Тьма сгущается - Гарри Тертлдав

– Маршал Ункерланта – вы. – Ортвин склонился в полупоклоне. – Если кому это и удастся сделать, то только вам. – Внезапно он по-птичьи наклонил голову. – Слышите, где ядра рвутся? Клянусь чем угодно, армия Мезенцио пытается форсировать Клаген.

Ратарь прислушался. Ортвин был прав. Большинство взрывов гремело на юго-востоке, где ункерлантцы удерживали берег. В палатку ворвался кристалломант и что-то быстро зашептал генералу.

– Я прибыл сюда, чтобы наблюдать за боями, – заявил Ратарь и вышел из палатки. – И я хочу отправиться на линию фронта.

– У нас есть кристаллы! – крикнул ему вслед Ортвин. – Но нам нужно больше. Иногда мне кажется, что у вонючих альгарвейцев кристалл укреплен на каждом задрипанном бегемоте и на каждом паршивом драконе. А у нас хорошо если есть один на целый полк. Им легче, чем нам, поймите меня правильно.

– Я знаю, – бросил Ратарь через плечо. – Наши кудесники работают дни и ночи напролет, чтобы дать результат. Но слишком многие из них брошены на линию фронта, чтобы нейтрализовать вражеские ядра и жезлы, и потому так мало их осталось в тылу, чтобы обеспечивать работу кристаллов. Конечно, их не хватает. Нам нужно гораздо больше кристаллов.

Маршал задумался. «Да, Ункерлант намного больше Альгарве. Да, ункерлантцев намного больше, чем альгарвейцев. Но в то же время у короля Мезенцио намного больше квалифицированных магов, чем у конунга Свеммеля. Альгарве может позволить себе щедро расточать силы своих чародеев. Поэтому, чтобы остановить рыжиков (если их вообще можно остановить), придется щедро расточать жизни своих солдат».

Приказав подать свежую лошадь, Ратарь пришпорил ее и помчался сломя голову к укреплениям на берегу Клагена. И тут же услышал грохот разрывов – альгарвейцы вели огневую поддержку своих атакующих частей. На глазах маршала они накрыли очередной ядромет. Драконы планировали на высоте среднего дерева, так что кучность попаданий была обеспечена. Оборона была прорвана. И не было ункерлантских драконов, чтобы остановить это нашествие.

А с запада уже катилась волна отступающих в сланцево-серых мундирах.

– Стоять, будьте вы прокляты! – ревел маршал Ратарь. – Стоять! И сражаться!

– Альгарвейцы идут! – раздавался со всех сторон общий стон. – Альгарвейцы перешли реку!

– Наш офицер сказал, что, если мы быстро не смоемся, он самолично порежет нас на ленточки, – пояснил один из бегущих солдат. – Вот тут уж точно спастись не удастся!

Похоже, офицер был прав. Ратарь подъехал к хутору, который удерживал возглавляемый капитаном небольшой отряд регулярной гвардии, прикрывающий массовое отступление. Юный офицер вытянулся в струнку и, косясь на звезды на воротнике мундира Ратаря, отрапортовал о полной готовности сражаться.

– Так держать! – приободрил его маршал. – Вы знаете ситуацию и диспозицию лучше, чем я.

– Есть, сударь! – Мальчишка буквально ел его глазами. Последовавшие затем приказы засвидетельствовали, что со своей малочисленной командой он управляется весьма умело.

Но тут с востока долетел новый отчаянный вопль: «Бегемоты!»

Ратарь только хмыкнул: он уже давно хотел увидеть эти части альгарвейцев в действии. Правда, с нескольким запозданием он понял, что если он это увидит, то у него останется очень мало шансов вернуться домой и рассказать кому бы то ни было о своих впечатлениях.

Ранее рассыпавшиеся во время атаки бегемоты, повинуясь стрекалам наездников, выстроились в одну линию и двинулись на уничтожение последних очагов ункерлантской обороны. На наскоро выкопанные щели рушились ядра. Пламя жезлов воспламенило крышу хутора вспомогательных построек. Укрывавшиеся там солдаты были вынуждены отступить. Но стоило им оставить позицию, как ее тут же заняли стремящиеся добить врага альгарвейцы. Мундиры хозяев хутора сменились на килты.

– Мой маршал! – закричал молоденький капитан. – Уносите ноги! Мы будем удерживать их, пока вы не уйдете!

Ункерлантцы предприняли еще одну безумную попытку к наступлению. Одному из солдат повезло: он сразил вражеского бегемота выстрелом из жезла прямо в глаз. В придачу, упав, зверь задавил двух ехавших на нем солдат.

Капитан был прав: если сматываться отсюда, то делать это следовало немедленно. Отдав честь прикрывавшим его отход солдатам, маршал вскочил на лошадь и поскакал на запад. Вслед за ним полетели выпущенные с бегемотов ядра. Два из них разорвались почти перед носом его коня, но только испугали, а не ранили животное.

И вновь пошли в атаку альгарвейские драконы. И вновь небо принадлежало только им. Одинокий всадник их, к счастью, не интересовал, они стремились накрыть большие группы солдат, единорогов и лошадей. По дороге из Вирдума Ратарь успел убедиться в эффективности подобной тактики, теперь же, отступая с ункерлантской армией, он получил новый, свежий опыт, и настроения его это не улучшило.

Альгарвейцы буквально наступали на пятки. Что в чужих странах, что здесь они двигались со скоростью рейсового каравана. И все с этим смирялись. Все, кроме того мальчишки-капитана. Но и на позициях, которые еще только предстояло отстаивать, уже командовал такой же сопливый офицер, прикрывающий телами своих солдат отход остальных. И его солдаты повиновались приказу, прекрасно понимая, что долго им не продержаться.

Это крайний юг, тьма опустится позже. Еще один крошечный шаг навстречу лету, и лето не наступит никогда.

Когда наконец пали сумерки, маршал Ратарь уютно свернулся калачиком в каком-то окопчике и заснул чутким сном раненого зверя. Альгарвейцы не успели продвинуться настолько быстро, чтобы взять его в плен спящим. Не стоило особо дивиться и тому, что никто не свел его лошадь, привязанную к ближайшему кусту. Вскочив на коня, он помчался дальше, на запад.

И прямо на коне въехал в штаб обороны. Генерал Ортвин приветствовал его радостным воплем:

– Силы горние хранили вас, маршал! Нам пора как можно скорее убираться отсюда. Мы не в силах устоять против рыжиков. Они перешли Клаген. А теперь я обязан вам срочно передать, что вам приказано передислоцироваться в Котбус.

– Что? – взорвался маршал. – Почему?

Лишь спустя много лет он признался себе в том, что вовсе не желал бы услышать ответ на этот вопрос.

Но желал или нет, ответ он получил тут же.

– Я скажу вам, почему, – кисло улыбнулся Ортвин. – Дёнки всадили нам нож в спину. В этом все и дело. Они развязали войну на дальнем западе.

После долгого сидения на острове Обуда перевод в горы Эльсунг – на границу между Дьёндьёшем и Ункерлантом – Иштван воспринял почти как возвращение домой. Да и что говорить – он родился и вырос в долине, расстилавшейся всего-то милях в двустах от той горной тропы, по которой он сейчас поднимался. Иштван почесал запущенную щетину и ухмыльнулся: звезды небесные! – да теперь он может отпроситься в увольнение домой, о чем раньше, сидя в центре Ботнического океана, он и помыслить не мог!