Анкер - Артемий Лукьяненко

на меня, то на Эдварда. Неужели всерьёз? Мне доводилось драться, но давно, в младших классах, и не с таким смертоносным бойцом…

К счастью, Эдвард вздохнул:

— Шуточки у тебя…

И лифт, дёрнувшись, вновь пополз вверх. Почти сразу дважды пиликнул, и двери открылись.

— Подеремся, точно накажут, — Рейн шмыгнула из лифта, выскользнув из рук Эдварда с проворством и грацией кошки. Встав посреди площадки, заявила: — Отдадим девчонку второй смене, и я умываю руки. Подам прошение о смене слоя. И тебе хорошо, и мне. Договорились?

Эдвард, помедлив, кивнул.

Мы вышли на площадку, квартира моя была чуть дальше по коридору. Эдвард оттянул лацкан рубашки и посмотрел на приспособление, напоминающее наручные часы. Прозрачный циферблат был поделен на сектора, причём мне показалось, что их не двенадцать, а поменьше. Сектора были заполнены не то жидкостью, не то песком черного цвета, причём все в разной мере. Выглядело устройство совершенно непонятно.

— До следующей смены шесть лучей. Три часа, по-вашему, Алекс.

— Я домой обычно в пять возвращаюсь. Думаю, сейчас около шести.

— Елена Викторовна нас не выгонит? — спросил юноша, обращаясь ко мне. Мамино имя он произнёс так небрежно, словно был с ней давным-давно знаком. — Если скажешь, что мы вместе… ну, школьный проект готовить будем, она позволит остаться с тобой до вечера?

— Позволит, — я смутилась, — Мама всегда рада любым моим друзьям.

— Что не удивительно, — Рейн фыркнула. — Их ведь нет.

Я вспыхнула и бросила на нее обиженный взгляд. Меня оскорбило не то, что она так свободно говорила гадости, но то, что сказала чистую правду. Я с трудом заводила новые знакомства, а старые поддерживала с неохотой — не любила ни по театрам ходить, ни кино смотреть, ни в гостях бывать.

— Рейн, — Эдвард взял девушку за запястье, и та не смогла вырваться, — Да что с тобой не так?

— Со мной не так?! — та вновь с радостью воспламенилась. — Может быть с тобой? Что ты с ней носишься? Зачем открыл имя? Какое тебе до нее дело, а?

— Я ее протектор, — ответил Эдвард. — Как, пока что, и ты!

— Пф-ф! Я ее протектор всего полгода, а в слое увидела впервые!

— И чем она тебе так не понравилась, что ты готова нарушить священный долг?

— Такой ли он священный? — вызывающе спросила Рейн. — Это всего лишь работа и я делаю её хорошо! Но охотнее защищала бы кого другого!

Парень какое-то время пристально смотрел на собеседницу, точно пытался не только прочесть ее настроение.

— Точно так же, как защитила Роя?

После этого они с минуту стояли молча, не двигаясь и не произнося ни слова. Я не могла не заметить, что плечи Рейн заметно опустились, словно девушка смертельно устала или чем-то серьезно расстроена. Я благоразумно решила не вмешиваться в их разборки, оставаясь в стороне.

— Не моя вина, — сказала Рейн наконец. — Рой слишком привязался к объекту, оттого и погиб. Нельзя протектору оставаться в одном слое слишком долго, есть риск… влюбиться в объект охраны.

Эдвард хмыкнул. Поднял руку, размахнулся и отвесил Рейн звонкую пощечину. Не сильную, но наверняка болезненную и обидную.

Девушка не шелохнувшись. Эдвард снова занес ладонь.

— Постой! — я перехватила его руку, — Что ты делаешь?

— Забудь всё, что я сказал о ней, — мрачно заметил Эдвард, — Она неисправима. Рейн бросила напарника умирать, а сама спасла анкера… выслужилась! Ума не приложу, как ее не вышвырнули из Фокуса. Я согласился с ней служить, потому что хотел своими глазами увидеть предательницу.

— Я не предавала, — проговорила Рейн. — Рой совершил ошибку, анкер был в опасности…

— Ты не достойна своего эола, — Эдвард с отвращением отвернулся. — Хочешь высокого поста и поменьше неприятностей — иди в негоцианты. Но хорошим протектором ты не станешь никогда. Я позабочусь.

Рейн молчала.

— Видеть тебя не желаю, — Эдвард сунул перчатку в карман и свободной рукой оттолкнул девочку в сторону, — Пойдем, Алекс. Рейн, можешь возвращаться в Фокус. В Сердце не заявляйся, я сам расскажу регентам о случившемся.

Выслушав отповедь, девушка покорно направилась на лифтовую площадку. Мельком взглянула в мою сторону: с первого взгляда я не поняла, что блестело в ее глазах, однако, когда она прошла мимо меня, я поняла, что это был не гнев. Рейн отвернулась. Вызывать лифт она не стала, присела на подоконник, стала смотреть в окно, обхватила себя руками. Ее будто лихорадило.

— Эдвард, с ней все хорошо?

— Лучше, чем с Роем, — парень задумчиво посмотрел на меня, — Пойдем.

Я постучала в дверь и приготовилась к худшему: что посыплются вопросы о потерянных вещах, грязной одежде и двухчасовому опозданию. Я еще не придумала, как отвечу на это. Выдумать, что потеряла портфель и телефон в школе и долго их искала? Или что кто-то взял по ошибке, а завтра вернет? Черт, а можно ли завтра быть прежней? Я имею в виду, не опасно ли мне будет вновь куда-нибудь идти? А вдруг вновь появится тот, твидовый? При воспоминаниях о твидовом джентльмене на меня накатила тревога. Отчаянно захотелось быть дома, но дверь, к моему удивлению, никто открывать не спешил.

Мама задержалась на работе? Глупости! У нее сегодня работа до трёх! И не могла мама никуда пойти, не дождавшись меня.

Я подергала дверную ручку, ощущая нарастающую тревогу. И вдруг ощутила, что к моей ладони пристала свернутая в несколько раз бумажка. Видно, она была прилеплена к обратной стороне ручки, так что ее не было видно издалека. Я развернула листок. Чувствуя, как сердце отбивает бешеный ритм, поднесла к глазам желтый квадратик с рисунком плюшевого медвежонка в уголке. Самая обычная напоминалка, на которой записывают список покупок, номера телефонов и прочую ерунду, у нас точно такие на холодильнике висят… Листок был исписан с двух сторон очень мелким каллиграфическим почерком.

«Данная информация адресована Александре Романовой,

если ее читают неразлучники, то покорно прошу передать записку адресату.

если ее читают сторонние лица, то прошу вернуть записку на свое место во избежание скорой и мучительной смерти.

Спасибо за понимание!»

Я дрожащей рукой перевернула листок.

«Дорогая Алекс,

Тебе не следовало уходить с того поезда, полагаю, ты и сама уже поняла. То, что с тобой произошло — чудо, но чудо страшное, кровавое! Твоя жизнь должна была окончиться с честью, которой ты безусловно достойна, но ты позволила «спасти» себя парочке психопатов, прислуживающих тиранам.

Смерть сегодня все равно случится. Пусть не с тобой, но с теми, кто тебе дорог. Считай, что это кровавая отсрочка, которую ты по трусости заплатила.

Мы все равно придем, но ты погибнешь уже