Блез Паскаль - Ольга Опанасенко

Однако за ним шли буквально по пятам. Через какое-то время арестовали типографа, которого заподозрили в печатании «Писем», его родных и двух работников. В другой раз пришли к королевскому книготорговцу, сочувствующему Пор-Роялю. Его спасла жена: уже готовые к печати формы письма она вынесла из дому под своими юбками и спрятала у надежных друзей.

Месяц шел за месяцем, выходило письмо за письмом. Примерно раз в две-три недели появлялось новое послание. Оно печаталось тиражом в 6-8 тысяч экземпляров – даже в наши дни не многие книги могут похвастать таким тиражом! Листки с критикой иезуитов быстро расходились по всей Франции и пересекали ее границы. В Иль-де-Франс и Нормандии, в Бретани и Оверни – по всей стране люди смеялись над меткими наблюдениями, восхищались легким разговорным стилем и возмущались коварству иезуитов.

Положение Блеза становилось все опаснее. Скрывать его авторство было все труднее – по стране поползли слухи. Какое-то время он скрывался под чужим именем. Но даже его конспирация оборачивалась дерзостью на грани хулиганства. Прячась от преследования, Блез поселился в гостинице… прямо напротив коллегии иезуитов! Каждый день он глядел из своего окна на здание, в котором озабоченные враги обдумывали, как найти неуловимого автора «Писем».

Более того – этажом ниже снял номер Флоран Перье, муж Жильберты. Разумеется, он был в курсе всех дел Блеза и сам активно участвовал в них. Однако именно к нему, уважаемому в Оверни чиновнику, однажды пришел один из офицеров-иезуитов. Пришел и стал расспрашивать: в курсе ли Флоран, что его родственника, Блеза Паскаля, подозревают в распространении клеветы на почтенный орден? Знает ли Флоран, где искать брата его жены? Конечно, нет, отвечал Флоран, – а сам в это время переживал, не почувствует ли опасный гость явственный запах типографской краски. Запах этот распространялся по комнате из-под полога его кровати – там сушились свежеотпечатанные страницы нового «Письма»!

К счастью, иезуит ничего не заметил, и после его ухода Флоран с Блезом весело обсуждали рискованное происшествие.

У «Писем провинциала» было так много читателей во всех слоях общества, потому что Блез решил: не следует использовать научный стиль. Ведь не ученых нужно убеждать в опасности ордена иезуитов. Донести это следует до обычных людей. Поэтому нужно использовать понятный каждому язык, без сложных слов, зато с наглядными примерами и ясной речью персонажей. Каждое письмо он зачитывал перед аудиторией соратников. Если хоть один не проявлял интереса, Блез переписывал послание заново.

Французы всегда ценили юмор, и им нравился задор, с которым Блез нападал на своих недругов. «Делались попытки различными способами показать иезуитов отвратительными, Паскаль сделал больше: он показал их смешными», – напишет позже философ Вольтер о «Провинциалиях». Конечно, это еще сильнее злило врагов.

Дошло до того, что в одном из французских городов «Письма» даже приговорили к сожжению у позорного столба! Однако, как пишут историки, вместо них были сожжены какие-то бесполезные бумаги: никто из судей не согласился расстаться со своим экземпляром этой блистательной прозы.

Но вот наступил день, когда опасную игру с врагом пришлось прекратить. Не сумев найти автора сатирических писем, иезуиты нанесли удар с другой стороны. Они снова попытались уничтожить монастырь Пор-Рояль, расселить монахинь по другим аббатствам, и даже закрыли «малые школы».

На несколько месяцев эту опасность удалось отвести. Трудно поверить, но причиной снова стал один из членов семьи Блеза! Точнее, одна: на этот раз нечто удивительное произошло с его племянницей и крестницей Маргаритой. И это было чудо в самом прямом смысле слова! Десятилетняя девочка училась в Пор-Рояле и уже давно страдала загадочным заболеванием. Болезнь причиняла ей страшные страдания, изуродовала ее лицо и грозила лишить глаза. 24 марта 1656 года, во время одной из общих молитв, монахиня посоветовала Маргарите приложить к больному месту местную реликвию – часть шипа, который, по преданию, был взят из тернового венца Иисуса. Маргарита так и поступила – и уже на следующее утро болезнь, которую не могли излечить никакие лекарства, отступила.

Объяснить происшедшее не сумел никто – ни тогда, ни за следующие 500 лет. Хотя по свежим следам королевское правительство и церковь созвали специальную комиссию, которая полгода собирала свидетельства очевидцев и пояснения врачей. В конце концов члены комиссии признали: да, исцеление действительно произошло. И – нет, никто не может его объяснить.

Но в 17 веке для простых людей объяснение было очевидным: в монастыре Пор-Рояль произошло чудо. А значит, населяют его благочестивые монахини, молитвы которых доходят прямо до Бога. В монастырь повалили толпы паломников, и правительство не решилось навредить такому любимому народом месту. Школы снова открыли.

А потрясенный не меньше крестницы и ее родителей Блез заказал себе печать: на ней были изображены глаз и терновый венец со словами на латыни: «Знаю, кому поверил».

Но враги не оставили своих происков. Тучи над Пор-Роялем не рассеялись окончательно. По Парижу рыскали шпионы, и все, кто помогал печатать и распространять «Письма», жили под угрозой заключения в Бастилию.

И тогда в марте 1657 года Блез написал последнее письмо, адресованное лично предводителю иезуитов. В нем он объяснял, что является частным лицом, не связанным ни с какими официальными организациями, и только он один отвечает за содержание писем. «Вы, конечно, можете затронуть Пор-Рояль, но не меня. Можно выжить людей из Сорбонны, но меня из моего дома не выживете. Вы можете употребить насилие против священников и докторов богословия, но не против меня, потому как я не имею этих званий». Так он пытался защитить от нападок своих друзей.

После этого письма выходить перестали. Но дело было сделано. Сначала в Париже, потом в Руане, а после – по всей стране католические священники и простые прихожане стали протестовать против иезуитских методов. А монастырь Пор-Рояль получил еще несколько лет передышки.