Дочь кардинала - Филиппа Грегори

Постепенно, со все более нарастающим ужасом мы понимаем, что разворачивающиеся события – это не простая угроза нашего отца проучить упрямого правителя. Захваченные члены королевской семьи не были взяты ради получения выкупа – это было объявление войны Риверсам. Отец обвиняет отца самой королевы и ее миловидного младшего брата в измене и приказывает их казнить. Без всяких судебных разбирательств он перевозит их из Чепстоу в нашу цитадель, Ковентри, где предает их казни безо всяких шансов на прощение или смягчение приговора. Казнь проходит за пределами серых каменных стен. Красивый юноша, женатый на древней старухе, годящейся ему в бабки, расстается с жизнью слишком рано, и его голову за густые темные кудри высоко поднимает рука палача. Лорд Риверс кладет свою голову на плаху, покрытую кровью его собственного сына. Королева, сраженная горем, разлученная с мужем, в страхе перед грозящей ей судьбой, запирается со своими маленькими дочерьми в лондонском Тауэре и посылает за матерью.

Но связаться с матерью ей не удается. Мать королевы, та самая, которая специально усадила всех детей на коронации за отдельный стол, которая так по-доброму мне улыбалась, находится в руках моего отца в замке Уорик. Отец организовывает суд и свидетелей, которые дают против нее показания. Один за другим выходят они перед судом и рассказывают о горящем свете в ее окне по ночам, о том, как она что-то шептала над водами реки, протекавшей возле ее дома, о слухах, что она слышит голоса и что перед смертью кого-либо из членов ее семьи она видит знаки, по которым распознает надвигающуюся беду. Потом они обыскивают ее дом в Графтоне и привозят в качестве доказательств ее вины разные предметы для проведения ритуалов некромантии: две свинцовые фигурки, связанные вместе золотой нитью в ознаменование дьявольского союза. С очевидностью эти фигурки представляли собой прообразы короля и дочери Жакетты, Элизабет Вудвилл. Тайное венчание стало результатом колдовства, и причина безумного поведения короля с той самой минуты, как он увидел нортхэмптонскую вдовушку, тоже заключалась в возведении на него колдовского заклятья. Мать королевы оказалась ведьмой, которая и привела к этому браку с помощью колдовства, а сама королева была дочерью ведьмы, а значит, сама наполовину ведьмой. Разумеется, отец должен будет подчиниться явному наказу, данному в Библии: «Ворожеи не оставляй в живых», – и казнит ее, исполняя Божью волю и свой долг.

Он пишет обо всем этом матери в Кале, которая читает его письмо вслух ровным голосом, в то время как сидящие вокруг нее девушки забывают о своем шитье и от изумления широко открывают рты. Конечно, мне хочется, чтобы Ворон прошел победоносной рысью по всему королевству, но мне не приносит радости мысль о том, что милый юноша Джон был вынужден положить свою голову на плаху. Во время коронации он казался мне агнцем, ведомым на заклание, когда его заставили идти об руку с его престарелой невестой, а теперь он действительно ушел из жизни раньше своей дряхлой жены. Мой отец пошел против законов природы, равно как и законов короля. Мать королевы, Жакетта, так мило улыбавшаяся мне на вечере коронации, овдовела из-за палача моего отца. Я помню, как она входила в обеденный зал рука об руку со своим мужем, и они оба светились гордостью и радостью, подобно пламени свечи. Но мой отец убил ее мужа и сына. У королевы больше нет отца. Лишится ли она и матери? Неужели отец сожжет леди Риверс?

– Она – наш враг, – рассудительно говорит Изабелла. – Я знаю, что королева красива и казалась нам очень доброй, но ее семейство очень жадное и дает королю плохие советы, поэтому отец их уничтожит. Теперь они наши враги. Ты должна теперь думать о них как о наших врагах.

– Я так и думаю, – отвечаю я, но вижу ее в белом платье, с высокой прической, увитой кружевной вуалью, и понимаю, что не смогу считать ее своим врагом.

Большую часть лета мы пребываем в сильнейшем волнении, ожидая новостей, которые говорили о том, что Эдуард, бывший король, живет как гость поневоле в нашем замке Уорик, что отец раздает указы от его имени и что в результате его действий репутация Риверсов разрушена безвозвратно. Отец всем говорит, что собранные доказательства не оставляют сомнений в том, что королевский брак был заключен с помощью колдовства и что все это время король находился под действием сильнейшего заклятья. Отец его спас и охраняет его в своем замке и непременно убьет ведьму, чтобы освободить его от заклятья. Мать ждала известий в Кале, и мы оставались там же, где ожидали его, пока он вел одно победоносное сражение за другим, свергая спящего короля. Нам казалось, что мы снова переживаем те дни прошлого и наш отец так же непобедим. Теперь под его опекой находится второй король, и он посадит своего нового ставленника, марионетку, на трон. Французские слуги, которые приезжают к нам в город Кале, рассказывают, что французы называют отца создателем королей и утверждают, что никто не может занимать престол Англии без его позволения.

– Создатель королей, – мурлычет мать, словно пробуя слово на вкус. Она улыбается своим гранд-дамам, даже мне. – Господи, какие же глупые вещи иногда говорят эти люди! – наконец бросает она.

Затем к нам приходит корабль из Англии, и его капитан прибывает в замок, чтобы переговорить с матерью наедине. Чтобы поведать ей о новостях: весь Лондон гудит от слухов, что король Эдуард был урожден бастардом и что он был сыном не своего отца, а плодом греховной связи его матери с каким-то лучником. Эдуард никогда не был наследником дома Йорков, незаконнорожденный плебей и вообще никогда не должен даже помышлять о троне.

– Неужели люди действительно говорят, что леди Сесиль связалась с лучником? – громко спрашиваю я, в то время как одна из дам шепотом передает другой последние сплетни. Мать короля, наша двоюродная бабка, была одной из самых солидных дам нашего окружения, и только абсолютный глупец мог заподозрить ее в подобном поведении. – Герцогиня Сесиль? С лучником?

Одним резким яростным движением мать награждает меня оплеухой с такой силой, что моя прическа мигом сбивается набок, а украшения летят из нее в разные стороны.

– Прочь с глаз моих! – кричит она в гневе. – В следующий раз думай, что говоришь о старших! И чтобы подобных вещей я от тебя не слышала!

Мне пришлось ползать по полу, собирая рассыпавшиеся украшения.

– Миледи… – пытаюсь я попросить прощения.

– Немедленно иди в свою комнату! – обрывает она меня. – А затем отправляйся к святому отцу за епитимьей за сплетни.

Я торопливо покидаю комнату, сжав в руках свой эннен[6]и украшения, и в нашей спальне обнаруживаю Изабеллу.

– Что случилось? – спрашивает она сразу, замечая на моей щеке красный след ладони.

– Мать, – коротко отвечаю я.

Изабелла достает из рукава свой носовой платочек, специально вышитый к ее свадьбе, и протягивает его мне, чтобы я могла утереть слезы.

– Держи, – мягко говорит она. – За что она дала тебе оплеуху? Иди сюда, я тебя причешу.