Дамир. Любой ценой - Юлия Бонд

– Ты так просто не уйдешь с этого кладбища, – скалится Дамир. – Вынесу вперёд ногами, если добровольно всё не расскажешь.

– Не расскажу. Не собираюсь с тобой говорить. Ты – никто и зовут тебя «никак». Оставь в покое память моего ребёнка. Ты не имеешь к нему никакого отношения!

Дамир иронично ухмыляется, а затем, склонившись, резко хватается за мои икры. Отрывает тело от земли и запрокидывает на своё плечо, будто мешок с мукой.

Я сопротивляюсь. Бью его по спине, лопаткам. Бью, что есть силы. Руками. Кулаками.

Он недолго терпит. Со всего размаху опускает пятерню на мои ягодицы и рычит:

– Перестань, дура! – и я перестаю его бить.

Он несёт меня по всему кладбищу, направляясь к воротам. Мне страшно. Просто до помутнения рассудка. Что он хочет? Что надумал со мной сделать?!

Дамир

Она сопротивляется. Пытается вырваться. Убежать.

Сильнее сжимаю. Держу крепко. Намертво прилипаю пальцами. Не выбраться совсем.

– Ты не имеешь право так со мной поступать, – пищит прямо на ухо.

Плевать. Насрать на её визг и крики.

Ставлю Дину на землю. Нажимаю на чёрный брелок. Машина послушно моргает фарами, двери открываются. Насильно запихиваю блондинистую стерву в салон авто и сразу же блокирую замок, чтобы не удрала. Прыгаю за руль. Запускаю мотор.

– Выпусти меня! Ну-у-у! – просит? Нет. Приказывает.

– Пристегнись, – коротко бросаю.

– Я никуда с тобой не поеду. Открой двери. Я хочу выйти!

– Ты уже едешь со мной. Дина!

– Отлично, – ухмыляется. – Тогда я выйду на ходу.

Я закатываю глаза. На ходу? С ума сошла, долбанная истеричка?!

Не успеваю отреагировать. Дина и правда открывает двери и уже высовывает свои ноги, но…

Тяну её за руку. Обратно, на сиденье. Резко нажимаю по тормозам, и машина останавливается. Поворачиваюсь к Дине лицом. Не думая и секунды, влепляю звонкую пощёчину, а потом хватаюсь за плечи и начинаю трясти:

– Идиотка! Решила стать инвалидом?

Она плачет. Скулит. Хаотично машет головой. Зажимает руками уши, приговаривая:

– Ненавижу тебя, Шагаев. Ненавижу. Сволочь!

– Это взаимно!

В женской сумке звонит телефон. Противный рингтон режет слух. Дина тянется к сумке. Достаёт мобильник. Хочет принять вызов, но я вырываю из её пальцев смартфон. Сбрасываю звонок, выключаю телефон и засовываю его в карман своих джинсов.

– Что ты натворил? Отдай, – кричит.

Набрасывается на меня, как дикая кошка. Отворачиваюсь, но… Дина умудряется поцарапать по щеке.

Хватаю стерву за плечи.

Разряд импульсов, будто двести двадцать по оголённым проводам.

Замыкает.

Она так близко. Непростительно. Голубые глаза распахнуты. Чёрные ресницы дрожат. Розовые губы приоткрыты. Она облизывает их, как назло. Скользит своим языком. Влево. Вправо.

Не смотреть! Нельзя!

Но смотрю, как заворожённый. Сердцебиение учащается. В голове туман. Против воли возвращаюсь в прошлое. То прошлое, когда мы любили друг друга. До одури. До дрожи в коленях.

Чёрт…

Опускаю ладонь на затылок Дины. Сжимаю пряди, оттягивая назад, а потом…

Припадаю к её рту. Сладкая. Вкусная. Девочка.

Дина сопротивляется. Бьёт кулаками по моим плечам, рукам, но я не реагирую. Насрать. Хочу целовать и целую. Любой ценой буду целовать. Не запретит!

Нажимаю на скулы, заставляя открыть рот. Углубляю поцелуй. Жадно тараню ротик, не давая возможности отвернуться. Мне сносит крышу. Неожиданно. Разрывает на мелкие куски.

Отрываюсь от губ. Хаотично целую лицо. Щёки, скулы, нос, ямочку на подбородке. Дина плачет. Негромко хлюпает носом. А я...

Вбираю губами каждую слезинку. Слизываю солёную влагу, капля за каплей.

– Динка, – шепчу охрипшим голосом. – Моя любимая. Диночка...

Дина

– Дина. Диночка...

Шепчет. Целует. Обнимает.

Я отворачиваюсь. Не надо. Не хочу!

– Не трогай меня! – хочу кричать, но не получается. Выдавливаю писк, еле уловимый. – Не прикасайся...

Он отстраняется. Смотрит на меня, как заворожённый. Взгляд потерянный. В глазах беспросветная мгла.

Я потираю ладонью ударенную щеку. Больно. Кожа саднит, а в сердце полыхает пламя. Оно разгорается с каждой секундой, сжигая за собой все мосты, которые ещё оставались...

– Прости. Пожалуйста. Прости. Я не знаю, что на меня нашло. Испугался. Ты же чуть не вышла, а я... – жадно глотает воздух. Тянется рукой к своей голове. Запускает пальцы в волосы, ерошит их. – Не хотел сделать тебе больно.

– Отдай. Мне. Телефон.

– Нет. Пока не поговорим. Я тебе ничего не отдам.

– Но я не хочу с тобой говорить. Ни о чём.

– Дина, – вздыхает. – Не будь такой жестокой. Я полчаса назад узнал, что стал отцом. Узнал и тут же умер. Вместе с сыном.

– Лучше бы ты не следил за мной. Тогда бы и спал себе спокойно. В супружеской, – делаю на слове акцент: – кровати.

– Почему ты мне не писала? Почему не отвечала на мои письма? – резко перескакивает на непонятную тему. – Я же каждый день ждал от тебя весточку. А ты... Уехала. Почему ты так поступила со мной, Дина?

Не понимаю. Я. Его. Не понимаю!

И не хочу понимать. Совсем.

– Молчишь? – выгибает бровь. Криво ухмыляется. – Ты хоть любила меня, тогда?

Не отвечаю.

Дамир подаётся вперёд. Снова протягивает свои руки, но натыкается на мой предостерегающий взгляд.

– Значит, – отстраняется. – Будем сидеть в машине до тех пор, пока ты мне всё не расскажешь.

– Шагаев, за похищение человека есть статья в Уголовном Кодексе. Ты не имеешь право удерживать меня. Отдай телефон. Открой чёртовую дверь, и я уйду.

– Уйдёшь, – кивает головой. – После правды. Обязательно уйдёшь.

– Какой правды? Что ты хочешь от меня?

– Ребенок мой?

Молчу, хлопая ресницами.

– Значит, мой.

– Нет, – пытаюсь возражать, но он не верит.

– Дин, я же не дурак и умею считать. Сын родился через полгода после нашего последнего раза. Почему он умер? Родился с патологией?

Я закусываю губу. Набираю в лёгкие побольше воздуха. Зажмуриваю глаза. Слёзы. Солёные. Ядовитые. Снова жгут. Льются, против моей воли.