Ночной огонь - Кэтрин Коултер

Ариель вновь обернулась к Доркас, принужденно улыбаясь:

— Думаю, мне стоит поехать покататься верхом. Бедная Миндл совсем застоялась. По крайней мере наконец-то на небе появились облачка!

— Возьмите грума, — окликнула Доркас.

— Я возьму Джорди, — отозвалась Ариель, но при этом совсем не руководствовалась правилами приличия. Она просто боялась оставаться одна. Даже на земле Ренделов. Жила в постоянном ужасе перед сводным братом, а теперь еще и Этьен появился. Хотя это, наверное, крайне глупо с ее стороны! Но Ариель ничего не могла с собой поделать. Она так устала жить, постоянно оглядываясь! Почему все они не исчезли как по волшебству после смерти Пейсли? Почему она чувствует себя загнанной жертвой? Что, в конце концов, Энан может си сделать? А Этьен? Наговорить гадостей? Но какое это имеет значение?

Все это бессмыслица и чепуха, так почему же страх не уходит, парализуя ее?

Джорди взнуздал Миндл и помог Ариель сесть в седло.

— Позвольте мне оседлать Ригби, миледи, и можно ехать.

— Не спешите, время еще есть, — отозвалась Ариель, улыбнувшись слуге. Джорди был шотландцем, уроженцем Глазго, невысоким, но крепким, с такими сильными руками, что он, казалось, мог с легкостью сломать шею любому, кто осмелится напасть на Ариель. И кроме того, он был предан ей. Ариель уволила почти всех слуг Пейсли сразу же после его смерти. Они были верны ему, а не ей. Единственным оставшимся был Филфер, дворецкий, но не потому, что Ариель питала к нему особые симпатии: просто он был слишком стар, чтобы получить другое место, и к тому же не имел родственников.

Ариель всегда ездила подальше от родного дома, Лесли-фарм. Неужели Этьен остановился у Эвана? И если да, то почему?

Ариель невольно вздрогнула, вспомнив о том, что произошло после смерти Пейсли. Похороны состоялись, завещание было прочитано, и теперь Ариель стояла лицом к лицу с Этьеном в по-зимнему полутемной гостиной. Каждый раз, видя его, она видела себя, стоящую на коленях перед ним: руки, сжатые в кулаки, покоятся на его бедрах, она ласкает ртом ненавистную мужскую плоть…

— Утром вы уедете, Этьен, — сказала она.

Этьен взглянул на нее и медленно произнес:

— Я хочу, чтобы ты снова подарила мне наслаждение, Ариель.

Она пристально уставилась на него.

— Я так и не овладел тобой, как обещал отцу. Сегодня же вечером… нет, прямо сейчас, прошу, поднимись со мной наверх.

Он не мог принудить ее, заставить силой, причинить боль. Пейсли мертв. Никто теперь не имеет над ней власти.

— Я бы не сошла с вами даже в могилу. Этьен искренне удивился. Он в самом деле был сбит с толку.

— Но почему? Ведь я не мой отец. Ты уже была со мной, дала мне истинное блаженство, и я видел тебя голой. Теперь я хочу почувствовать твое тело под своим, хочу быть в тебе, глубоко-глубоко. Тебе понравится, вот увидишь. Отец сказал, что ты любишь ласки и объятия. Я хочу тебя, Ариель. Мы всегда будем вместе. Поженимся, как только пройдет срок траура.

Ариель подошла к стене и дернула за шнур звонка.

— Что ты делаешь?

Она молча покачала головой, и когда минуты через три явился Филфер, велела;

— Пожалуйста, Филфер, велите сложить вещи месье Дюпона и проследите, чтобы через час его не было в Peндел-холле и усадьбе.

— Слушаюсь, миледи.

Этьен выждал, пока дворецкий выйдет из комнаты, и только потом завопил во все горло:

— Нет! Ты не можешь сделать это! Здесь мой дом — отец хотел, чтобы я жил тут! Хочу тебя, Ариель!

Чаша терпения Ариель переполнилась. Неужели Этьен действительно верит, что она увлеклась им после той ужасной ночи, когда Пейсли принудил ее…

Ариель покачала головой:

— Выслушайте меня, Этьен. Вы мне не нравитесь, и я не желаю больше иметь с вами ничего общего. Ваш отец заставил меня делать все эти омерзительные вещи против моей воли. Вы поняли? Я больше никогда не хочу вас видеть.

— Ты слишком заботишься о приличиях. Вы, англичане, всегда беспокоитесь о подобной чепухе и …

Ариель хотелось убить его, но вместо этого она с удивительным спокойствием сказала:

— Уходите. Немедленно.

Этьен резко обернулся; бледные, словно выцветшие, глаза ярко блеснули. Ариель невольно отступила.

— Я получу тебя, Ариель. Отец сказал, что ты должна принадлежать мне. Он обещал!

— Ваш отец мертв! Мертв и похоронен!

Этьен в последний раз долго, пристально поглядел на нее, поклонился и вышел.

Ариель только сейчас сообразила, что это, вероятно, было другой причиной, по которой она боялась вновь появиться в обществе, хотя весьма немногочисленном, и старалась не ездить дальше Ист Гринстеда. Этьен был уверен, что она наслаждалась, осыпая его постыдными, омерзительными ласками. Неужели ожидал, что она станет его любовницей после всего, что было? Что, если дело в ней, в том, как она выглядит, смотрит, смеется, ведет себя? А вдруг он расскажет другим?

Ариель услышала тихий жалобный звук, и только спустя некоторое время поняла, что стон исходит от нее. Нет, нужно выйти из этого ужасного состояния. Достаточно много времени прошло, и она свободна, совсем свободна!

— Куда вы собираетесь, миледи?

Ариель вынудила себя вернуться к настоящему.

— Сама не знаю, Джорди. Может, ты придумаешь?

Слуга прямо, не мигая смотрел на нее:

— Да. Я предпочел бы сразиться с чесоточным львом в его логове.

Ариель внезапно застыла:

— Ты имеешь в виду какого-то определенного льва?

— По правде говоря, самого большого негодяя из всех, простите за грубое выражение.

— Значит, тощего чесоточного льва.

Ариель никогда и словом не обмолвилась с Джорди о сводном брате. Где он успел услыхать о нем? Над этим стоит поразмыслить. Все это время она вела себя как трусиха, жалкая ничтожная трусиха. Взвалила вину на себя, терзалась угрызениями совести. Возможно, всего только возможно, она сумеет избавиться от одного призрака.

— Хорошо, — согласилась она, поворачивая Миндл.

— Посмотрим, откуда ветер дует. Попытаемся узнать, действительно ли месье Дюпон гостит в доме Эвана Годдиса.

Джорди весело потер руки:

— Да, попробуем прижать вонючего хорька! Ариель рассмеялась, весело, искренне, хотя вновь почувствовала, как страх медленно сжимает внутренности.

Меньше чем через час они оказались на землях Лесли-фарм. Ариель огляделась, ожидая испытать знакомую тоску но дому, но ничего не почувствовала. Вскоре показался особняк, все вокруг выглядело заброшенным и убогим, хотя дело было явно не в недостатке денег; владелец, очевидно, попросту не заботился об усадьбе и внешнем виде здания.