Ручей любви - Линда Ховард

— Хорошо. В кладовке справа лежит еще один чистый подойник. Но у меня нет второго табурета. Вам придется сидеть на корточках.

Он принес подойник и, прежде чем поставить его под корову, похлопал ее по широким бокам. Затем присел, охватил своими сильными-пальцами ее длинные соски и начал тянуть их ритмичными движениями, которые, будучи когда-то выучены, запоминаются навсегда. Теплое молоко заструилось в подойник. Губы Лукаса искривились в насмешливой улыбке, когда он подумал, как хорошо, что за этим занятием хозяина не видит никто из его людей.

— Вы всегда были такой колючей? — спросил он небрежным тоном.

— Полагаю, что да, — ответила она в той же манере, и он снова улыбнулся.

— У вас были какие-то особые причины для этого?

— Мужчины.

Он фыркнул:

— Да, мы можем быть настоящими мерзавцами.

Ему показалось, что он услышал смешок.

— Я не сомневалась, что вы согласитесь с этим.

— Эти ваши любвеобильные свиньи, должно быть, здорово вам досадили, — осмелился предположить он.

— Некоторые из них. Но у них на уме была не любовь, и мы оба знаем это. Похоже, что мужчины действительно относятся к женщине исключительно, как к игрушке.

Не существовало другой женщины, которая могла бы сказать ему такое, но уже во время их первой встречи он понял: Ди Сван всегда прямо и откровенно высказывает свое мнение. Лукас почувствовал, как в нем нарастает злоба при мысли, что другие мужчины пытались соблазнить ее или даже взять ее силой, не утомляя себя необходимостью обольщения. Конечно, он и сам намерен соблазнить ее. Но, во-первых, он не собирается пятнать ее честь. Никто, кроме них двоих, не знал бы, что происходило между ними. Только зеленые юнцы испытывают потребность болтать всем о своей женщине, чтобы поражать других своею мужественностью. Во-вторых, черт бы его побрал, если он не уважает ее за то, что она сделала здесь. Для этого потребовалось много тяжелого труда. Но она не отступила, а приняла вызов и победила. Превосходное состояние фермы являлось доказательством ее неистового характера.

Голос Лукаса был жестким, и в нем присутствовала злость, когда он произнес:

— Скажите мне, если кто-нибудь еще потревожит вас.

— Благодарю за предложение, но о себе мне придется заботиться самой. Вас может не оказаться поблизости. Они должны знать, что я могу защитить себя, что мне не нужно надеяться на кого-то.

Ее доводы были убедительны, но ему это не понравилось.

— Я могу сделать так, что они никогда не вернутся сюда.

— Дробовик является достаточно веским аргументом, — произнесла она улыбнувшись. — Самый лучший способ заставить мужчину пересмотреть свои намерения — это выпустить ему в зад заряд дроби. Кроме того, я не уверена, что могу позволить вам стать моим защитником.

Он не прекратил дойку, но его брови сошлись, и он поднял голову.

— Почему? — требовательно спросил он.

— Эти парни будут думать, что я сплю с вами, — ответила Ди и, поскольку он молчал, продолжала свое объяснение:

— Здешние мужчины уже оставили меня в покое. Мой дробовик убедил их в том, что мне не нужен никакой мужчина. Но если они подумают, что я пустила в свою постель вас, они решат, что я доступна, и будут еще более безжалостно мстить за отказ, чем раньше. Мне придется туго, и я, возможно, буду вынуждена пристрелить некоторых из них.

Сильные руки Лукаса опустошили коровье вымя, и он поднялся с подойником в руках как раз в тот момент, когда Ди тоже закончила доить. Ее щеки горели от напряжения, когда она отставила подойник и встала, распрямляя спину. Лукас нагнулся, поднял второй подойник, вышел из сарая и зашагал к дому, как бы приглашая ее следовать за ним. Он вел себя на ее ферме как в собственном доме. Очевидно, он привык быть хозяином. Поэтому Ди только пожала плечами: Лукас помогал ей, и было бы неразумно сожалеть о его излишней самоуверенности.

Он ждал на заднем крыльце, когда она откроет дверь.

— Что вы делаете с этим молоком?

— Большая его часть идет в корм животным, — объяснила она. — Я делаю из него масло, какое-то количество пью, использую для приготовления еды.

— Хватило бы и одной коровы.

— При двух коровах я получаю двух телят в год, которые идут на мясо. Оно было в вашем супе, когда вы обедали у меня в прошлый раз. А, кроме того, если одна из коров умрет, у меня все равно будет молоко. — Ди установила маслобойку и натянула на нее ткань. — Не могу себе представить, чтобы для вас что-нибудь значила одна корова.

— Это не имеет значения, поскольку у меня две тысячи голов скота на выпасе.

Он взял один из подойников и медленно вылил молоко сквозь натянутую ткань, потом опорожнил второй подойник. Ди подняла кофейник и потрясла его.

— Там еще остался кофе. Вы не хотите выпить чашку?

Лукас был достаточно опытен, чтобы не домогаться ее расположения на столь ранней стадии знакомства, но пребывание рядом с ней слишком волновало его, и он решил не задерживаться.

— Не сегодня. Я должен побывать в городе, а потом вернуться на ранчо. Однако благодарю за приглашение.

— Как хотите, — серьезно ответила она. — И спасибо за помощь. Я обещаю никому не рассказывать, что вы доили мою корову.

Он настороженно посмотрел на нее и, несмотря на вежливое выражение ее лица, заметил отблеск насмешки в зеленых глазах.

— Да, лучше бы вы не делали этого.

После его предупреждения она действительно улыбнулась, и тело Лукаса немедленно откликнулось на эту улыбку. Черт возьми, как же она нравилась ему!

Ди вышла с ним на крыльцо и стояла там, прислонившись к столбику, пока он возвращался в сарай и выходил из него, ведя лошадь. Она смотрела на него, взбиравшегося в седло, наблюдая за тем, как играли мускулы его рук и плеч и как плотно облегали брюки его ягодицы и бедра. Поля шляпы затеняли лицо Лукаса, но не скрывали яркую синеву его глаз.

— Увидимся, — небрежно бросил он и отъехал не оборачиваясь.

В тот день, занимаясь хозяйством, Ди не могла не думать о Лукасе Кохране. Она знала, зачем он явился к ней в первый раз, поскольку он честно заявил о своем желании купить ее землю. Но зачем он так сильно отклонился от своего маршрута в это утро? Вначале она ожидала, что он попытается овладеть ею. Но Лукас не сказал и не сделал ничего вызывающего, и она призналась себе, что слегка разочарована. Это открытие смутило Ди. В конце концов, Кохран собирался жениться на Оливии. А Ди знала, как сильно хотела ее подруга завести семью. Но, успокаивала себя Ди, Оливия не была уверена в серьезных намерениях Лукаса, и потом, дочь банкира Милликена не любила хозяина Дабл Си. Вторая встреча с ним убедила Ди: Лукас Кохран неподходящий муж для ее нежной подруги. Этим утром Ди Сван нравилось разговаривать с Лукасом, нравилось его общество. Он разговаривал с ней на равных, вызывая у Ди легкое, восхитительное ощущение свободы, поскольку ей не нужно было ограничивать себя в словах и поступках, общаясь с ним. Большинство мужчин категорически не одобрили бы то, что она говорила, но Лукас, похоже, наслаждался откровенностью их беседы. И против своей воли она воспринимала его как мужчину, ее охватывал жар, ее дыхание учащалось. Если ему удалось добиться ее расположения, сможет ли она оттолкнуть его? Ди была достаточно честной, чтобы признать, что она испытывала большой соблазн, а ее самолюбие было задето тем, что он, похоже, совсем не интересовался ею как женщиной. Конечно, он был Лукасом Кохраном, он мог получить любую женщину в городе, и ему оказывали внимание замужние дамы. Он был не только очень красивым, но и ошеломляюще мужественным, сильным и уверенным в себе. Вспоминая его ясные голубые глаза, Ди понимала, что он умел быть беспощадным и что только отчаянный или глупый человек мог попытаться встать на его пути.