Счастливы,как датчане - Малин Рюдаль

Я спрашиваю себя, не была ли эта футбольная «виктория» одним из лучших моментов послевоенной истории Дании? Некоторые эксперты не исключают, что столь редкий для нации высокий титул «лучших на континенте» повысил уровень счастливости датчан.

В исследовании, проведенном в 2006 году БМЖ[62], датчан вновь назвали самыми счастливыми людьми Европы: 66 % граждан заявили, что «очень довольны жизнью». В других странах средняя цифра «довольных» составляет 50 %, а «очень довольных» — 33 % (во Франции — 30 %).

Вроде бы ничего нового — Данию почти всегда упоминают в числе самых «довольных жизнью» стран, — однако на сей раз в докладе было черным по белому написано, что одной из главных причин удовлетворенности жизнью является «уровень ожиданий», который у датчан значительно ниже, чем у граждан других стран Европы.

Но это не все: в исследовании присутствует… «футбольное» объяснение счастья. Выигрыш чемпионата Европы разрывает бесконечно долгую череду проигранных войн, о которых мы говорили выше, — поражение от Англии в 1066-м, потеря Швеции, Норвегии, северных германских земель, американских Виргинских островов и Исландии. Воистину, до 1992 года мы много веков ничего не выигрывали, но неужели спортивный подвиг и сегодня считается фактором, влияющим на настроения датчан? Версия красивая, но шаткая, ведь Дания и до 1992 года возглавляла перечень самых счастливых стран мира!

Забудем о кожаном мяче и возьмем на вооружение главный вывод, сделанный БМЖ: не строй несбыточных планов — и будешь счастлив. И все-таки можно быть реалистом и мечтать! Это отлично объясняет профессор психологии Гарвардского университета Таль Бен-Шахар. Он считает бессмысленным противопоставление реалистичного подхода к жизни («Он крепко стоит на земле…») идеалистическому («А этот витает в облаках…»). «Быть идеалистом значит быть реалистом в самом глубоком смысле этого слова, поскольку идеалист верен своей природе, — поясняет Бен-Шахар и продолжает: — Природе человека свойственно опираться в жизни на здравый смысл». Мы не можем полностью реализовать наш потенциал счастья, не имея высшей цели, путеводной звезды или сияющей вершины на горизонте, но это вовсе не значит, что счастье находится на высочайшей из всех высоких вершин. Проявлять реализм — следовательно, уметь наслаждаться «восхождением», опознавать и признавать существование препятствий на избранном пути.

«Реалистичный идеализм» часто помогал мне во время трудных испытаний. Я с самой ранней юности мечтала переехать жить в Париж, великую столицу искусства, культуры, гастрономии, философии… красивой жизни. В восемнадцать лет я оказалась в «Городе света» — одна, фактически без языка, с единственным маяком в виде датской кирхи. Что тут скажешь — жизнь оказалась не такой уж прекрасной. И все-таки идеализм меня не покинул, я ХОТЕЛА любить Париж и мечтала, чтобы он меня полюбил. Много месяцев реализм помогал мне выстоять, он был мне опорой, когда я плакала в метро и не понимала ни людей, ни культуру новой страны. Я говорила себе: «Ты молода, неопытна, так что сражение за парижское счастье будет нелегким!» Я работала «за стол и кров» в семье с двумя маленькими девочками. Жила в десятиметровой комнате для прислуги на девятом этаже дома без лифта. Вкалывала с восьми утра до восьми вечера. Моя комфортабельная, уютная, привычная «датская» жизнь казалась чем-то иллюзорным. Четыре месяца спустя мама приехала на машине, чтобы увезти меня в Копенгаген. Она сказала: «Дорогая моя девочка, ты доказала — себе и окружающим — свою силу и храбрость, но быть несчастной вредно для здоровья!» Я отреагировала мгновенно: «Я знала, что будет тяжело, но от своей мечты не откажусь. Я решу, уезжать из Парижа или остаться, только когда почувствую себя здесь счастливой!» Мама поняла и оставила свою дочь, эту «реалистичную идеалистку», ставить опыты над жизнью.

Психотерапевт Сильвия Тененбаум пишет в книге «Далеко ли до счастья?»: «Важнее всего окончательно отказаться от детства и юности, от невозможных иллюзий и мечтаний — они затрудняют развитие вашей личности. Все ваши способности остаются, так сказать, „под паром“. Нужно уметь отбрасывать все, что мешает вам принять реальность»[63].

Как-то раз мы с моей мудрой и проницательной подругой обсуждали планы на будущее, делились мечтами, и она сказала: «Жизнь всегда будет бросать нам вызов, но иногда так хочется подумать о чем-нибудь другом!»

Копенгаген, разгар Второй мировой войны. Существует легенда, что король Христиан X разъезжал по улицам верхом на лошади со звездой Давида на груди — в знак солидарности со своими подданными-евреями.

Нет ни одной фотографии, ни одного документа, подтверждающего этот красивый героический жест, кроме того, датским евреям никогда не предписывали нашивать на одежду желтую звезду. В основе легенды — телеграмма, опубликованная в Лондоне в 1942 году: «Когда датский король узнал, что немцы хотят заставить евреев носить звезду Давида, он объявил: „Если это произойдет, я приколю звезду к мундиру и прикажу придворным сделать то же самое“». Неважно, миф это или реальность, история свидетельствует, что солидарность — ценность, характерная для культуры и менталитета датчан. Солидарность не только датчан с датчанами, но и со всем миром. Не имеет значения, надевал Христиан X звезду Давида или нет: датчане сделали все, чтобы защитить своих евреев. Движение Сопротивления организовало спасательную операцию, в ходе которой рыбаки переправили в нейтральную Швецию 7200 евреев (из 7800, живших в стране)[64]. Датчане единственные в мире удостоены звания «Нация — Праведник народов мира», которое присваивает Израильский национальный институт 4 памяти жертв Катастрофы и героизма Яд Вашем. Этой чести в Европе удостоены 21 000 человек, проявивших исключительное мужество, благородство и человечность.

Одним из доказательств национальной солидарности является приверженность датчан нашей фискальной системе. В 2012 году был проведен опрос 2000 граждан[65], подтвердивший их привязанность к патерналистскому государству и желание добровольно платить налоги. Семь датчан из десяти считают удовлетворительным баланс между налогами и услугами, которые государство оказывает населению. Такого мнения придерживаются 80 % тех, кто зарабатывает меньше 200 000 крон в год (то есть 27 000 евро), и 40 % тех, чей доход достигает 1 миллиона крон в год (135 000 евро), причем последние составляют всего 1 % населения[66].