Триллер в призрачных тонах - Владимир Алексеевич Колганов

«Пустобрехи с ток-шоу вроде ни при чём, что почему именно после "Места хватит всем" меня посадили в ЗИС-110 и повезли на ближнюю дачу к Сталину. Ну Ильич! Болтун, каких надо поискать! Небось, всем раззвонил, вот и до Сталина дошло. А ведь каждый вождь готов использовать любую возможность, чтобы приукрасить свою личность, и делает это доступным ему способом. Вот Сталин даже дачу с Власиком и лимузины сюда перетащил… Однако Иван Грозный всех переплюнул — такое, что он в Большом театре учинил, не всякому по силам. Так ведь на то и Грозный!».

О том, что было в психушке, не хотелось вспоминать: «Надо бы это вообще выкинуть из памяти. Но как выкинешь, если там познакомился с Петром Великим, Александром Третьим и Эйнштейном?»

Тут и возникла страшная догадка: «А может, я и впрямь сошёл с ума? И все свидания с "великими" созданы всего лишь моим воображением, то есть это результат работы нездорового ума? Обидно, если так! Но если я здоров, тогда начинается самое интересное».

Терентий Павлович решил применить доказательство от противного:

«Допустим, что в психушке содержат только психов — это уже сомнительно, но пусть. Тогда как объяснить, почему псих разработал внутренне непротиворечивую теорию строения Вселенной, да и Пётр не произвёл впечатление законченного идиота? Ещё более загадочным является встреча с Александром Третьим в Петербурге — с какой стати он меня узнал? Впрочем, есть объяснение — я сплю. Вкололи мне каких-то препаратов и вот приснилось чёрт-те что!»

И тут Терентия Павловича осенило:

«Ведь на груди у меня орден Андрея Первозванного! А это значит, что по возвращении в прежний мир он может стать вещественным доказательством того, что было в Петербурге. Если орден исчезнет, тогда сам вернусь в дурдом, а если нет… Если нет, тогда вы у меня ещё попляшете, всех умою!»

И вот стоит он у окна с видом на Дворцовую площадь и пытается внушить себе, что обожает тех, кто устроил ему эту «козью морду». Увы, ничего не получается, словно бы с души воротит. Ещё раз, и ещё… И вот, наконец-то получилось.

Глава 11. Любовь зла

Очнулся Терентий Павлович в незнакомом месте. Перед ним окно, а за ним мохнатые ели и какая-то стена. «Похоже, в другую психушку запихнули?». Потом пригляделся: «Ба, так я же нахожусь в Кремле! Сюда-то каким образом попал?» А когда успокоился, понял, что всё вполне логично: «Я же прямиком из питерской резиденции царя. Ну а Кремль, по сути, то же самое».

И вдруг Терентий Павлович весь похолодел, причём от макушки и до самых пяток. Всё потому, что кинул взгляд на грудь, но ордена там не обнаружил, да и царская грамота пропала. В такой ситуации надо срочно принимать решение — либо возвращаться в дурдом, либо снова на семьдесят лет назад… «Впрочем, есть и третье решение». Попытался открыть окно, но оно не поддавалось. Снял ботинок, со всего размаха стукнул по стеклу — никакой реакции, броня! И тут ощутил чью-то руку на своём плече:

— Терентий Павлович! А мы вас обыскались. Неучтиво с вашей стороны заставлять первого секретаря ЦК так долго ждать. Да, и оденьте, пожалуйста, ботинок, здесь непринято ходить босиком. И вот ещё, тут охрана кое-что у вас изъяла… Ну да Никита Сергеевич всё вам объяснит.

Не успел войти в кабинет, как началось!

— Что это ты себе позволяешь? Ишь, орден царский нацепил на грудь! — Хрущёв указал пальцем на стол, где лежали и грамота, и орден, а затем, собравшись с мыслями, продолжил: — Не за то мы проливали кровь, чтобы восстанавливать монархию! С культом личности покончили, а ты опять? Сам-то, небось, воевал за Врангеля…

— Да нет, по возрасту не прошёл.

— Врёшь, я тебя насквозь вижу! Много вас таких тут развелось! Вот и в искусство лезете со своей мазнёй. А когда сельское хозяйство надо поднимать, вас и силком на пашню не затащишь… В общем так, свеклы на Украине недобор, этим и займёшься.

— Так я не агроном, а политолог.

— Ты это брось, нет у нас такой науки! Нахватались всякой дряни там, в Европе! А мы сами, знаешь ли, с усами, нам Европа не указ! Поня́л?

«Как не понять? Только ведь и грязь месить в деревне очень уж не хочется».

— Никита Сергеевич! А может, я в другом деле пригожусь? Например, в качестве спичрайтера…

— Чего, чего?

— Говорю, речи вам могу писать.

— Так я что, по-твоему, неграмотный?

— Да нет, я не о том. Но вы проверьте меня в деле. Вдруг понравится?

Хрущёв почесал лысину:

— Ладно! На днях Пленум будет, в повестке дня мой доклад о международном положении. Тут у меня есть ещё один такой же грамотей, так ты пиши, а я посмотрю, кто лучший в этом деле. Тогда и решим, куда тебя направить.

«Был бы под рукой интернет, тогда доклад можно сочинить за пару часов, а теперь придётся вспоминать, что писал когда-то о Хрущёве и его политике. Какая-никакая, а всё же личность, надо только слегка приукрасить, критику убрать, тогда наверняка понравится». Но получилось всё не так …

Едва Терентий Павлович вошёл в кабинет Хрущёва, как тот вскочил из-за стола и, размахивая кулаками, закричал:

— Ты что такое тут понаписал?! Международное сотрудничество… Это нам зачем? Советскому Союзу с капиталистами не по пути! Да, наша партия за мирное сосуществование, но, если надо, покажем кузькину мать, надолго нас запомнят.

— Никита Сергеевич, я полностью согласен, но ведь и у них можно что-то позаимствовать. Пока мы делали революцию и воевали, Америка далеко ушла вперёд.

— Догнать и перегнать! О том и напиши… Да, и побрякушку свою забери, мне она ни к чему. Только не вздумай снова нацепить на грудь, не то в Сибирь отправлю, будешь для медведе́й речи сочинять!

На этом разговор закончился, и стало понятно, что надо отсюда выбираться, несмотря на то, что наступала оттепель. «А ведь интересно посмотреть, как на самом деле это было».

Стоило об этом подумать, как сразу изменился интерьер, а вокруг Терентия Павловича закипела жизнь, не имевшая никакого отношения к политике. Всё потому, что здесь снимали фильм.

Первым из знакомых актёров увидел Игоря Ильинского — решил прикинуться журналистом и взять интервью:

— Игорь Владимирович! Как по-вашему, хороший будет фильм?

Актёр, видимо, ещё не вышел из роли Огурцова:

— По этому вопросу обратитесь к моему секретарю.

Тут на съёмочной площадке появился сам