Четыре оттенка счастья - Мария Миняйло

– Ты так сильно этого хочешь?

Парень утвердительно кивнул.

– И ты понимаешь все последствия и то, что Алла может тебе этого никогда не простить? – Елизавета Борисовна вынула носовой платочек и аккуратно вытерла слезы.

– Понимаю... – Даня сосредоточенно наблюдал за своей псевдобабушкой, которая грустно посмотрела в окно, а спустя несколько секунд медленно приподнялась на стуле.

– Что же, уговорил... Да простит меня Господь!

Новость о том, что Елизавета Борисовна согласна, неимоверно оживила и взбодрила всех жильцов. Сам факт, что она будет принимать участие в неожиданной авантюре, успокаивала совесть некоторых из соседей. Распределив роли и обязанности, новоиспеченная семья начала грандиозные приготовления к спектаклю.

После долгих уговоров и просьб Злата таки согласилась исполнять роль рано родившей матери Дани. Правда, для правдивости ей пришлось накинуть лишних 3 года, превратив в 40-летнюю женщину, 23 года состоящую в браке с Мишей, которому досталась роль отца. Профессиональный столяр был неимоверно рад вновь, спустя многие годы, получить главную роль, и теперь с упоением объяснял Злате «основы» драматургии.

Наталья Геннадиевна, как и оговаривалось заранее, была сестрой Златы. Даня долго не знал, какую роль дать Юре, делая его, к ужасу Златы, то своим братом, то внучатым племянником Елизаветы Борисовны. В итоге было решено, что Юра – младший брат Миши. С пожилой парой все и так было понятно. Они без каких-либо разговоров должны были изображать бабушку и дедушку Дани, родителей Златы и Натальи Геннадиевны.

– А как быть с прабабушкой? – озадаченно спросила Злата.

– Во-первых, снять с антресоли... – серьезно начал Миша.

– Может, еще и за стол посадить? – возмущенно фыркнула Наталья Геннадиевна, с ненавистью посмотрев в сторону полки, на которой давно уже спала бывшая балерина.

– Наталочка, не язви, – Иван Артемович смешно насупил густые брови.– Изабеллу Николаевну нужно на это время перенести к кому-то из нас в комнату.

– Не ко мне! – выпалила учительница географии.

– Даня? – спросил Иван Артемович, так как все остальные, поддержав Наталью Николаевну, наотрез отказались приютить у себя «женщину с антресоли».

– А может, пускай Изабелла Николаевна там и лежит? Вдруг Алла ее не заметит...

– Даня! Не заметить Изабеллу Николаевну нельзя по крайне мере по той причине, что она все время что-то выкрикивает.

– Снотворное? – неуверенно спросил Даня, чем вызвал бурный смех Миши.

Решив временно оставить проблему под названием «Изабелла Николаевна», жильцы стали решать, в чьей комнате накрывать праздничный стол.

– Моя – самая маленькая, – сказал Даня.

Его комната и вправду была самая малогабаритная, в то время как комната пожилой пары была слишком «старой», Мишина слишком неопрятной, а две кровати у Златы с Юрой занимали все пространство. Поэтому несложно догадаться, что под возмущенные крики и негодование Натальи Геннадиевны выбор места проведения спектакля пал именно на ее комнату, которая выигрывала на фоне остальных не только своими размерами, но и современным ремонтом.

До глубокой ночи соседи перетаскивали мебель, мыли полы и всеми силами пытались скрыть неопровержимые улики их «обмана». Нельзя было не заразиться всеобщим возбуждением, царившим в тот день в коммуналке №7. Часы показывали 22:00, а в квартире по-прежнему шли оживленные работы! Елизавета Борисовна составляла меню завтрашнего праздника; Миша, вооружившись всевозможными инструментами, латал, чинил и подкрашивал; Наталья Геннадиевна приводила в порядок туалет и душевую; Злата мыла кухню; Юра пытался скрыть 5 звонков, предательски намекавших гостям, что перед ними входная дверь коммуналки. Он неуверенно орудовал досками и молотком, которые дал ему Миша, но через каких-то сорок минут у «непризнанного» гения получилось создать на месте 4 звонков что-то вроде небольшой «доски для заметок», оставив только один звонок на виду. Посоветовавшись с Даней, художник решил наклеить лжеобъявления из ЖЭКа, ответственной за написание которых стала Наталья Геннадиевна. Иван Артемович же создавал «правильный» дизайн комнаты, заменив некоторые из вещей Натальи Геннадиевны более подходящими, которые нашел в комнатах других жильцов.

Иван Артемович обладал прекрасным вкусом, поэтому конечный результат его работы не оставил равнодушной даже хозяйку комнаты. На старинной резной полке, которой старичок заменил аляповатую картину, теперь красовались фотографии, собранные со всех комнат квартиры, создавая ощущение настоящей семьи; настенные часы заменила одна из картин Юры, а небольшой шкаф теперь был полностью заставлен книгами.

– Красота, – вдохновенно протянула Злата, любуясь результатами работ, проделанных Иваном Артемовичем, – уютно так, по-домашнему.

Часы показывали 23:40.

– Все по комнатам! Завтра ответственный день! – бодро скомандовала Елизавета Борисовна, в голосе которой не осталось и тени укора. Старушка была так растрогана откровением Дани, вдохновившись идеей «настоящей семьи», что и думать забыла об «оружии массового поражения». Наконец уставшие и взволнованные соседи покинули комнату Натальи Геннадиевны, оставив женщину одну.

Среди фотографий, собранных Иваном Артемовичем, была одна, которая, к удивлению учительницы географии, очень ей понравилась. Это был снимок двух-трехлетней давности, на котором в обнимку были запечатлены Злата с Юрой. Он настолько привлек Наталью Геннадиевну, что она сама не поняла, как уже внимательно его рассматривала, сжимая в руках.

– Три роки тому ми їздили до батьків у село... – на пороге появился Юра, – я люблю це фото, – он подошел к Наталье Геннадиевне, взяв из ее рук потертую рамочку.

– Да, приятное, – неуверенно протянула учительница, – Злата тут неплохо получилась.

Юра удивленно посмотрел на свою собеседницу, отчего щеки той слегка зарумянились.

– Не очікував почути від вас такі слова на адресу сестри, – молодой мужчина трижды глубоко прокашлялся.

– У меня есть хороший сироп от кашля, – Наталья Геннадиевна, гонимая желанием сменить тему, открыла ящик стола и достала ярко-зеленую баночку с сиропом, – должно помочь.

Юра изумленно смотрел на молодую собеседницу, что начало ее порядком раздражать.

– Что? По-твоему, я уже и сироп от кашля не могу человеку предложить? Или сказать, что кто-то неплохо получился на фотографии, несмотря на то, что считаю этого кого-то активно некрасивым? – Наталья Геннадиевна нервно дернула головой, поправив спавшие на плечи волосы, – я не такой монстр, каким ты меня представляешь, Юра! – Она резко развернулась и отошла к окну, всем сердцем желая, чтобы незваный гость скорее покинул ее комнату.

– Вибачте, якщо образив, – Юра снисходительно улыбнулся, – повірте, я ніколи не вважав вас монстром. На мою думку, ви дуже приємна людина, просто зі своїми мінусами.

Наталья Геннадиевна была слегка шокирована такими теплыми словами, поскольку всегда считала, что Юра ее недолюбливает. Что, в принципе, было бы неудивительно, так как злая учительница географии регулярно унижала его сестру. Но Юра жил в своем мире, и конфликт между женщинами его совершено не интересовал.