Надо ли России бояться Китая? - Илья Дроканов

Недавно газета «Комсомольская правда» опубликовала серию статей, в которых речь прямо шла о том, что казахи, получив независимость от России, теперь боятся, что их проглотит Китай — еще один голодный «динозавр». Считается, что исторический страх казахов ведет отсчет от событий XVIII века, когда Цинская империя раздавила Джунгарское ханство, на месте которого теперь расположен Синьцзян-Уйгурский район КНР. Резня соседей-джунгар заставила казахов добровольно уйти под руку русского императора. Не забыли казахи и советско-китайский конфликт 1969 года у озера Жаланашколь. «Я был ребенком, но помню холодок тех событий, — рассказывает журналист Владимир Рерих. — Люди ходили с землистыми лицами, женщины уже чувствовали себя вдовами. То, что нас оккупирует Китай, казалось очевидным». Один из жителей Алма-Аты добавляет, что казахи ненавидят Китай генетически и, будь их воля, давно построили бы Великую Казахскую стену, чтобы отгородиться от восточного соседа. Однако силенок не хватает.

Разные у русских и казахов причины опасаться экспансии со стороны КНР, но истоки этой фобии более всего лежат в недавней общей советской истории, когда непродуманные действия хрущевского руководства привели нашу многонациональную страну на грань войны с миллиардным Китаем. Об истоках конфликта между двумя коммунистическими партиями и двумя крупнейшими странами мира пишет авторитетный востоковед, обозреватель «Российской газеты» Всеволод Владимирович Овчинников, работавший в Пекине специальным корреспондентом газеты «Правда» в 1953-1959 годах.

* * *

ВОСПОМИНАНИЯ ОЧЕВИДЦА

Первая трещина в китайско-советских отношениях появилась после XX съезда КПСС. По мнению Мао Цзэдуна, Хрущев был не вправе выступать с резкой критикой Сталина, не посоветовавшись с международным коммунистическим движением.

После успешного завершения первой пятилетки, которая осуществлялась на основе советского опыта и при содействии наших специалистов, великий кормчий прибег к авантюристической тактике «большого скачка». (Тогдашний лозунг: «Три года горького труда — десять тысяч лет счастья».) Крестьян заставили не только коллективно трудиться, но и есть из общего котла.

Под лозунгом «Обгоним Англию!» стали варить сталь чуть ли не в каждом дворе. А я с китайскими коллегами неделю таскал на коромысле корзины с землей, помогая строить близ Пекина Шисаньлинское водохранилище. «Прыжок в коммунизм» закончился бедствием для страны и народа.

Причину провала стали искать в международной обстановке. В Пекине словно забыли, что именно Чжоу Эньлай и Джавахарлал Неру в свое время провозгласили пять принципов мирного сосуществования, сделали их политической платформой неприсоединившихся стран. Китайское руководство стало обвинять Хрущева в ревизионизме за его стремление снизить накал холодной войны, сделать мирное сосуществование стержнем внешней политики социалистических государств.

Самая драматическая коллизия возникла в связи с этим накануне десятилетия КНР. В сентябре 1959 года Хрущев должен был совершить эпохальную поездку по Соединенным Штатам. А к 1 октября прямо оттуда прилететь на празднование в Пекин. Меня включили в рабочую группу по составлению его речи на юбилейной сессии Всекитайского собрания народных представителей.

Незадолго до визита Никиты Сергеевича за океан на китайско-индийской границе вспыхнули вооруженные столкновения. Дабы оградить советского лидера от нежелательных расспросов, было опубликовано Заявление ТАСС. В нем выражалось сожаление по поводу конфликта и надежда, что стороны решат спор за столом переговоров. Такая позиция Москвы вызвала негодование в Пекине. Как, мол, можно ставить на одну доску братскую страну социализма и капиталистическое государство!

И вот, в самый разгар пресловутых «десяти дней, которые потрясли Америку», китайское руководство неожиданно перенесло начало юбилейных торжеств с 1 октября на 26 сентября. Это поставило Хрущева перед нелегким выбором: либо скомкать свой американский визит, либо поручить выступить на юбилее КНР кому-то другому. Он предпочел второе. Доклад, над которым мы трудились, зачитал Суслов. Хрущев же прилетел лишь 30 сентября. На другой день демонстранты все-таки увидели его на трибуне ворот Тяньаньмэнь.

После праздничных торжеств Мао пригласил советского гостя в свою резиденцию близ столицы. Там Хрущева ждал конфуз. Хозяин встретил его в бассейне и предложил присоединиться. Но беда была в том, что Никита Сергеевич не умел плавать. В своих черных сатиновых трусах до колен он, как и на отдыхе в Пицунде, мог зайти в воду лишь до пояса и несколько раз присесть, дабы окунуться. Можно представить себе, как неуклюже выглядел гость на фоне хозяина, способного легко пересечь километровую ширь Янцзы. Хрущев был настолько взбешен, что в тот же вечер объявил нам: он отменяет подготовленную недельную поездку по Китаю и намерен немедленно возвращаться на родину.

Думаю, что причинами размолвки между Пекином и Москвой, которая привела к тридцатилетней конфронтации и даже к боям на острове Даманский, были не только идеологические разногласия, но и личная неприязнь двух лидеров. Это чувство у Хрущева усиливали воспоминания о своей беспомощной фигуре в длинных сатиновых трусах, когда он барахтался в бассейне рядом с великим кормчим.

(Всеволод Овчинников. 60 и 5000лет //Российская газета. 2009. 29 сентября)

* * *

После той встречи прошло несколько лет. В 1964 году Мао Цзэдун озвучил стратегический территориальный счет к нашей стране: 1,5 миллиона квадратных километров Сибири и Дальнего Востока, якобы отторгнутых Россией у Китая в XIX веке. Китай лишил Советский Союз статуса своего «старшего брата» и начал стратегическую переориентацию на США. Однако новый фаворит требовал не слов, а дела. Пограничные инциденты на советско-китайской границе в 1969 году, предпринятые председателем Мао в интересах этого дела, убедили заокеанских лидеров начать долларовые инвестиции в экономику Поднебесной. С начала 1970-х годов они составляли 60-70 миллиардов долларов в год. СССР был поставлен в тяжелое положение обширной конфронтации на международной арене. Всего лишь часовое выступление Хрущева на XX съезде КПСС привело в конечном итоге к фатальному исходу новейшей советской цивилизации.

Анализ периодов появления и затухания волн китаефобии в нашей стране свидетельствует о наличии у них внешнего контура управления. Первая волна 1960-1970-х годов являлась идейным наполнением активных действий американской дипломатии, не преминувшей воспользоваться политическим кризисом в отношениях СССР и КНР. В Вашингтоне ясно осознавали, что консолидированная советско-китайская мощь может стать доминирующей силой в мировой политике и не оставить шансов на лидерство странам Запада. В появившуюся трещину был вбит мощный клин, не позволивший двум крупнейшим социалистическим державам объединиться в политическом альянсе. Давно уже достоянием общественности стала информация о том, какую роль в усилиях окончательно «раздружить» Советский Союз и Китай сыграло ЦРУ.

Высокопоставленный офицер советской военной разведки Дмитрий Поляков, работавший на американцев, в конце 1960-х годов служил начальником китайского отдела в Главном разведывательном управлении (ГРУ) Генштаба ВС СССР. Он передал своему зарубежному оператору фотопленки документов стратегического значения, свидетельствовавших о глубоком расхождении позиций СССР и Китая. Благодаря этим документам аналитики ЦРУ сделали вывод о том, что советско-китайские разногласия имеют долговременный характер. Полученные данные были использованы главой внешнеполитического ведомства США Генри Киссинджером и помогли ему и президенту Никсону наладить официальные отношения с КНР в 1972 году.