Сердце мое - Элизабет Лоуэлл

— Кошки всегда остаются кошками, где бы они ни жили.

Толкуша, встав на задние лапы, передними достала наконец до наволочки. Теперь ей захотелось поиграть.

До сих пор Шелли удавалось держать наволочку с удавом высоко, вне досягаемости кошки. Но руки ее уже начинали уставать и дрожать от напряжения — Сквиззи был не таким-то уж и легким.

— Дай-ка его мне. — Кейн взял наволочку у Шелли и поднял ее высоко над головой. — А теперь, знаешь, уведи-ка свою кошку куда-нибудь от греха подальше…

Шелли нагнулась и, схватив Толкушу, направилась к выходу. Открыв дверь, она выпустила кошку на улицу:

— Иди погуляй, Толкуша. Давай-давай, я позову тебя на обед.

Рассерженно фыркая, Толкуша пошла искать другую, более легкую добычу…

Обернувшись, Шелли увидела, что Кейн снова внимательно осматривает ее комнату. Его серые глаза с явным одобрением смотрели на окружающие его безделушки и предметы мебели. И этот его взгляд понравился Шелли — так же, как раньше понравилась нежность его поцелуя, смешанная с неутоленным желанием.

— Знаешь, я ведь всегда могу сказать, что представляет собой человек, после того как побываю у него дома, — обратился он к Шелли.

— Ну и?..

— Это потрясающе. Ты меня просто покорила… Шелли едва удержалась, чтобы не вставить язвительное словечко насчет того, кто кого здесь покорил.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она.

— Хотя здесь собраны вещи со всего света и что-то стоит гроши, а что-то — тысячи долларов, все здесь очень гармонично. Эта комната не мужская и не женская, не современная и не старомодная. Она просто очень живая и добрая.

— Спасибо, — искренне ответила Шелли.

— Пожалуйста.

Кейн повернулся к ней и увидел искорки неподдельного удовольствия, мелькнувшие в светло-карих глазах Шелли.

— Так чем же ты зарабатываешь на жизнь? — спросил он ее.

— Покрываю позолотой лилии, — последовал ответ. Кейн скривил губы:

— То есть? Нельзя ли немножко поподробнее?

— Конечно. Я работаю с людьми, которые очень богаты, но которые редко где-нибудь задерживаются дольше чем на несколько месяцев. В то же время они могут себе позволить, чтобы на это время у них был уголок, более уютный и соответствующий их нравам, чем номер в шикарном отеле.

— Но если они настолько богаты, почему бы им просто не покупать себе эти дома и комнаты?

— Тогда бы им пришлось как-то заботиться о них впоследствии, обустраивать и так далее. Многие из них вообще не хотят ничего покупать — ни недвижимости, ни мебели, — объяснила Шелли. — Ладно, пойдем, пора уже спрятать Сквиззи в какое-нибудь надежное место. Пошли.

Шелли повернулась и потому не могла видеть явно мужской улыбки, мелькнувшей на губах Кейна, улыбки, говорящей, что за дивным изгибом ее бедер он пошел бы хоть на край света. Но он знал, что с Шелли нужно быть очень осторожным, иначе она снова замкнется и отстранится.

— Стало быть, ты подыскиваешь и снимаешь дома для этаких бродячих богатеев? — спросил он ее.

— Нет, этим занимаются риэлтеры. Я же толькй добавляю последние штрихи.

— Оформитель интерьера? — Следуя за Шелли, Кейн смотрел по сторонам, не желая упустить из виду ни одной особенности ее домашнего убранства.

— Не совсем, — ответила она. — Я не занимаюсь ни подборкой цветовой гаммы интерьера, ни непосредственной отделкой домов. Большинство моих клиентов все берут напрокат — от восточных ковров и картин Пикассо до стен, на которых они собираюся их повесить. Этим всем занимается Брайан. Подбирает цвета и нужную мебель, отделывает интерьер — создает цветок лилии, который затем приходится золотить мне.

— Так, значит, ты золотишь лилии, — задумчиво повторил Кейн.

Шелли кивнула.

— Я собрала своего рода коллекцию искусно сделанных вещиц, произведений искусства, которые можно использовать, чтобы как-то очеловечить сдаваемые напрокат дома — эти бездушные стены, мебель, украшения…

— Однако в твоем собственном доме золоченых лилий что-то не видно…

— А их и нет. Это просто мой дом, — ответила ему Шелли.

По тому, как мягко она выделила слово «дом», можно было судить, как много он для нее значит.

— Да, — медленно произнес Кейн. — Я вижу, ты прекрасно понимаешь, что означает быть бездомным и все же хотеть жить в месте, которое становилось бы твоим, родным — пусть даже на самое короткое время.

— Сколько себя помню, в детстве я всегда мечтала иметь собственный дом, собственный уголок… Хотела твердо знать, что если позову на помощь в ночи… И Шелли внезапно замолчала, понимая, что незаметно начинает рассказывать Кейну о чем-то самом сокровенном. Это было ее детским ночным кошмаром, худшим из всего того, что довелось когда-либо пережить в жизни. Она была тогда совсем еще ребенком… Испуганным, больным ребенком, маленькой девочкой, которой во всем их лагере было не с кем поговорить: мать ее была больна, а отца не было — он охотился на змей где-то в диких местах, которые тогда были совсем рядом…

— Да, — мрачно сказала Шелли. — Я прекрасно понимаю, что означает желание иметь свой собственный дом, а не бездушные апартаменты, которые ненадолго снимают.

— Ты так говоришь, как будто сама прошла через все это, — откликнулся Кейн.

Но Шелли не ответила на его явно подразумеваемый вопрос.

Поэтому Кейн не стал больше спрашивать ее о сдаваемых внаем комнатах и квартирах. Он понял, что Шелли все равно не ответит ему.

Хотя это и не очень понравилось Кейну, делать было нечего. Оставалось на время смириться. Пока смириться…

Кейн бесшумно следовал за Шелли вниз по лестнице. И вот уже перед ним открылся второй уровень дома. Шелли быстро прошла мимо анфилады комнат с левой стороны коридора, и теперь они шли мимо столовой и просторной кухни. Из окон обеих комнат виднелись скалистые хребты и большой город вдали.

Желая узнать как можно больше об этой удивительной женщине, Кейн внимательно осматривал интерьер дома, замечая каждую деталь, каждый штрих убранства, который отражал бы неповторимые особенности личности Шелли, ее вкусы, симпатии и антипатии. По порядку и уюту, царившим на кухне, можно было с уверенностью сказать, что Шелли любит готовить. Весь широкий выступ подоконника был уставлен стеклянными горшочками и баночками со специями и приправами. Среди них выделялась большая стеклянная банка, наполненная дольками свежих лимонов. Над плитой висели горшки, кастрюли и миски разных размеров — их явно развешивали так, чтобы можно было без труда дотянуться.

Вся посуда была безупречно чиста, однако в некоторых местах на ней проступал слой патины, что обычно бывает после долгого и частого использования.

Одного беглого взгляда на кухню Шелли было достаточно, чтобы понять, что она предпочитает готовить и есть у себя дома, а не в ресторанах Лос-Анджелеса, пусть и предлагающих пищу на любой вкус. И Кейн мог легко ее понять. В том, чтобы готовить еду себе самому, было что-то удивительно уютное, домашнее и не имело при этом значения, где именно ее готовить — на костре в палаточном лагере или, к примеру, здесь, в этой хорошо оборудованной современной кухне.