Бывшая - Надежда Мельникова

Конечно же, они говорят обо мне.

— Макар, это Варины дети тоже, не только твои. Не думала, что скажу это когда-нибудь, но мне впервые за тебя стыдно.

— Мама! — Пауза, сопровождающаяся громким выдохом. — Раньше мы справлялись и таких концертов не было.

— Девочки растут! Извини, но они у тебя неглупые. И всё понимают.

Макар недобро смеётся. Я даже знаю, как он при этом выглядит, хотя и не вижу его. Помню его мимику, жесты, знаю, как он злится, как спорит.

— А если завтра она соберётся в Голливуд? Куда ты будешь звонить, мама?

Страх вперемешку с виной и отчаяньем толкает идти дальше. Как бы сейчас ни было больно, мне нужно помочь своему ребенку.

Первое, что я обнаруживаю, заворачивая за угол — зареванную девицу. Макар и его мать резко замолкают. Скорее всего, это няня собственной персоной. Несмотря на скисшее лицо и дрожащие губы, девушка совсем молодая и довольно красивая. Мне непонятно, каким местом Макар выбирал няню для наших детей? Тяжко и глубоко вздыхаю, хочется прибить её. В телефоне, небось, лазила, пока Дашка по горке карабкалась. Но всё мгновенно исчезает, когда я вижу свою малышку, она тоже плачет, придерживая маленькую, опухшую ручку. Мы бежим навстречу друг другу, и я подхватываю её на руки, обнимаю крепко-крепко, стараясь не причинить боли.

— Почему ты не пошла с папой?

— Я хочу с тобой, — хнычет дочка.

— Даша, ты должна слушаться папу. Папа всегда говорит правильные вещи. Нам нужно сделать фотографию твоей ручки, иначе доктор не узнает, как тебя лечить.

Дочка мгновенно соглашается, я встаю с корточек и провожаю её к кабинету, Дашка сжимает мою руку. Макар, кивнув, отворачивается.

Мы делаем снимок, на котором оказывается небольшая трещина. Врач решает наложить гипс. Дашка больше не плачет и, играя в дежурную, наполовину сломанную игрушку, выданную врачом, позволяет делать со своей рукой всё, что нужно. Кажется, она успокоилась. Всё это время она сидит у меня на коленях. Макар тоже здесь, он стоит в углу и, скрестив руки на груди, делает вид, что рассматривает интерьер кабинета врача, но на самом деле наблюдает за нами. Я чувствую его взгляд, он прожигает меня, мощно, направленно, неотвратимо, словно пламя газовой горелки прожигает металл. Рядом со мной Маша, она помогает отвлекать Дашу и, связав из бинта куклу, заставляет её танцевать и петь на Дашкиных коленях.

Раньше я не понимала дурочек, которые, несмотря ни на что, любят своих мужчин. Должна же быть гордость, чувство собственного достоинства и вся эта лабуда, о которой пишут в психологических книжках. Ну как же так, он же тебе изменил, грубил, ранил, обидел? А теперь я стала той, кто по-глупому рад даже просто находиться с ним в одном помещении. И даже взгляды эти прожигающие насквозь ничего не меняют. Не отменяют этой тяги.

Уверена, Макар считает, что я, а не няня виновата в том, что произошло. Если бы я не уехала, ему бы не пришлось нанимать человека для присмотра за нашими детьми. Если бы я не уехала, он мог бы спокойно работать. Если бы я не уехала, он мог бы жить комфортной жизнью, где по больницам с детьми шляется мать, а отец просто зарабатывает деньги. Если бы, если бы, если бы…

Наши глаза встречаются, Макар смотрит прямо на меня. Как же это ужасно — любить человека, которому на тебя наплевать. Отвожу взгляд первой и, опустив голову, целую Дашу в макушку. Разглядываю девочек. Смотреть на него невыносимо. Он выглядит спокойным и равнодушным, его взгляд дарит лишь муки и слёзы, сердце затягивается ещё большей, почти беспросветной тоской.

Врач заканчивает свою работу, медсестра просит Дашу улыбнуться, а я прижимаю свою доченьку крепче. Она вцепилась в мою шею и не хочет слезать. Я встаю вместе с ней, она поудобнее обхватывает меня ногами.

Дашка уже тяжелая, и меня немного заносит.

— Давай я. — Делает шаг к нам Макар, наши взгляды снова встречаются.

У него невероятные глаза, такие синие и глубокие. До сих пор не могу избавиться от желания смотреть в них. Дашка мотает головой, вцепившись в меня ещё крепче. И Макару приходится уступить. Выхожу в коридор, где всё ещё сидит эта чудо-няня. Хочется дать ей пинок под зад, но я сдерживаюсь, к тому же Валентина Павловна, похоже, уже провела с ней воспитательную беседу. Потому что девица выглядит не просто заплаканной, а почти убитой.

Несу Дашу до машины. Ноги-руки гудят, но мне всё равно.

— Я без тебя не поеду! — кричит Даша, когда я пытаюсь усадить её в кресло.

— Дашенька, милая, тебе надо домой, всё будет хорошо, я скоро к вам приду, пойдем в парк гулять. Хочешь в парк? Тут и места нет. Бабушке некуда сесть. Ты же не хочешь, чтобы бабушка пешком шла?

Машка обычно сидит в бустере на переднем, а Даша в кресле сзади. Рядом с ней, по идее, должна ехать Валентина Павловна.

Дашуня продолжает плакать, я оборачиваюсь на Макара и Валентину Павловну. Когда-то нам с мужем даже разговаривать не нужно было, мы понимали друг друга с полувзгляда. А теперь?! Как быть сейчас? Я должна объяснить этому, как будто чужому человеку, что ребенку и так страшно? Что он испытал стресс и теперь его нужно уложить спать, а не продолжать мучить дальше? Макар медлит секунду и снова на меня смотрит.

— Мама, я тебе такси вызову, ладно? — громко вздыхает, явно недовольный таким раскладом.

Машка оббегает машину и залезает в бустер сама, пристегивается, а я «упаковываю» младшую, но ремень не поддается, я его дергаю, но, чтобы не нервировать моего бывшего мужа ещё больше, оборачиваюсь, молча демонстрируя — у меня не получается её пристегнуть.

Он подходит, довольно резко отбирает лямку ремня. От его близости и знакомого мужского запаха сердце тоскливо заходится волнами боли и нежности одновременно. Хотела бы я его разлюбить, вырвать из сердца и жить дальше, как сделал он, но у меня не получается. Я пытаюсь поймать его взгляд, но Макар на мгновение замирает, держа в руках лямку ремня безопасности. Он смотрит на кисть моей руки, на пальцы, на одном из которых всё ещё надето его кольцо. Я так привыкла к нему. Как будто срослась с этим тонким золотым ободком, украшенным ярким и очень изысканным брильянтом. Даже, когда Макар развелся со мной, я не смогла его снять.

Прячу руку, отхожу в сторону. Щемящая тоска подступает к горлу, я обхожу машину и сажусь на заднее сиденье, возле Дашки, больше на Макара не смотрю, утыкаюсь взглядом во впередистоящее кресло. Со стороны мы похожи на обычную семью, где есть папа, мама и две дочки, но это не так. Все составляющие на месте, только вот семьи нет.

Варя

Макар заезжает на подземную парковку, я отстегиваю себя, молча помогаю высвободиться Даше. Бывший муж выходит из машины и, открывая для дочки дверь, помогает ей спуститься, заранее предупреждая:

— Дашенька сейчас пойдет ножками. Она же не хочет, чтобы мама надорвалась?

Младшей такой расклад не нравится.