Из огня да в полымя - Ольга Славина

– Установленная причина пожара в вашем коттедже – воспламенение горючей жидкости, – сообщила дактилоскопист официальным тоном. – Кто-то специально разлил бензин внутри и бросил спичку. На месте происшествия была найдена бутылка с остатками зажигательной смеси. И на этой бутылке ваши отпечатки, Екатерина Чижова. Как сотрудник правоохранительных органов рекомендую вам оформить явку с повинной. Как женщина советую сослаться на ревность, которая привела вас в состояние аффекта и толкнула на преступление.

– Никто меня никуда не толкал, – возмутилась Катя. – И я ничего не поджигала!

– Однако улики говорят об обратном…

Да, улики. Если и не говорят, то точно шепчут. Про то, что хвататься за бутылку в стрессовой ситуации – это так по-нашему, так понятно. Вот только стеклотара оказалась не со спиртным, а с горючим. Но это уже детали…

Что ж, все объяснимо. Разве можно бросить тень на репутацию элитного заведения? Сигнализация не сработала. По ВИП-номерам разгуливают пироманы. Бардак какой-то! За что только такие деньги берут? Нет уж, во избежание таких пересудов лучше свалить вину и убытки на кого-нибудь типа Кати. Она бы и сама, наверное, так поступила, если бы владела парк-отелем с персональным закатом в каждом коттедже.

Да и правоохранительные органы можно понять. Зачем напрягаться и искать неизвестного поджигателя, если есть с некоторых пор всем известный персонаж дневника Алисы Островской – незадачливая девица, потерявшая голову от ревности. Ее любовник закрутил роман с другой. Причем не с какой-нибудь секретаршей или помощницей, а с телезвездой. А та, которой дали отставку, устроила в отместку огненное шоу.

Стоп! Катя – не персонаж. Она – сотрудник юридической фирмы. И знание законов освобождает ее от ответственности за действия пироманьяка.

– Эта ваша бутылка с зажигательной смесью – это, вообще, что? – поинтересовалась Катя тоном скорее следователя, чем подозреваемого.

– В смысле? – не поняла эксперт.

– Это фирменная упаковка жидкости для розжига костров, тара из-под пива или минералки? Пластиковая или стеклянная?

– Это бутылка из-под шампанского, – не стала скрывать эксперт. – Название не по-нашему, про геометрическую фигуру что-то. Как будто сами не знаете, куда бензинчик из бака какой-нибудь машины перелили…

Катя облегченно вздохнула. Она не Мария Стюарт и не даст заточить себя в темницу без суда и следствия.

– Я даже не в курсе, где в машинах бензобак. Мы действительно пили шампанское «Круг Кло дю Менил».

Она запомнила, потому что изысканно, а не потому, что несколько сотен евро за бутылку.

– И на бутылке, конечно, могли остаться мои отпечатки. Вы как эксперт не можете не знать, что следы пальцев – косвенная улика. Она свидетельствует лишь о том, что подозреваемый держал в руках орудие преступления. Но вот когда именно и при каких обстоятельствах – большой вопрос.

– «Мы пили шампанское». Мы – это кто?

– Я и мой… начальник. Мы отмечали производственный успех, выигранное дело, – почему-то соврала Катя.

– Вы и Алексей Горчаков, – перевела девушка. – Ха! Вы хотите меня уверить, что рядом с ТАКИМ мужчиной вам пришлось самой открывать шампанское и самой себе наливать?

– Нет, конечно, но…

– Но его-то отпечатков на бутылке нет! – торжествующе перебила дактилоскопист.

– Вы и у Горчакова снимали отпечатки?

– Нет, конечно, он – уважаемый человек, особый клиент. С чего нам его подозревать? Просто там нет ничьих больше следов пальцев. Только ваши.

– Да, – не растерялась Катя, – но лишь потому, что ТАКОЙ мужчина пьет шампанское по всем правилам: с ведерком, льдом, салфеткой. Он держал бутылку через салфетку. А я доставала ее из холодильника и ставила на стол голыми руками. Думаю, что поджигатель позднее вытащил пустую бутылку из мусорки и использовал в своих целях.

– Это будете следователю объяснять, – хмыкнула эксперт, закрывая свой чемодан. – Моей задачей было откатать ваши пальчики и сравнить их со следами, найденными на месте преступления. А следователь вас, наверное, скоро вызовет. Дело-то серьезное. Умышленное уничтожение имущества путем поджога с причинением ущерба в особо крупном размере…

Умышленное уничтожение. Причинение ущерба. Особо крупный размер. Бутылка с зажигательной смесью.

Эти слова вместе и по отдельности преследовали Катю следующие двадцать четыре часа. Заставляли чувствовать себя активисткой экстремистской организации и вздрагивать каждый раз, когда звонил телефон или открывалась дверь кабинета.

– Ждешь звонка мужчины своей мечты? – предположила Светик. – Или сразу визита?

Даже она заметила нервозность коллеги, хотя обычно замечала разве что стрелки на колготках других дам.

Катя ждала, когда за ней придут борцы с террористической угрозой. Не дождалась. В пятницу в шесть часов решила, что можно вздохнуть свободно. В выходные даже следователь найдет чем заняться, кроме допросов.

– Ты к родителям на выходные едешь? Можем тебя подвезти, – предложила Надежда.

Редкий случай. Ее супруг не стал пить пиво с мужиками на стройке, а приехал забрать жену с работы на своей машине отечественного производства.

– Конечно, подвезите, – обрадовалась Катя.

Рабочую неделю все, похоже, решили закончить одновременно. В лифт набились Катя с Надей, Светик и Валерия. Двери почти закрывались, но Суровцева нажала на кнопку с расходящимися стрелочками, увидев, что Алексей Горчаков показался в холле. Да еще и не один. А с тем самым мачо, под маской которого скрывался ученый-физик.

Просторный лифт, сверкающий металлом и зеркалами, вместил еще и этих пассажиров. Катя поспешила спрятаться за спиной Светика и Надежды. Не хватало еще, чтобы ученый товарищ вслед за открытием в области физики сделал открытие в области лирики. Или что там было у босса и его помощницы? Вдруг, увидев Катю, он вспомнит, что до этого они встречались на полянке между сосен и пожарных рукавов, да и поинтересуется: ну что, жертва огня, оклемалась?

– Привет, красавицы! – поздоровался мачо.

– Тимур! – Валерия Суровцева обрадовалась ему, как родному. – Не знала, что ты в Москве.

– Я еще и сам не до конца это осознал, – усмехнулся он. – Времени не хватает. Это раньше я был простым научным сотрудником. А теперь все хотят со мной выпить.

– Это потому, что расстояние между Тимуром Нарховым и Нобелевской премией стремительно сокращается, – добавил Алексей, словно опасаясь, как бы его друга не сочли простым алкоголиком.

– Нобелевская премия – это всего лишь миллион евро. Считай, что за последние полгода я получил пять Нобелевских премий, – без ложной скромности заявил ученый.

Светик взглянула на него с нескрываемым интересом.