У любви в плену - Джилл Шелвис

— Соответствующий весовой категории.

Ее взгляд скользнул по его телу. Сойеру даже показалось, что она сглотнула. Но Хлоя молча доела свою порцию и воскликнула:

— О! Чуть не забыла! — Она вытащила из сумки термос. — Молоко.

Сойер предложил ей, а когда она покачала головой, моментально разделался с ним.

— Теперь лучше? — Он кивнул, и Хлоя засмеялась. — Не жалей слов, шериф.

Откинувшись на спинку неудобного стула, Хлоя вытянула ноги и скрестила их в лодыжках.

— Думаю, можно выбрать один из двух путей. Неловкое молчание, или я могу рассказывать, а ты слушать.

— Или ты можешь уйти, — подсказал он.

— Да, но мне интересней остаться и приводить тебя в смущение.

— Ты не смутишь меня.

— Я сделаю что-нибудь еще. К твоим услугам целый ассортимент эмоций.

Да, она так и сделает, черт возьми. В этом он не сомневался.

— Досада? — предложил Сойер. — Раздражение? Гнев? Расстройство?

— Сексуальное возбуждение.

Он покачал головой, хотя знал, что она не ошиблась.

— Выбор номер два.

— Раздражение? — спросила Хлоя.

— Нет. Ты рассказываешь.

Хлоя засмеялась, потом рассказала о своей поездке в Белиз, где сделала маленькую татуировку на внутренней стороне запястья, означающую «будь собой».

— Тара уверена, что я вообще не способна к корпоративной работе, поскольку для этого требуется определенное местонахождение. Возможно, ей стоило бы увидеть мою другую тату, но она в таком месте… — Хлоя улыбнулась.

Сойер тоже с удовольствием бы посмотрел, что это и где находится.

— Разве ты хочешь найти корпоративную работу? — Он не мог представить ее покорно сидящей в офисе.

Хлоя засмеялась.

— Сидеть целый день за письменным столом, дожидаясь у моря погоды? Нет, это не мое.

— А что твое?

Вопрос явно удивил Хлою.

— Я люблю создавать натуральные препараты для ухода за кожей.

— Звучит… очень корпоративно.

— Придержи язык, — велела она, и Сойер улыбнулся. — Здорово, делай так почаще.

— И тебе нравится твое занятие.

— Да. Это ведь главное?

Сойер открыл было рот, однако ограничился кивком.

— Ты всегда знала, что хочешь делать?

— Конечно. В детстве я все время путешествовала с мамой. Тебе это известно?

Сойер покачал головой. Он мало знал о ее прошлом, однако, помня Фебу, не мог сказать, что Хлоя копия своей матери.

— Тара и Мэдди жили у своих отцов, а я осталась с Фебой. По большей части мы путешествовали от одной ее закончившейся любви к следующей. Иногда на время останавливались для новой авантюры. Но мои собственные вещи всегда лежали в маленьком рюкзаке — «на всякий случай».

— Тяжелое испытание для маленькой девочки, — вздохнул Сойер. У него в детстве был хотя бы дом, пусть убогий и несчастный.

— О, мне это нравилось, — призналась Хлоя. — Думаю, мы были очень бедны, но я этого не понимала. Когда могли, мы делали шампуни, мыло, лекарственные средства. Я любила изучать, какие запахи совместимы с разными ингредиентами.

Да, Хлоя наилучшим образом использовала сданные карты. Но кочевая жизнь сурова. Сойер даже не мог представить, что случилось бы с ним без Форда и Джекса, которые дали ему ощущение стабильности. А после ареста он нашел поддержку в лице арестовавшего его полицейского и других людей. Шериф Алан Кобурн был первым взрослым, который выказал к нему интерес. Он вразумлял Сойера, еженедельно проверял его, пока не умер несколько лет назад.

Не похоже, чтобы у Хлои было ощущение стабильности, по крайней мере до этого года.

— Как же ты училась? С кем дружила?

— По большей части меня обучала Феба. Некоторое время мы провели в Сан-Франциско, где жил ее бойфренд, рабочий сцены. Там я ходила в школу.

— Ты и твоя мама жили вместе с ее бойфрендом?

— Нет, он жил в своем вагончике на участке при театре. Мы остановились там же. — Хлоя пожала плечами. — Друзей я заводила везде, где мы бывали. Хотя сейчас, имея дом, это намного легче.

Значит, сестры и гостиница стали ее первым настоящим домом, с горечью подумал Сойер.

— Ну а ты? — спросила она.

— Что я?

— Ты вырос здесь, в Лаки-Харборе?

— Да.

Хлоя смотрела на него, терпеливо дожидаясь продолжения.

— Давай, шериф. Расскажи что-нибудь. Есть ли у тебя татуировки? Детские проказы из школьной жизни?

— У нас договор, что рассказываешь ты, а я слушаю.

Хлоя покачала головой:

— Не понимаю, как в городе, любящем сплетни больше, чем универсальный магазин с ценами ниже средних, никто не судачит о тебе. Фактически люди по доброте душевной защищают своего большого гадкого шерифа. Или ты просто всем до смерти надоел?

Сойер еще смеялся, когда вышел хирург. Внезапно он снова помрачнел и встал с кресла, предполагая худшее. Но доктор заверил его, что все в порядке, и Сойер с облегчением сел. Хотя непонятно, почему он должен волноваться. Нолан Томпсон давно уже отказался от сына, и вряд ли ситуацию изменит операция на сосудах. Пожалуй, если только замена сердца…

Хлоя обняла его и положила голову ему на плечо. Она молчала. Еще одна неожиданность. Она всегда была в постоянном действии, всегда так старалась припереть его к стенке. Или вообще не старалась — может, это было для нее проще простого.

Но сейчас она тут. Ради него. Мягкая, теплая, заботливая. Что она все-таки здесь делает? И почему это кажется чертовски правильным? Не в силах больше сопротивляться, Сойер притянул ее ближе. Только на момент, говорил он себе, уткнувшись лицом в ее приятно пахнувшие волосы и впитывая покой, который она предлагала.

Наконец оба встали. Хлоя заглянула ему в лицо, удовлетворенно кивнула и, поднявшись на цыпочки, поцеловала в подбородок. Затем, столь же таинственно, как и появилась, исчезла, оставив после себя какую-то странную пустоту.

Утром шел снег, всего несколько минут, но этого хватило, чтобы создать неразбериху на дорогах. Сойер носился по вызовам. Дважды регулировал движение на автостраде, два раза его чуть не протаранили какие-то идиоты, превысившие скорость в таких погодных условиях.

Однако самым печальным стал его последний вызов — авария со смертельным исходом. Пьяный двенадцатилетний пацан врезался на машине в дерево.

Однажды, много лет назад, Сойера едва не постигла та же участь. Хотя он той ночью и не сидел за рулем, но был настолько же пьян, как и водитель, когда они врезались в столб. Он едва выжил и с тех пор радовался, что несчастный случай вправил ему мозги.