Мандариновые острова - Николай Назаркин

Тут, наверное, у меня совсем убитый сделался вид, потому что Елена Николавна сказала вдруг:

— Вот что, дружок. Случай твой неординарный, решать вот так на бегу мы не будем. А завтра… А завтра я Андрея Юрьевича попрошу твою ситуацию вынести на консилиум. Потерпишь до завтра?

До завтра?! Потерплю, конечно! Потому что завтра — завтра точно домой! Не может же быть, чтобы на консилиуме этом по-другому решили! Не, всё, завтра — прощай, больница!

И я от радости несколько раз по коридору погонял взад и вперёд. Колёса моей коляски аж шипели, когда я входил на полном ходу в разворот. Йо-хо! Берегись, народ! Один раз чуть Светку не сбил, медсестру нашу новенькую, когда она с полной коробкой шприцев куда-то шла. Светка сразу ругаться стала, а я сидел и улыбался. Ругайся, ругайся, завтра меня здесь уже не будет, хо-хо!

От этого «хо-хо!» мысли сразу перескочили на корабли и на остров. С островом всё было ещё не ясно, зато с кораблями… С кораблями… Я быстро, пока сомнения не начались, добрался до своей палаты, нашёл альбом свой и начал рисовать бриг. Чтобы побыстрее. Уголки, конечно, сначала кривыми получались, но я вздохнул поглубже, один глаз закрыл и представил, как оно всё должно выглядеть. И нарисовал. Паруса! Паруса получились, а не бельё на столбах! Ура! Спасибо, Толик!

И только я про Толика так подумал, как прихромал в палату Пашка. Со своим костылём верным. А сам грустный какой-то.

— Паш, — спросил я, — ты чего?

Пашка подошёл к столу и разжал кулак. В кулаке лежала одинокая коричневая фигурка индейца. В красных штанах и с красным пером в волосах. И с томагавком.

— Зоя Алексевна кровать перестилала, — сказал Пашка. — Толикову. А там, в пододеяльнике — он.

И Пашка покачал индейца на ладони. Толикова индейца.

Эх, Толик, Толик! Так тщательно собирался! И всё-таки забыл индейца. Одного предательского индейца забыл в больничном пододеяльнике. И значит — ещё сюда вернёшься, в больницу нашу. Судьба.

Тут обед привезли, и Пашка похромал обратно, пока баба Зина не разоралась. Индейца он оставил на столе. Я добрался до фигурки и убрал её в ящик тумбочки. Играть с предательским индейцем не хотелось. Своего я тут точно ничего не оставлю! Ничего!

Несмотря на все удары судьбы, колонисты не склонили головы и продолжали твёрдо смотреть в глаза опасности.

Пашка ушёл, индеец был скрыт с глаз моих в тумбочке, а в палату баба Зина привезла обед. Обед — это всегда хорошо. Обед я люблю. Конечно, обед тоже разный бывает. Когда нормальная котлета попадётся с картошкой жареной, а когда и макаронную запеканку могут дать. С киселём. Это понятно. Но всё-таки обед — это не завтрак. Каши тут не будет, это уж сто процентов!

Про полдник, допустим, вообще говорить не стоит. Кефир какой-нибудь с печеньицем одиноким. Или два яблока. Или ещё чего-то такое… Не еда, в общем. Приём пищи. Положено четыре раза в день принимать пищу — вот и придумали. Хоть бы булку давали, что ли! С изюмом. Или вот шоколадный кекс — неплохая штука для перекуса… Но нет, кто же тебе кекс в больнице даст! Только если из дома принесут, это да. Но домашнее лучше оставить на вечер — ужин-то в шесть часов, а потом чего, погибать?

Тем более, что ужин тоже хуже обеда. Не как завтрак, конечно, но всё-таки хуже. Нет, иногда очень даже ничего — картошка тушёная, например. А иногда какой-нибудь омлет. Или вообще салат с варёной рыбой. Как такое можно придумать вообще — варёная рыба?! И не суп рыбный — суп я понимаю и даже почти что люблю. А просто рыба, треска какая-нибудь или чего там ещё бывает, но варёная. С салатом. Витаминным. Капустно-морковным. Жуть. Хорошо, что хоть хлеба много всегда дают — не умрёшь совсем голодным.

На завтрак тоже только хлеб и спасает. С маслом. Ну, и к хлебу там: яйцо, или сыр, или даже сосиски. Продержаться до обеда можно. А вот обед! Во-первых, суп. Суп редко какой бывает совсем невкусным. Ну, вот, вспомнил — с перловкой картофельный суп терпеть не могу. Но с перловкой дают по четвергам, а к четвергу меня тут точно не будет! Сегодня же понедельник, сегодня никакой перловки. Нормальный суп с вермишелью. Морковка ещё плавает.

Иногда случаются, конечно, неприятные вещи — в тарелку попадает ужас. Варёный лук. Это… Это… Плавающая каша. Склизкая, волосато-тягучая, склеивающая нормальные вермишелины в вермишелевый клубок. Ужас, чего ещё говорить-то! А на вкус… А на вкус я даже и не знаю — я же не идиот такое пробовать!

Но нет, сегодня никаких ужасов. Суп. И даже вермишели прилично попало, не водичку по тарелке гонять. А на второе у нас сегодня макарошки такие мелкие, мама их называет «скорлупками». А Зинченко — «ракушками». Только пусть он сам свои ракушки и ест. Вместе с устрицами. Даже думать не хочу, что у меня в тарелке — ракушки. С живой кашей внутри. Нет уж, «скорлупки» — куда правильнее! И мама так говорит, так что я тоже так говорю.

К «скорлупкам» прилагалось мясное суфле. Это не котлета, конечно, но тоже ничего, есть вполне можно. Варёное мясо с яйцом и ещё чем-то там. На противне запечённое. Прилично вполне, особенно…

— Кашкин, ты куда это собрался?! — это баба Зина.

С ней объясняться — себе дороже. Всё равно не слушает. Так что я просто быстренько из палаты выкатился и к холодильнику рванул. Пока не остыло всё. На третьей скорости вхожу в поворот — колёса аж дымятся! Или это мои руки дымятся — так крутить. Но скорость — класс! И чем удобно в обед ездить — коридоры пустые, все сидят по палатам, суп хлебают. Вот и мне торопиться надо, а то остывшее-то есть не хочется. Но сначала — к холодильнику.

В холодильнике у меня хрен был. Первейшая вещь с котлетами или вот с суфле этим! Хрен я могу вообще просто с хлебом есть. А если он, хрен, не простой, а сливочный — то на картошечку его горячую. У-у-у! Красота! Но и так, с суфле, — хрен обязательно нужен.

Когда я в палату вернулся, баба Зина уже уехала. А компот мне совсем жидкий налила — не то что Дубцу! У того курага аж из стакана лезет, а у меня два сухофрукта друг за другом в компоте гоняются. Вредная она всё-таки, баба Зина, что тут говорить!

Но я не дал испортить себе настроение. Обед же! Сначала суп похлебал, с хлебом. Хлеба на обед всегда два чёрных дают и один белый, так суп лучше всего с чёрным. Но суп — это всё-таки не еда. Я к супу нормально отношусь, но водой наесться невозможно. Такое моё мнение. Вот второе — другое дело!

Так, сначала — суфле. Я быстренько разрезал его вдоль, так что у меня получилось сразу два суфле.