Испытание вечностью - Виталий Храмов

Ха! Они пытались его – его, Маугли! – загнать в джунглях? Заикались пыль глотать! Какой там марафон? О чём ты? И это ещё его особая аптечка осталась герметичной, не вскрытой. С таблетками они бы вообще его потеряли. Какая немецкая химическая промышленность, какой «Байер»?! Их ядовитую отраву потреблять? Нет уж, своё получше будет! Но Медведь им крепко-накрепко вколотил в голову, что это самый крайний способ.

Слишком он дорог для здоровья. Пусть и не так, как у немцев, но всё одно ничего хорошего. Выжигает человека. Применять стоит только тогда, когда вопрос здоровья уже не стоит. Когда вопрос встал о жизни. И смерти. Тогда цена уже не имеет значения. А нужна – Победа. А за неё «мы за ценой не постоим»! Перед Мишей такой вопрос не стоял. После Сталинграда – ни разу. Выкручивался чудом. И чудо это – физические данные, тренировки до потери пульса и сила духа.

Миша вспомнил войну. Скулы заходили ходуном, зубы заскрипели. Он вспомнил, каким нашел Батю в том злополучном доме. Точка. Киностудия «Культура» – их семейный, как говорят пендосы, бизнес готовит к выходу полнометражный фильм «Точка». Фильм частично состоит из воспоминаний самого Медведя. А вернее, записей из его памяти. Впервые в мире зрителям будет показана война от первого лица. Частью фильм будет состоять из видеофрагментов, которые предоставил сам Виктор Иванович.

Миша уже видел фильм. Потрясение – вот самое точное определение этого. Снова пережить войну! Видеть всё своими глазами. Видеть молодым Илью Гавриловича, видеть документальные кадры самой кровавой мясорубки войны, самому, всем своим естеством, ощутить, как тебе в лицо летит кровь твоего соратника, летят пули врага, как тебя бьёт стена воздуха, спрессованного взрывом, видеть, как неотвратимо движется прямо на тебя пика ножа. А после этого – чёрный экран. Потрясение! Воевавшим – вдвойне. Не воевавшим – втройне.

А после этого выйдет фильм о мести горячих корейских партизан подлому американскому генералу. Во всех ролях – корейцы. Маугли тоже кореец. Реальная история приключений Миши и его отряда легла в основу сценария. С купюрами, естественно. Ничего русского в фильме не будет. Всё – корейское. В фильме используется тот же кинематографический приём – тоже достаточно много съёмок от первого лица. Только Михаил не умеет видео брать прямо из головы, как отец. Миша носил на шлеме видеокамеру. Для отчётности – терпеть не может писать доклады и отчёты. Сдал камеру – пусть сами смотрят!

Сейчас в Новосибирске запускается ещё один заводик, где начнётся производство подобных камер. Называться кинокамера будет «Экстрим». Миниатюрная камера, которую можно закрепить на голове, как фонарь шахтёра. Питание – от батарейки на поясе. Не как у Миши было – всё вместе. Но Мишина камера – артефакт. Таких больше не будет. Вместе с камерой «Экстрим» мир увидит новый способ досуга, новый способ записи и хранения фото- и видеоматериалов, мир увидит новую жизнь. Другую. Которая уже не будет такой, какой была прежде. Когда ты сам себе режиссёр.

Ведь чудо камеры «Экстрим» не в самой камере, а в её записывающем устройстве, в способе захвата изображения, обработки и записи, каком-то цифровом формате. Маугли так давно не был в Гвардейске, что уже перестал понимать – что они там наворотили?! Единственное, что Миша понял, камера «Экстрим» будет как камера Миши.

С «жёстким диском». Надо, надо в Гвардейск, узнать, что это именно, как устроено. Докопаться до основ. Интересно же!

Грядёт переворот индустрии развлечений. Очередной. Вообще отец этому, «глядскому», как он сам говорит, направлению уделяет внимания даже больше, чем оружию и промышленности. Поэтому у нас есть собственное издательство, своя студия звукозаписи и своя киностудия. И люди Медведя руководят всем этим ёжнутым «творческим стадом».

Когда речь заходит о творческих личностях – писателях, певцах-композиторах, художниках-режиссёрах, отец неизменно переходит на второй командирский. Почти всегда об этих людях – в третьем лице и женском роде. И если прямую нелитературную речь опустить, то не останется ничего. Только сплошные точки. Из-за неразрешимых творческо-мировоззренческих разногласий. А не интересны «художникам» темы, на которые нанимают их директора Медведя. Им бы только процесс дефекации снимать. А все эти «пафосные», «исторические» картины Медведя не интересны им. А Медведю не интересны сценарии про жизнь и мелодраматичные эмоции обычных «маленьких людей».

Но работа в команде Медведя – это статус. Это престиж. Потому – терпят. Пишут то, что с них требуют, снимают то, на что указывают. И так, как указывают. Раньше, помнится, всё возмущались, что солдафон лезет не в свои щи. После выхода целой серии книг, статей и фильмов, неизменно срывающих кассу в Союзе и за его пределами, приумолкли. Ну нечего им противопоставить! Весь мир лёг после «Брестской крепости». А это было только начало. Никто ничего подобного снять не может. Никто не может снять живого ходячего робота – Терминатора. Никто не может снять роботов, что перекидываются грузовиками, как Оптимус Прайм. Конечно, эти фильмы ещё не вышли в кинотеатры. Никоим образом никому не объяснишь, как это снималось. Никак сова на глобус не натягивается. Но эти фильмы уже есть в закрытой Сети. Ждут своего часа – опорожнить бюджеты зрителей всего мира и магнатов-кинопрокатчиков.

И только Миша знает, что и в самом деле никто не сможет даже близко подобного снять. Никто. Сейчас. Бася не считается. Он – что, а не кто. Бася может любой фрагмент изображения или фильма переработать до неузнаваемости. Заменить морду Миши во всех отражениях, даже мелькнувших на заднем плане, вовсе незаметных – на лицо корейского актёра Тцая. Или вставить молодого Медведя во все сцены «Точки», где он изображался со стороны, а не от первого лица.

А книги? Любой тираж, любого размера – раскупается сразу по поставке книг в книжные магазины. Не читая названия, имени автора и жанра произведения. Следа медвежьей лапы на переплёте – достаточно.

След медвежьей лапы. Стилизованный, конечно. Этот след появился ещё в 1942 году. Так бойцы Медведя отмечали принадлежность свою и своей техники к «хозяйству» Медведя. Так помечали трофеи и битую ими технику. Так сейчас помечаются товары, в производстве которых принимает участие кто-либо из Медвежат. Люди берут с охотой, даже если цена выше, чем у аналогов. Если он вообще есть – аналог. Потому что – знак качества. Если нет ожидаемого качества, есть телефон службы поддержки – звони, жалуйся и на этом товаре больше не появляется этот знак. Но и люди, выпустившие брак, с Медвежатами больше никогда не работают. След лапы у них появляется – на корме и в личном деле. Чёрной, несмываемой краской.

След медвежьей лапы – это бренд. Это лицо. За своим лицом надо следить. И отвечать. Единственное, где не оставляют Медвежата такой след, тайные операции.

«Взрослые» вернулись. Опять одновременно. Миша сразу свернул уши в трубочку – его очень заинтересовал разговор, начавшийся, видимо, ещё в лифте, продолжающийся теперь и в парадной:

– Хорошо, что удалось разгадать замысел этого проклятущего ЦРУ, – сказала Вишнина, расстёгивая молнию на своих суперстильных сапогах.

Крокодилова кожа. Какой Милан, милай? На подошве – след медвежий. Гвардейская обувная фабрика. Не зря Медвежата ездили в тур по Европам. Медвежатам палец в рот не клади! Особо не пускай на выставки. Купить-то купят. Только потом разоришься! Конкурировать капиталистам с нашими тяжело. У нас издержки ввиду климата выше, но полностью отсутствует коррупция и сильно ниже представительские расходы – реклама, продвижение товара, взятки и подкупы. Оттого получается – с нехилой прибылью. А так как у нас общественная собственность, вся прибыль идёт прямиком в казну Союза. Потому цену мы можем указать любую. И можем вовсе отказаться от прибыли. И даже торговать в убыток. Разорив вас. Вас, не нас. У нас не может быть убытков. Казна Союза – большая. Потеряем тут, возьмём другим. Нас не интересует процент рентабельности. Нас не сильно интересует окупаемость. Нас интересует результативность – процент занятости рынка нашим товаром и итоговая ёмкость рынка. Вам недоступны такие экономические показатели и такие экономические модели ведения дел. Эффект массы называется. Тем более что наш рубль и ваши бумажки, и «жабьи шкурки», несопоставимы. И всё, что произведено у нас и куплено вами, уже доход страны, уже прибыль. Разные экономики, разные мышления. Они делают деньги, мы делаем – будущее. Им нас не догнать.