Охотники за привидениями и ледяной призрак - Корнелия Функе

– Вниз, пригнитесь! – крикнула ему госпожа Кюммельзафт из-за кресла. – Прячьтесь, быстро!

– Я… я… я не могу, – заикался господин Либлих, закрыв лицо руками.

Стук добрался до двери, она с грохотом распахнулась, и в гостиную ввалилось отвратительное, вонючее, огромное нечто. ПКП.

– Ба-а-а-ха-а-ах! – горланило оно, увеличиваясь в размерах, а когда достигло потолка, все лампочки в комнате полопались.

Привидение злобно уставилось жёлтыми глазами на бедного господина Либлиха. Громадная пасть разверзлась, издавая отвратительную отрыжку. Потом ПКП набрало воздуха и дохнуло своим ледяным дыханием на господина Либлиха. Тот сразу заледенел.

Зубы Тома стучали как пишущая машинка. Он трясся так сильно, что очки сползли у него с носа. Из рюкзака послышался испуганный вой Хуго. И только Хедвиг Кюммельзафт сохраняла самообладание. Она молниеносно сунула руку в ведёрко, выпрямилась и швырнула в туманную грудь ПКП полную горсть кладбищенской земли.

– Бра-а-ар-га-ах! – взревело огромное привидение и стало лиловым как фиалка. Его жёлтые глаза закатились, а ледяное дыхание стало тёплым, как воздух над батареей отопления. С устрашающим рёвом оно метнулось назад в холл. За ним с грохотом закрылась дверь, со стены упало несколько картин. И потом вдруг воцарилась мёртвая тишина.

– Боже-боже-боже-боже, – стонал Том и шарил вокруг себя, ища на засыпанном мукой ковре свои очки.

– Пугибли-гибли! – жалобно стенал Хуго и, заламывая руки, вывалился из рюкзака, колеблясь над полом. – Мы пуги-ибли!

– Воздух! Надо впустить воздух! – крикнула госпожа Кюммельзафт. – Не то у нас всех появятся синие прыщи от вони ПКП! – Она быстро раздвинула шторы и распахнула окно. Снаружи уже стемнело.

– А-а-а-ах! – вздыхал Хуго. – Самуе время для привидений!

«Этого нам только не хватало», – подумал Том и трясущимися пальцами надел очки.

Он с тревогой оглянулся на окаменевшего рядом с ним господина Либлиха.

– Заледенел! – сразу определила госпожа Кюммельзафт. – Скорее, его надо перенести к камину.

Общими силами они перетащили рослого, грузного мужчину ближе к огню. Затем Хедвиг Кюммельзафт достала из сумки флакон с красной жидкостью и три раза капнула на заледеневший нос господина Либлиха.

– Моё специальное средство для оттаивания, – пояснила она. – Собственная разработка против ПКП-заледенений. – Госпожа Кюммельзафт качала головой, осматриваясь вокруг, и бормотала: – Все лампочки полопались. Придётся зажигать свечи.

Пока госпожа Кюммельзафт расставляла свечи, Том упал в кресло.

– О боже-боже-боже! – вздыхал он. Руки у него тряслись. Ноги тоже. Да и всё его тело била дрожь. Он сам себе казался трясущимся живым желе.

Господин Либлих, в отличие от Тома, всё ещё стоял у огня, заледеневший. Но его губы уже не были синими, а кончик носа постепенно розовел.

Хедвиг Кюммельзафт посмотрела на свои часы:

– Пока что мы можем перевести дух. Такая порция кладбищенской земли отнимает у большинства ПКП силы часа на два. Времени достаточно, чтобы обдумать наши следующие действия. Я…

Сильный грохот перебил её речь. Он доносился из холла. Затем последовал зловещий смех.

– Ай-ай-ай! – взвыл Хуго и молнией метнулся под ковёр.

Госпожа Кюммельзафт и Том побежали к двери и выглянули в холл. Вид, который им открылся, был не для слабонервных.

Весь холл светился зловещим зелёным мерцанием. ПКП, подобно большому привязанному аэростату, парил под потолком, и люстра по его милости разлетелась на куски.

– Десять минут, – простонала госпожа Кюммельзафт. – Земля действовала всего десять минут. Это ломает все мои планы.

ПКП спикировало на лестницу, с оглушительным криком заползло по перилам вверх и со скоростью реактивного самолёта снова скатилось вниз.

– У-у-у-а-а-а-а-ха-а-а! – вопило оно, жонглируя шкафом и двумя столами, а потом с воодушевлённым ликованием швырнуло их о стену.

– Пора провести маленький тест! – прошептала Хедвиг Кюммельзафт, достала из кармана пальто яблоко и незаметно подкинула его в холл. Заметив яблоко, ПКП тотчас бросило комод, который только что разламывало на куски, и довольно хрюкнуло. Потом оно молниеносно выбросило руку, схватило яблоко и закинуло себе в раскрытую пасть.

– Мммм-я-а-а-ах! – стонало привидение.

– Ага! Это ПКП-пожиратель, – шепнула госпожа Кюммельзафт Тому. – Это даёт нам некоторый шанс.

ПКП снова взметнулось вверх по лестнице. Очутившись наверху, оно сняло с себя голову и со стуком метнуло её вниз по ступенькам. С жутким хихиканьем голова скатилась к двери гостиной. Жёлтые глаза уставились на Тома.

– Скоси глаза, мой юный друг! Скоси глаза! – крикнула Хедвиг Кюммельзафт, вскочила и пнула голову привидения, словно футбольный мяч, назад к лестнице. Затем с ловкостью ласки бросилась назад в гостиную, схватила ведёрко и угрожающе встала с ним в проёме двери.

Голова со стенаниями покатилась к лестнице. С жутким воем ПКП ринулось вниз по ступеням, схватило голову мерцающе зелёными пальцами и водрузило её на место. Потом оно медленно, угрожающе медленно двинулось на госпожу Кюммельзафт и на трясущегося за её спиной Тома.

– Ба-а-а-ах! – простонало оно. – Ну погоди-и-ите! – Его голос звучал так, будто исходил из глубокого колодца.

– Можешь не задаваться! – крикнула госпожа Кюммельзафт. – Все твои крики, полёты и крушение мебели на меня не действуют!

«Зато на меня действуют», – подумал Том. У него кружилась голова от вони ПКП и от скашивания глаз. К тому же на руках – к его ужасу – высыпали синие прыщи.

– Поди-и-ите-е-е про-о-очь! – стонало ПКП и при этом выросло до потолка.

– Само пойди прочь! – бесстрашно ответила госпожа Кюммельзафт. – Причём сейчас же. – Одну руку она опять сунула в ведёрко с кладбищенской землёй, а другой достала из-под пальто духи.

ПКП язвительно засмеялось, и от этого смеха лопнуло оконное стекло. Однако жёлтые глаза привидения беспокойно метались между ведёрком и духами.

– Аромат фиалки! – объявила госпожа Кюммельзафт. – Вызывает страшный зуд по всему телу привидения. А моей кладбищенской земли ты уже отведал.

– Па-а-аха-а-а! – угрожающе зарычало ПКП. – Но-хо-хо тогда-ха-ха нам ску-ху-хучно сегодня не бу-ху-ху-дет! – Злобная улыбка играла в углах его рта бледно-зелёного цвета, и тут оно – раз! – и исчезло.

В холле установилась полная тишина и кромешная темнота.