Ричард Длинные Руки - принц-консорт - Гай Юлий Орловский

Я посмотрел на нее, ощутил, что во мне снова зашевелилась и начинает накапливаться магическая мощь, но, увы, такую научились использовать для магии только эти хитрые существа, а не мы, честные и прямые мужчины.

Я отвел взгляд, а она ответила, не поворачиваясь:

— Конечно, я бы тоже… лучше здесь… но это еще хуже… потому выйдем.

Она не добавила «…и не будем прятать взгляды», но это ощутил даже я при своей мужской толстокожести и потому сказал подчеркнуто бодро:

— А чего прятать?.. Подумаешь!.. Пойдем, а то все без нас пожрут.

Она слезла с подоконника и, бросив на меня только один короткий взгляд, сказала коротко:

— Дурак.

Странно, как быстро и безошибочно женщины улавливают момент, когда можно отбросить всякие титулы. У мужчин такого чутья нет, мы еще долго раскланиваемся и вашевысочествуем, хотя можно давно без церемоний, а вот они — да, у них чутье и рефлексы, как у кобр, что бросаются на мышей.

И вот эта притихшая кобра идет, изображая смиренную мышку, хотя, может быть, она и есть мышка, кто женщин поймет, а кто говорит, что понимает, — врет нагло и беспардонно.

В столовой слуги тут же принялись заносить блюда, сразу же жареных кур, пренебрегая всякими салатами, но когда передо мной опустили вкусно пахнущую тушку, оранжево — желтую, словно политую медом, а в ноздри шибанул сногсшибательный запах, я понял, что сожру и даже нежные косточки погрызу.

Кожа треснула и обнажила белое лакомое мясо, аромат ударил отчетливо заметной струйкой, у меня руки затряслись, а челюсти сами собой чавкнули. Из глубокого надреза в боку побежал нежный сок, почти прозрачный, я грубо разорвал тушку пополам и начал пожирать, как волк, сразу с середины, оставив ноги и крылышки на потом.

Астрида ела степенно, демонстрируя власть духа над плотью. Баронесса почти не притронулась к мясному, а когда подали пироги, с трудом одолела до половины самый маленький.

Как я понял, слуги руководствуются вкусами погибшего барона, а его нежная супруга наверняка вскоре переориентирует их на сладости и фрукты.

Через распахнутые двери в холл было видно, как слуги спускают по лестнице половинку массивной, как большая катапульта, кровати с двумя торчащими колоннами балдахина, обломанными так, словно их перегрызли посредине.

Астрида тоже заметила, спросила:

— Что‑то случилось?

Баронесса посмотрела на нее несколько странно.

— Служанки сообщили, — произнесла она чуточку смущенно, — что одеяло и простыни на вашем ложе изорваны, и попросили у меня позволения их заменить. Я решила проверить не врут ли, и увидела, что дело не только в простынях.

Астрида смутилась, я спросил в удивлении:

— Что, правда?

— Еще и ножки подломились, — сообщила баронесса, сильно покраснев и глядя в тарелку, — кровать вот — вот рухнет на пол, а еще появились трещины в станине… хотя, помню, ее делали из выдержанного мореного дуба.

Астрида за это время пару раз взглянула на меня исподлобья и украдкой, всякий раз заливаясь багровостью, даже кончики ушей начинали светиться.

— Ах, это, — сказал я с непринужденностью бывалого воина, — я иногда сплю беспокойно, если снится что‑то боевое… Ну там сражения, крики мертвецов, ржание… сами понимаете чье… кони тоже ржут еше как… Иногда даже размахиваю конечностями, вроде рублю… Хотя вообще‑то, если ложе из дуба, то его могли прогрызть жуки — дроворубы…

— Дровосеки, — поправила Астрида.

— Правда? — изумился я. — А почему не дроворубы? Хотя вообще‑то древогрызы…

Баронесса сказала торопливо:

— Я так и подумала, что вам что‑то снилось. У милой Астриды кровоподтеки по всему телу, хотя она их и прячет.

Я охнул.

— Правда?

— Правда, — заверила баронесса. — У меня есть способность видеть такое. Ничего, уже проходят, она умеет залечивать быстро. Вы вот свои уже залечили.

Я посмотрел на Астриду зверем.

— Что, и у меня были?

— Меньше, — ответила баронесса, — чем у Астриды, когда она пыталась удержать ваше буйство.

— Бедная Астрида, — проговорил я с чувством сквозь зубы, — кроткая Астрида.

Астрида сказала с оживлением:

— Ой, как вкусно!.. Как это приготовлено? Неужели в этих пирогах ничего, кроме мяса, сыра и соуса?

— Смотря какого соуса, — победно ответила баронесса. — Я сама его составляла! Если хочешь, расскажу секрет. Сперва нужно взять…

Астрида слушала с подчеркнутым вниманием, даже кивала в нужных местах, хотя иногда и невпопад.

Я дослушал до паузы, сказал оживленно:

— Баронесса, если вы не против, мы допьем это вино… это же вино?., и займемся поисками. Ибо мы все‑таки выспались прекрасно и полны решимости.

Лицо баронессы выражало недоверие, и Астрида сказала церемонно:

— Его высочество благородно взял на себя первую половину ночи, а вторая половина была за мной.

Баронесса в недоумении вскинула брови.

— Это, — поинтересовалась она, — в каком смысле?

Астрида покраснела и прикусила губу. Я сказал быстро:

— Сперва я дежурил с мечом наготове, а потом Астрида бдила, но за ночь никто и не появился.

— Странно, — проговорила баронесса в задумчивости, — а мне говорили, что из ваших покоев доносится адский шум, крики, стоны, рев, завывания, хрипы, проклятия и снова стоны.

Астрида покраснела гуще, я сказал смущенно:

— Иногда я храплю.

— Правда? — изумилась баронесса. — Мне показалось, что однажды я услышала и голос Астриды.

— Это через три этажа? — спросил я в сомнении. — Вам нужно менять перекрытия. Хотите, посоветую хорошую строительную артель? И берут недорого, и работают хорошо. Главное, качественно. У них теперь новые стимулы и возможности расширения.

Ее лицо посуровело и стало печальным.

— Ваше высочество, мне не до ремонта.

Я кивнул.

— Да — да. Мы с Астридой делаем все, что можем. Я не могу позволить, чтобы в королевстве, что принадлежит моей венценосной супруге Ротильде, буйствовал какой‑то неведомый зверь! Он уже и так натворил столько бед, а может натворить больше.

Я заметил, что баронесса перехватила взгляд Астриды, который та бросила на меня при упоминании моей венценосной супруги. Женщины могут слона не заметить, но вот такие нюансы хватают моментально и тут же расшифровывают с точностью девять к одному.

— Вы моя последняя надежда, — проговорила она, стараясь, чтобы слова звучали с достоинством, но голос задрожал, а в глазах снова заблестела влага. — Все разбегаются в ужасе, а я запираюсь на все запоры и отсылаю служанок подальше, чтобы бедные девочки не пострадали, когда чудовище придет за мной.