Неистовая волна - Андрей Орлов

— Гриша, двигатель не выключай, фары на полную! Загороди дорогу, не хрен тут ездить!

Только прибыли — была лишь одинокая фура, а потом как прорвало! Тормозили легковушки, грузовые машины. Надрывались «крякалки» и «оралки», ругались люди. Почему их не пускают?! Им срочно надо проехать!!! Произвол, где полиция, где хваленое МЧС?! Доколе в этой стране о простого человека будут вытирать ноги?! Семья из четырех человек на «Фокусе» едва не прорвалась! В салоне, кроме негодующего мужа, сидели истеричная жена и двое мелких детишек, ревущих благим ревом. Мужчина надрывно доказывал, что им срочно надо в Журавли, звонила его мать, ее дом уже топит, женщина сидит на крыше, ждет помощи и горько плачет. Внушить простую истину, что через двести метров все четверо пойдут ко дну, было невозможно. Вся компания орала и испускала негативные вибрации. Потом мужчина прыгнул в машину и направил ее в узкую щель между патрульным «УАЗом» и затопленной обочиной. Взбешенный Солохин выволок бестолкового главу семейства из машины, дотянулся до ручника.

— Ты что творишь, горе тупое?! — у Олега лопнуло терпение, он чуть не треснул водителя по репе. — Мозги в комплектацию не входят?! Себя не жалко, так хоть жену с детьми пожалей! Потонешь, говорю, там море, проезда нет! Там люди гибнут! Возвращайтесь назад — до развилки на Каменку, объезжайте Таманск с севера по 53-му шоссе! А лучше не искушайте судьбу, отсидитесь в городе, пока не утихнет! Разворачивай машину, говорю!

Ширины проезжей части хватало, чтобы развернуться и укатить восвояси. Нервы сдавали, мужик матерился при жене и детях, но, кажется, проняло — пошел на разворот. Но призывно гудели за ним, всем нужно было на восток, всех ждали, у всех были срочные дела! Метался между машинами Солохин, орал, срывая голос, чтобы не занимали встречную полосу. «Граждане, проезд закрыт!» — надрывался Олег, обливаясь потом и размахивая жезлом. — «Деньги не принимаются! Если есть самоубийцы, то пожалуйста! Но прежде высадите женщин и детей, а потом вперед — на тот свет!» Дышать было трудно, вспотела спина под мундиром и плащом, отчаянно чесалась. Были и догадливые — послушно разворачивались, уезжали. Но большинству нужно было обязательно покачать права, в общении с ними чесались кулаки. Компания в микроавтобусе с номерами столичного региона не понимала элементарных слов. Они не верили в отсутствие проезда, и эту веру усердно подкрепляла выпитая доза алкоголя. Они должны бежать из этого ада! Они не помирать сюда приехали! Они умрут, но не вернутся! Приходилось объяснять доступным русским языком, хватаясь для убедительности за кобуру. С великим трудом элементарные истины вбивались в недоступные головы.

— Понаехали тут москвичи… — неприязненно брюзжал Солохин, провожая глазами уносящийся минивэн.

И вновь приходилось надрывать осипшие глотки, доказывая тупоголовым, что нужно валить отсюда к чертовой матери! Если вода разольется на западе — а она непременно это сделает — то все скопившиеся у моста транспортные средства окажутся в западне, и тогда наступит полный кирдык!

— Олежка, я уже не могу… — стонал загнанный Солохин. — Я рыба в собственном соку… А вторая молодость никак не приходит… Ты не задумывался, приятель, нет? Они же все разъедутся, а мы останемся, догоняешь? И тогда мы точно окажемся в западне, и будет нам полный кирдык. Наш «уазик» плавать не умеет, он не амфибия, понимаешь?

Не хотелось думать о чем-то грустном. Странно бы это выглядело — сесть в машину и уехать, отправив на верную смерть все это безголовое стадо. Что бы ни думали люди о «воинствующем» племени дорожных инспекторов, а у отдельных из них еще имеются представления о служебном долге.

— Гриша, садись в машину, отдохни… — хрипел Олег. — Я сам тут разрулю. Сменишь минут через пятнадцать, я тоже передохну.

Но не сиделось Григорию в машине. Перекурил и выскочил, когда над напарником зависли трое кавказцев из черного внедорожника, презрительно относящиеся к смерти, но очень ответственно — к своему гибнущему бизнесу. Они уже давили, наезжали, готовы были выхватить ножи. Какое право этот мент имеет их не пропускать?! Кто он такой? Представитель власти? Какой еще, на хрен, власти?! Олег бы плюнул на них с глубоким удовольствием, пусть катятся в свой симпатичный мусульманский рай, но в громадном внедорожнике на заднем сиденье голосили женщины! Разъяренный Солохин пальнул в воздух, и группа брутальных «мачо» схлынула, подобрела. Развернулся внедорожник, повернул идущий за ними пикап с турками-месхетинцами, в котором кисли под дождем стройматериалы.

— Хозяева жизни, блин, — сплюнул под ноги Солохин, обрисовывая кавказцам дорогу средним пальцем. — Раньше были новые русские, теперь — новые не-русские…

— Молодец, — удивленно заметил Соболевский, потирая отбитое плечо. — Однако больше не пали, тут публика и так на взводе. Замаемся отстреливаться.

Вскоре рассосалась «стихийная» пробка, и Олег бросился с фонарем к мосту. Вода была совсем под носом — бурлил грязный поток. Росла запруда, из нее периодически выстреливали корявые деревья, обломки заборов и столбов. Жирные мурашки ползли по коже. Он бросился обратно — как раз к началу нового паломничества! Снова у патрульного «УАЗа» выстраивалась вереница желающих прорваться. Кто-то сразу поворачивал, уезжал, понимая, что ловить здесь нечего, кто-то бился в истерике, грозился санкциями.

— Я бывший депутат Госдумы! — гремел седовласый мужчина, благоухающий парами алкоголя. — Немедленно пропустить! Кто дал вам право меня задерживать?! Мне срочно нужно в Геленджик! У меня там дом тонет! У меня весь участок в воде!

— Да мне плевать, господин хороший, — рычал в ответ Олег, — бывший ты депутат Госдумы, действующий или собираешься им стать! Катись отсюда к чертовой матери, пока живой! А то некому будет оплакивать затонувший дом и строить новый!

— Дом и без тебя утонет, — хмыкал Солохин в рукав.

Мужчина ревел, хватался за голову, совал Олегу какие-то корочки, в которые не было никакого желания заглядывать. Чем он лучше прочих? Без очереди в рай? Господин запрыгнул в свой навороченный седан и умчался прочь искать обходные пути, зацепив вылезшую из ряда машину. При этом он орал, что просто так это дело не оставит, он дойдет до самых высших инстанций!

— Нищета позорная, — гримасничал ему вслед приободрившийся Григорий. — Пода-айте бывшему депутату Государственной Думы…

Ошалевшая «классическая» блондинка, путешествующая в одиночку, тупо давила на клаксон — девушка окончательно рассорилась с головой. Испуганно смотрела на взбешенного гаишника в обтекающем плаще, жалобно хлопала глазами и давила, давила… Он деликатно убрал ее руку с руля.

— Барышня, прекращайте, что вы творите?

— О боже, простите меня… — она дрожала от страха, голосок срывался. — Простите, пожалуйста, у меня сегодня голова — ну, такая дура… Почему я не могу проехать?

— Потому что вы утонете. Разворачивайтесь. Не можете сами — пустите меня за руль. Давайте помогу — здесь очень скользко, машину может занести.

— Правда? — ее зубы выводили маршевую дробь, она непроизвольно хваталась за руль. — Но почему? Это неправда… Мой навигатор говорит, что впереди все хорошо, я привыкла ему доверять, он никогда не обманывает…