Книга дракона - Илья Новак

Пока они разговаривали, эльф заглянул в перевернутую тачку и обнаружил там три золотистых брикета. Сунув их в карман, кивнул и пошел к ближайшему дому. Кастелян двинулся за ним, а Эб, поджав губы – ему совсем не нравилось, когда от него что-то скрывали, – повернулся к Строительной роще.

Свет лился с ветвей деревьев. Эб пошел по дорожке, настороженно их разглядывая. Деревья были не такими, как в Кривом лесу, куда меньших размеров, с тонкими белесыми стволами. На ветвях висели плоды – они-то и являлись источником света.

Плоды оказались такими чудными, что в первое мгновение Эбвин не поверил своим глазам. Сначала ему показалось, что это крупные яблоки, но необычной для яблок формы. Домики. Большие и маленькие, с наклонными и плоскими крышами, с верандами и без веранд, с балконами и без них, одноэтажные, двухэтажные, трехэтажные…

У некоторых были крошечные светящиеся окошки.

Многие были разрушены – с большинства плодов кто-то сорвал верхушки. Зрелище оказалось неприятным. Эб осторожно протянул руку и погладил нежную кожуру одной из «крыш».

Он пошел дальше, деревья заслонили станцию. Разглядывая их, Эб постепенно углубился в рощу. Плодов-домиков было мало, часто на ветках висели только черенки. Зацепив что-то ногой, Эбвин покосился вниз и разглядел в снегу огрызок: остатки крошечной крыши и часть стены с потухшим окном. Кто-то сорвал домик и откусил…

Впереди раздался шум, Эб подскочил. Что-то приближалось между стволами, темный силуэт, дергаясь и качаясь из сторону в сторону, перемещался короткими рывками. Из темноты показалась хищная вытянутая морда, приоткрытая пасть, длинное тело… и все это из ржавого железа.

Большой ящер с короткими кривыми лапами припал к земле. Круглые выпуклые глаза из матового стекла обратились к Эбвину.

Из пасти выскочил длинный язык. Тоже железный, с мелкими зазубринами на конце, весь в плоских треугольных пластинках, словно в чешуе. Наверное, в пасти язык лежал, свернутый наподобие каната, а теперь развернулся, цапнул домик с ближайшего дерева и втянулся обратно. Хруп… хруп… – похожие на тиски челюсти задвигались, ящер выплюнул огрызок и уставился на Эба. Пасть приоткрылась. Эбвин попятился, уперся спиной в ствол, и тут зазубренный язык опять выскочил наружу. Эб присел. Язык вытянулся, вонзился в дерево над головой Эбвина и тут же убрался обратно. Ствол оказался расщепленным надвое, тонкая белая кора повисла лоскутьями, с них засочилась янтарная жидкость. Железный ящер, рывками переставляя лапы, пошел вперед. Тварь двигалась не как живое существо, но как машина. Стеклянные глаза бессмысленно пялились на Эбвина.

Он побежал прочь, петляя между деревьями, пригибаясь, чтобы не цепляться за ветви. Плоды-домики качались, некоторые срывались и падали в снег позади. Выскочив на опушку, Эб увидел поджидавших его Гагру и Кастеляна.

– Ты что там делал? – начал было пес, но осекся, увидев, как между стволами высунулась голова с круглыми глазами.

– Назад! – приказал Кастелян, отступая.

– Что это такое? – тяжело дыша, спросил Эб, вслед за псом и Гагрой направляясь к люку. – Оно не живое, понимаешь? Оно из железа…

– Похоже на какую-то машину Тодола. Что она делала в роще?

– Ела домики.

– Домики? Какие домики?

Они спустились на лестницу, и Гагра закрыл люк.

– Те, что висели на ветках, – пояснил Эб, поднимая фонарь. – Вы нашли магрил?

– Только три брикета в тачке. А плоды – это заготовки, понимаешь?

– Какие заготовки?

– Это я их изобрел, – самодовольно пропыхтел Кастелян, перескакивая со ступеньки на ступеньку. – Заклинания могут возникать по-разному, здесь они растут на деревьях. Из них потом созревают настоящие здания. Ты тоже жил в таком доме. На самом деле, все здания в вашем городе…

Они достигли туннеля и быстро пошли к вагону.

– Не может быть! – сказал Эб, вслед за Гагрой входя внутрь. – Наши дома обычные, они…

Пес перебил:

– Да неужели? А ты помнишь хотя бы раз, чтобы в вашем городе строили дом?

Эбвин замолчал, не зная, что ответить. Он теперь почти совсем ничего не мог припомнить из своего прошлого. И того, как жители его города создавали свои дома… нет, этого он тоже не помнил.

Они успели проехать совсем немного. Равномерное гудение изменилось, словно поток встречного воздуха стал менее плотным. Эб посмотрел в переднее окно. Туннель стремительно раздался вширь, стены исчезли. Рельсы изогнулись, и вагон качнулся на повороте.

Какая-то сила приподняла Эбвина в кресле. На мгновение ему показалось, что он вдруг сорвался в бездонную пропасть и падает. Дух захватило, Эб вцепился в подлокотники, разинув рот.

Под вагоном простирался океанский берег.

Рельсы, выныривая из темного отверстия туннеля, полого изгибались, пересекая лабиринт торосов, раскинувшийся у подножия гор. Океан, будто спрут, протянул между ними свои щупальца. Длинные заливы, извиваясь сквозь нагромождения ледяных глыб, тянулись дальше, к горам, окружающим прибрежную долину.

Вагон круто взмыл вверх. Эб упал в кресло, его прижало к спинке. Гномы, построившие Драгоценную Дорогу, наверное, решили, что петлять между торосами чересчур долго, и приподняли рельсы на длинных опорах.

С такой высоты стало видно, что все побережье необитаемо. Привстав, Эб опять выглянул в окно, но не обнаружил внизу ни единого огонька, ни дыма из трубы. Под ним был лишь озаренный утренним светом лед, полукругом отделявший горы от грязно-серого океана, над которым стонал ветер да бушевала пуховая буря снега.

Но самое странное, что Эб увидел внизу – это широкая ровная полоса, будто молочная дорога. Она пролегла сквозь горы, берег и даже сквозь океан, теряясь вдалеке.

Рассеченный полосой надвое зимний пейзаж медленно прокручивался внизу, вагон по широкой дуге несся к горам. Пока Эб, всю жизнь проведший в родных долинах между пологими холмами, не привыкший к таким огромным расстояниям, рассматривал все это, Гагра вышел из кабины и сказал:

– У нас почти закончился магрил, а тварь все еще бежит за нами!

После долгого ожидания кое-что начало происходить.

Бардо Тодол успел поспать, поесть и сделать несколько неотложных дел. Изредка он приближался к сундуку и, наконец увидев картину, скрытую внутри черного зрачка, кивнул сам себе: давно пора!

Теперь там была не ночь, а раннее утро. Пологие холмы и Кривой лес сменились горами, среди заснеженных склонов виднелись рельсы Дороги. Изображение помутнело – чем светлее становилось вокруг, тем хуже работала магия черного глаза.

И вообще, книга начинала действовать Тодолу на нервы. В последнее время он ни разу так долго не держал сундук открытым, наоборот, старался заглядывать в него как можно реже. Глаз излучал такую ненависть и такой голод, что Тодол очень быстро уставал. Теперь же ему пришлось общаться с черной книгой уже долгие часы. Это выматывало.