Девочка в красном пальто - Кейт Хэмер

Софи посмотрела на меня. Взгляд задержался на мне на одно мгновение, но он был глубоким, проницательным. Как будто она проникла внутрь меня и оценила мое состояние. Через секунду она улыбнулась и сказала:

– Бет, если у вас есть вопросы, задавайте. Может, вам что-то нужно? Скажите мне.

Что мне нужно? Мне нужна моя дочь, больше ничего.

– Здравствуйте, Софи. Благодарю.

Я села напротив них за поцарапанный деревянный стол и стала отвечать на их вопросы. Они записывали мои ответы в блокноты и на магнитофон. Я старалась отвечать как можно точнее, пыталась сосредоточиться на вопросах, но волны отчаяния накатывали и уносили внимание прочь, поэтому мне приходилось переспрашивать вопрос.

– Расскажите нам об отце Кармел, нужно как можно скорее связаться с ним. Мы позвонили по домашнему номеру, который вы дали, и подъехали к дому, но там никого нет.

Мне стало их так жаль – Пола и Люси. Нежный бутон их чувства вот-вот превратится во что-то грубое и хрупкое – в розочку из этих ужасных керамических венков, которые встречаются на кладбище на грязных могилах.

– Господи, можно я позвоню ему? – Я начала рыться в сумке в поисках ежедневника, на титульном листе которого был нацарапан номер его мобильного. Я сообразила – это все, что у меня есть, номера стационарного телефона я не знаю, а эта ниточка такая ненадежная. Софи ласково положила ладонь на мое плечо:

– Чуть погодя. Вы сказали, что вы разведены. После развода были проблемы?

– Нет, ничего серьезного. Я имею в виду, одно время он не навещал нас. Предполагалось, что он будет видеться с дочерью каждые выходные, а он несколько месяцев не приходил. Потом вдруг приехал и повез ее в город.

– То есть он не соблюдал договоренность о встречах с ребенком?

– Вроде того. Точнее, нет, ничего подобного… Дело не в этом. Просто у него сейчас роман с одной девушкой, и его, конечно, сильно поглощают эти отношения. Мы только-только начали общаться снова. Я имею в виду, нормально. Было очень тяжело.

Они переглянулись.

– Как вы думаете, существует ли вероятность того, что он забрал девочку? – спросил Энди. – Я понимаю, это трудно вообразить, но порой отцы совершают очень странные поступки после развода. Похищают детей ни с того ни с сего и никому ничего не говорят.

– Нет, Пол на это не способен. Он, как бы это сказать… У него кишка тонка для этого. Кроме того, вряд ли он знал, куда мы поедем сегодня. Нет, нет, вы попали пальцем в небо. Это не он. Ищите в другом месте.

И все-таки мне закралась в голову мысль – а вдруг я упомянула при нем, куда мы поедем, и он задумал похитить ее. Я посмотрела в темноту за окном.

– Он, наверное, сейчас дома, – сказала я. – Не думаю, что они куда-то ходят по вечерам.

Софи быстро вышла. Наверное, распорядиться, чтобы отловили Пола. Скоро возле их домика притормозит полицейская машина. Голубой луч пролезет в окно, поползет по стенам их гостиной.

Смотрю на часы: восемь вечера. Сидеть неподвижно очень тяжело. Невыносимо. Как будто я привязана к металлической решетке, на которую подают разряды тока, они заставляют меня дергаться и подскакивать, а я должна сидеть прямо и смотреть на этих двоих. Растущую панику я загнала в глубь тела, чтобы голова могла работать, и рассказала им все, что они хотели знать. К счастью, они обходились без комментариев. Я то ходила туда-сюда, то била рукой по голове, то падала на стул, свесив руки вдоль тела. Они не возражали, лишь бы я продолжала рассказывать. Я рассказывала: кто, когда, где, с кем, школа, друзья, дедушки, мои знакомые мужчины, глаза – голубые или карие, волосы – цвет, длина, густота, кудрявость.

Принесли альбомы с фотографиями и положили на стол – было странно видеть их, вырванными из домашней обстановки, здесь, рядом с подмигивающим магнитофоном. Я как раз описывала, наморщив лоб и стараясь быть как можно точней, цвет ее волос. Ни блондинка, ни брюнетка. Наконец-то я нашла подходящее сравнение: «как бумага на коричневом почтовом конверте».

– Быстрей, быстрей!

Мы бежим к стоянке автомобилей, и он все время торопит меня. Он-то высокий, ноги длинные, конечно, он бегает быстрей. Он оглядывается на меня и твердит испуганно:

– Нельзя терять ни минуты. Быстрей, поднажми еще, ну, изо всех сил!

Я и так бегу изо всех сил и поднажать еще не могу. Трудно бежать, когда ты плачешь, из носа текут сопли и нет времени достать из кармана платок, который, я знаю, там лежит. Мы добегаем до его машины, она белая. Я заметила ее только тогда, когда мы подбежали вплотную, потому что она такого же цвета, как туман.

– Срочно едем в больницу, – говорит он и открывает дверь.

Я сажусь на сиденье рядом с ним. Машина очень чистая, и сиденья, тоже белые, даже блестят. Он трогается с места, а я тру лицо ладонями, хочу вытереть сопли и слезы, но они только перемешиваются между собой и засыхают, так что у меня на лице образуется противная корка.

Мы едем медленно, потому что впереди нас много машин, которые тоже отъезжают.

– Что с-случилось? – спрашиваю я. Мне кажется, что весь мир куда-то проваливается, и никогда в жизни мне не было так страшно. Как будто я оказалась в телевизоре, в одной из этих страшных программ, или в чужой стране, где падают бомбы и извергаются вулканы.

Мне не видно его глаз, потому что туман за окном отражается в его очках.

– Боже мой, – говорит он. – Мама искала тебя на стоянке автомобилей, и ее переехал грузовик.

– О нет, нет, нет! – Я поднимаю руки, словно сверху на меня падает что-то тяжелое, а я хочу закрыть голову. – Она… она… жива?

– Жива, да. – Его губы вытягиваются в нитку. – Жива, но травмы очень тяжелые, Кармел. Она думала, что ты сбежала от нее.

– Я не сбегала! – кричу я и поворачиваюсь в его сторону, чтобы он лучше понял. – Я не сбегала! Мы просто потеряли друг друга.

И тут я замолкаю, потому что чувствую страшную вину. Только теперь вина – это не маленький камушек в животе, а огромный камень, такой огромный, что не вмещается в животе и подкатывает к горлу. У меня ужасное чувство, что это я во всем виновата, потому что не хотела держать ее за руку и быть хорошей девочкой. Я вела себя плохо, по правде говоря. Я представила себе, как из-под грузовика торчат ее коричневые ботинки – так из-под домика, который приземлился на ведьму, торчали ведьмины ноги на рисунке из книжки «Волшебник страны Оз». То есть совсем не так, ничего общего, потому что книжка – это выдумка, и ведьма была злая, а мама никакая не ведьма, она добрая, и даже если иногда мы немножко ссорились, какая разница.

Я плачу, плачу долго, но дедушка не говорит ни слова. Слезы смыли корку из соплей, а глаза от слез так распухли, что не помещаются в голове. Я вытаскиваю из кармана платок и вытираю нос, но платок очень маленький, все течет у меня сквозь пальцы.