Провидица - Питер Джеймс

– Что случилось, Сэм? Кто-то знакомый летел этим рейсом?

Она некоторое время тупо смотрела перед собой, после чего вытащила из сумочки носовой платок и промокнула лицо. Потом почувствовала, что слезы снова текут по ее щекам, и еще раз протерла лицо. Однако щеки тут же опять покрылись влагой. Она зажмурилась, ощутила, как тяжело вздымается у нее грудь, громко втянула воздух носом, пытаясь остановить рыдания. Но не смогла.

И тут Кен легко, нежно прикоснулся к ее запястью.

– Кто там летел? – участливо поинтересовался он. – Кто был в этом самолете?

Сэм долго сидела молча, слушая стук дождя и шум проезжающих мимо машин.

– Я, – ответила она наконец. – Я была в этом самолете.

– Прямо задницами вверх.

– Не может быть!

– Уверяю вас, именно так они и делают.

– Вы меня разыгрываете.

Ричард взял винный бокал, пьяненько улыбнулся, покрутил его в руке.

– Ставят их торчком.

– Правда?

Сэм смотрела на холеное лицо Сары Раунтри, отделенное от нее серебряным канделябром. В окне проплыли огни какого-то судна, разговор в комнате не заглушал стук его двигателя.

– Да, песчанок укладывают в пластиковые пакеты, а потом ставят торчком.

– Не могу поверить!

От порыва холодного воздуха, более сильного, чем прежде, задрожало пламя свечей, и Сэм увидела, как свет пляшет на бриллиантах и столовых приборах, заметила отблески на лицах гостей. Друзья. Обеды. Она любила устраивать званые обеды.

Обычно любила.

Коктейльные вечеринки превращались в сплошную мороку: светская болтовня – это, может, и неплохо, если хочешь прощупать почву для бизнеса, но не более того. Ужины тоже были не лучше. Удовольствие ниже среднего, – усевшись в кресло, пытаться есть с бумажной тарелки, не зная, куда пристроить бокал с вином. Бумажная тарелка всегда оказывалась слишком маленькой и гнулась при попытке нарезать на ней ветчину; угощение падало с нее на пол или хуже того – прямо тебе на колени.

Вот обеды – это да, совсем другое дело. Цивилизованно. Небольшая компания, всего несколько друзей. Хорошая еда. Хороший разговор.

Обычно.

Но только не сегодня.

Сегодня все было не так. И еда, и гости, и собственное платье, которое просто бесило Сэм. Ее фирменный буйабес не удался. Да еще Харриет О’Коннелл сказала, что у нее из-за загрязнения окружающей среды развилась аллергия на рыбу, а Гай Раунтри заявил, что не ест чеснок, и в результате эти двое разделили единственное авокадо, которое отыскалось в вазе для фруктов.

У оленины вид был такой, будто ее кремировали. Ягоды можжевельника в керамических кастрюльках превратились в густую горькую кашу, а приправа отделилась и плавала наверху, как нефтяная пленка на воде.

И откуда, черт возьми, она могла знать, что ягоды можжевельника безнадежно портят кларет?

Сэм услышала об этом от Арчи, который прочел ей целую лекцию. Арчи Крукшанк («Арчи тебе понравится… он хороший парень… Арчи знает толк в винах»), этот тип с широким, покрытым пятнами лицом и бросающимися в глаза красными прожилками, с плоским животом и толстыми пальцами, буквально залезал носом в бокал с вином, как свинья, ищущая трюфели. Он нагонял на Сэм тоску своими рассуждениями о винах разных годов:

– Урожай семьдесят восьмого гораздо лучше, чем восемьдесят третьего.

– Правда?

– Безусловно. Вина восемьдесят третьего года нельзя пить еще лет пять.

– Да неужели?

– Урожай восемьдесят второго года, как правило, сильно недооценивают. Но, конечно, все зависит от виноградника.

– Разумеется.

Крукшанк поднял бокал к свету и, держа на вытянутой руке, внимательно изучил с таким видом, словно в нем были нечистоты.

– Жалко, что с кларетом так получилось. Славное винцо шестьдесят второго года. Его, конечно, нужно было выпить еще пару лет назад, но ягоды можжевельника его все равно погубили. Можжевельник придает металлический привкус. Я удивлен, что Ричард не предупредил вас об этом.

– Вот злодей, утаил от жены секрет.

– А я-то считал его знатоком.

Сэм вдруг снова почувствовала дуновение холодного воздуха, и ей показалось, что громадная средневековая люстра над ними чуть сместилась в сторону. Она подняла голову. Теперь в подсвечниках вместо прежних толстых свечей горели вполнакала электрические лампочки. Она посмотрела на другой конец стола, где рядом с Ричардом сидел Андреас Беренсен, пресловутый швейцарский банкир. Он почти ничего не говорил, лишь улыбался чему-то своему, словно считал себя выше всего здесь происходящего. Высокий, крепкий, атлетического сложения мужчина, на вид приблизительно лет пятьдесят или около того. Холодное, довольно интеллигентное лицо, высокий лоб, волосы по бокам аккуратно уложены, но на макушке просвечивает лысина. На правой руке черная кожаная перчатка, которую он не снял даже за обедом. Андреас поднял бокал, пригубил вина, поймал взгляд Сэм, улыбнулся ей чуть ли не самодовольной улыбкой, поставил бокал обратно на стол.

Ее снова пробрала ледяная дрожь. То же самое Сэм испытала в ту минуту, когда встречала гостя в дверях и он пожал хозяйке руку, не снимая черную перчатку, которая напомнила ей страшный сон. Ерунда. «Не заморачивайся всякой ерундой», – сказала она себе.

Господи боже, сейчас ее голова была занята совершенно иными мыслями. Сэм чувствовала вину. Злость. «Я могла бы спасти всех этих людей», – сказала она Кену. Но тот только нежно посмотрел на нее и ответил, что многим снятся сны об авиакатастрофах и она ничего не могла изменить. «Даже если бы ты и захотела предупредить авиакомпанию, тебя бы все равно никто не послушал: им каждую неделю звонят сотни психов».

Но в душе у Сэм бушевала злость. Злость и недоумение.

«Почему? Как? Неужели мне и в самом деле приснился вещий сон?»

Платье тоже выводило ее из себя: ну что за дурацкий фасон, постоянно перекашивается на один бок. Сэм то и дело поводила плечами, пытаясь вернуть его на место. Потом не выдержала, встала из-за стола, пошла в спальню и вытащила подплечники. А теперь подумывала, не вернуть ли их обратно. Она снова повела плечами, чувствуя, как бирка натирает ей спину.

Арчи поднес к влажным губам бокал с сотерном, наклонил его и произвел звук, похожий на тот, с каким вода вытекает из ванны в сливное отверстие. Тонкая струйка вина выплеснулась ему на галстук. Да вдобавок он уже успел заляпать свой костюм едой. Сэм подумала, что жене Арчи, когда они вернутся домой, вероятно, придется засунуть мужа целиком в стиральную машину.

– Хорошее вино, – снисходительно сказал он. – По-настоящему хорошее. Трайфл,[3] конечно, его немного портит.