здесь. А вы пока отдохните. И не волнуйтесь, вам сейчас нельзя волноваться. Считайте, что это приказ! – доктор сделал строгий вид. – Вы же не можете не подчиниться приказу, не так ли?

Я готов был рвать и метать, но пробиться сквозь окутывавший меня туман становилось все труднее и, в конце концов, я погрузился в сон.

Проснулся я оттого, что кто-то рядом говорил громким шепотом.

– Док, вы уверены, что он не потеряет память? Вы сможете ему помочь? Да что сможете, вы должны это сделать! Это нельзя не сделать, вы понимаете или нет?

– Командир, да имейте же совесть. Уже больше недели вы меня терроризируете! Да все с ним будет в порядке. Сейчас он спит. Проснется, сами увидите…

Я повернул голову на голоса.

– Джек, это ты? – я сам еле различал свой шепот.

– Альфред, дорогой! – завопил командир и бросился ко мне. – Молодец, ты просто молодец, что выжил. Какой ты молодец, – повторял он и по его лицу бежали слезы. Я впервые видел его таким.

– Командир, что за безобразие, вы же обещали! – возмущение доктора было неподдельным. – Перестаньте кричать или я вас выпровожу вон.

– Ничего, док. Все нормально, – прошептал я, – пусть кричит, мне от этого крика только лучше.

– Не имеет значения! Командир, я попрошу вас зайти позднее, – тон доктора не вызывал никаких сомнений, что командиру придется ретироваться.

– Ладно, Ал, я вижу, что придется подчиниться, здесь он начальник. Но я скоро приду. Нам есть о чем поговорить.

Постепенно я поправился, понемногу мне выдавали правду обо всем происшедшем. А правда состояла в том, что мы возвращались. Как это ни прискорбно, но так оно и было. Та ночь оказалась решающей в нашей битве с неизвестным врагом. Я слышал эту историю от разных людей и, наверное, правильно осознал от начала до конца.

Тот план, который составил командир, не учитывал одного, того что Джон был уже не человеком, а что-то типа зомби. Мне это не трудно представить, так как я видел его своими глазами. Так вот, ребята, которые пытались его нейтрализовать, погибли. Джон не только обладал чудовищной силой, но и у него полностью отсутствовали какие-либо чувства. Рассказывали, что на останки моих коллег невозможно было смотреть. Семеро прекрасных людей пали от руки этого чудовища. Конечно, самого Джона обвинять в содеянном не имеет смысла, но тот, кто сделал его таким, действительно чудовище.

Так вот, когда Джон добрался до меня, командира на месте не было, он находился внизу, на складе. Он искал емкость с жидким газом, все равно каким, лишь бы он давал очень низкую температуру. Когда он вернулся и вбежал в штурманскую, Джон уже ввел программу на возвращение. Что-либо изменить было уже нельзя, поэтому командир решил просто уничтожить этого демона. Я думаю, что не стоит рассказывать в подробностях, как это произошло.

Оказалось, что двойник Айзека все-таки выудил из моего мозга нужный ему код, передал его Джону и тот возвратил нас назад, заблокировав, в свою очередь, программу так, что разблокировать ее нам не удалось.

По прибытии нами занималась не одна комиссия. Так называемый «черный» ящик, извлеченный правительственной комиссией, подтвердил правильность наших показаний, поэтому экипаж не был дисквалифицирован. Мы сами вызвались в повторный полет. Кто же лучше, чем мы, сможет противостоять этой неведомой силе? А наш капитан с тех пор стал намного строже, но, если вы к нему приглядитесь, то увидите, что эта строгость направлена больше на него самого, чем на экипаж.

– Сэр, а вы уверены, что на этот раз получится? – спросил Тэдди, видимо, сильно его поколебало то обстоятельство, что придется опять столкнуться с неизвестностью.

– Тэдди, как в старину говорили, мы не гарантийная мастерская. Но не переживай. Наши ученые хорошо поработали. И летим мы сейчас не воевать, а устанавливать контакт. Получится он или нет – не знаю. А вот то, что теперь не должно быть напрасных жертв, я уверен на все сто. Ну, хорошо, вы переваривайте то, что я вам наговорил, а на вопросы отвечу потом. О'кей? Тогда по коням, как говорили мои древние предки.

Вот на этом и закончился рассказ Альфреда. Честно говоря, я ожидал чего-то более грандиозного, но эта история поразила меня своим драматизмом. Сколько пришлось пережить этим людям за такой короткий срок! В моей голове не укладывалось, какое мужество нужно иметь, чтобы действовать в такой обстановке с более или менее твердым рассудком. И потом, пережив подобное, снова окунуться в неизвестность. Отдавая дань их достоинствам, я все же чувствовал, что во всей этой истории есть что-то неуловимое, ускользающее от внимания, но оставляющее неудовлетворение.

Допустим, что эти могущественные силы существуют на самом деле. Но в чем смысл их действий? Изоляция землян? Какой в этом смысл? У нас нет возможностей вести масштабные захватнические войны. Насколько мне было известно, для того, чтобы снаряжать экспедиции, подобные нашей, все человечество напрягалось до предела. Реальная стоимость же этих проектов никому, наверное, не известна, так как средства, затраченные на них, могли бы использоваться на Земле со значительно более высоким конечным выходом. Во многих странах люди перебиваются с хлеба на воду, многие голодают, особенно страдают дети и старики. Казалось бы, зачем тебе космос, покорми людей, а они, в свою очередь, отработают этот хлеб с лихвой. Что еще нужно?

Сейчас мне начинает казаться, что я нашел ответ. Это, конечно, предположение, но с каждой минутой я убеждался все больше и больше в своей правоте. При изучении истории мне казалось, что людьми движет жажда наживы. Это проходило красной нитью сквозь сменяющиеся эпохи. Деньги, деньги и еще раз деньги. Им сопутствовала власть. Иногда одно поддерживало другое. Но власть штука переменчивая, тем более, когда кончались деньги или власть имущие перегибали палку. Как и в любом деле, добившись чего-то, становишься рабом своих собственных мечтаний. И тогда начинаешь лелеять свое детище, в крайних случаях не считаясь ни с чем. Страх за возможность потерять достигнутое превращается в манию, которая порождает преступления, а последние разносят эту заразу среди других людей, усиливая и заражая собой все вокруг. Страх становится эпидемией, угасая в одном месте и возгораясь в другом. Излечиться от этой болезни в одиночку нельзя, даже если стать отшельником. У человека цивилизованного, привыкшего бояться по большей части коллективно, страх, как один из инстинктов, проявится в другой форме, но не умрет. У каждого человека страх находит слабые струнки и играет на них, иногда вызывая резонанс и выводя человека из рамок, общепринятых в обществе. И тогда общество изолирует этих несчастных, оставляя им либо умирать от страха, либо подавляя его лекарствами.