Улыбнись, малышка - Эдриан Маршалл

Похожим откровением явился для меня этот дом, подернутый пеленой времени. Мама рассказывала мне о бабушке, но я редко слушала ее рассказы, пропуская мимо ушей безразличные мне факты чужой биографии. Теперь же я почувствовала живейший интерес к человеку, который жил в этом доме. Атмосфера заброшенности, покинутости показалась мне именно тем, что сейчас нужно. И, блуждая по коридорам дома, как по коридорам времени, я пыталась понять, что за человек была моя прабабка, жена знаменитого на всю округу Родерика Кампа.

Не скрою, я боялась разочароваться и узнать, что Элайза Роуз окажется попросту сильной женщиной, поднявшей ребенка и хозяйство. Это лишило бы мой визит той исключительности, какой я ждала, стоя на пороге этого дома. Обыкновенная фермерша, пусть хоть тысячу раз сильная и выносливая, как деревенская кобыла, ничуть меня не интересовала. Мне хотелось найти что-то, что открыло бы для меня Элайзу Камп, в девичестве Роуз, с той стороны, с которой ее никто не знал.

Смахнув рукавом плаща пыль с корешков книг, я принялась разглядывать скудную библиотеку. Слава богу, Элайза оказалась не такой ограниченной дамой, как моя бабка, — на полках не было ни одной книги о поливе и прополке. Элайза уважала хорошую классику, но не брезговала и детективами (так вот откуда у бабушки Агаты такая нелюбовь к этому жанру!). Я сняла с полки одну из книг в мягкой обложке и принялась листать страницы, истрепавшиеся и пожелтевшие от времени.

Уже на второй странице я подумала, что книгу лучше бы взять домой и прочесть ее сидя, а не стоя, как вдруг на глаза мне попался краешек бумажки.

Записка?! А может, обыкновенная закладка? Я раскрыла книгу в том месте, откуда торчала бумажка. К моей радости, это действительно оказалась записка, только записка какого-то загадочного содержания: «Вторая п. сверху, третья к. слева».

Что это могло означать? Что Элайза Роуз, если, конечно, этот убористый и неразборчивый почерк принадлежал именно ей, подразумевала под «п» и «к»? Слова «сверху» и «слева» заставили меня предположить, что буквы означали местоположение какой-то вещи. Но что это за вещь? И какие «п» и «к» имелись в виду?

Пригорок, поляна, косогор, кусты, принялась перебирать я. Нет, не годится. Так можно было бы рассуждать, если бы моя прабабка зарыла где-то клад. Но если бы она это сделала, то уж точно указала бы координаты поточнее, чем «сверху» и «слева». Может быть, эта вещь находится в доме?

Вторая «п», третья «к», рассуждала я. Оба слова существительные женского рода. К тому же эти «п» и «к» как-то связаны межу собой. Может быть, «к» даже часть «п», так же как комната или квартира являются частью дома…

Разгадка пришла сама собой, стоило мне поставить на полку книгу, которую несколько минут назад я с интересом читала. Где я нашла эту записку? Конечно же в книге. А книгу? На книжной полке, разумеется. Можно предположить, что «п» — это полка, а «к» — это книга. Значит, вторая полка и третья книга.

Я отсчитала вторую полку сверху — всего их оказалось семь — и нашла третью книгу, подумав, что она должна располагаться слева от меня. Однако с моим ростом добраться до нее оказалось не так-то просто. В гостиной — если так можно было назвать маленькую комнату, где стояли лишь стол, кресло и маленький шкафчик, — я заприметила стул, который немедленно принесла и поставила рядом с книжными полками. Дрожащими руками — честно говоря, я даже не представляла, что пытаюсь найти, но чувствовала такое волнение, словно Элайза Роуз действительно спрятала клад на книжной полке, — я сняла вожделенную книгу и принялась ее листать.

Однако меня постигло разочарование: хоть книга и оказалась сборником стихотворений античных авторов, в ней не было ничего таинственного и загадочного.

Что ж, бабушка Элайза, ты обвела меня вокруг пальца. Я вздохнула и вернула книгу на полку.

Не успела я пожаловаться на свою прабабку, как тут же заметила нечто странное: книга, которую я пыталась поставить на то место, где она преспокойно стояла до моего вторжения, никак не влезала на полку.

Что за чертовщина?!

Я попыталась раздвинуть книги, стоявшие по соседству, решив, что именно они мешают моему сборнику встать на место. Не тут-то было! Мне даже показалось, что кто-то выпихивает книгу с полки.

Признаюсь, я почувствовала, как по телу пробежала тонкая струйка ледяной дрожи. Еще минуту назад здесь этого не было. Откуда же оно появилось?!

Я решила не впадать в панику раньше времени и сняла с полки еще несколько книг, тех, что стояли рядом с моей. К счастью, ничего ужасного за ними не оказалось, скорее то, что я открыла, представлялось мне весьма любопытным. За сборником античной поэзии моя прабабка сделала небольшой тайничок: полочка оказалась с секретом. Когда я вытащила книгу, сдвинулся рычажок, который привел в движение хитрый механизм, позволивший мне обнаружить тайник.

Тайничок представлял собой выдвигавшееся отделение шириной с книгу средней толщины — как раз такого же размера был мой сборник. В таком тайничке можно было, конечно, хранить драгоценности, но, судя по его форме, он скорее предназначался для важных бумаг. Мне повезло, он открывался без ключа — достаточно было нажать на маленький язычок, торчавший из-под его деревянной дверцы.

Тайничок был узким, но моя птичья лапка без труда забралась внутрь. Пальцы мои нащупали бумажные листы.

Кажется, это тетрадь, решила я и аккуратно потянула на себя свою находку.

То, что я искала с таким волнением, действительно оказалось тетрадью. И не просто тетрадью, а дневником, который, по всей видимости, принадлежал моей прабабке, Элайзе Камп, в девичестве Роуз, — именно свою девичью фамилию она и написала на развороте тетради.

Если бы не микроскопический почерк моей прабабки, из ее дома я бы выбралась еще не скоро. Любопытство разбирало меня, но за полчаса я с трудом осилила одну страницу. Потом у меня заболели глаза. Не знаю, в какой школе обучалась моя покойная прабабка, но ее учителя, наверное, намучились с проверкой написанных ею сочинений. Для того чтобы разобрать эти мелкие каракули, несчастным, скорее всего, приходилось пользоваться лупой.

Что ж, неплохое решение, подумала я, закрывая дневник. Я тоже куплю лупу и буду читать. Конечно, не очень-то хорошо вторгаться в чужую личную жизнь, но моя прабабка вряд ли осудит меня за это.

Закрыв тайничок, который тут же сам задвинулся обратно, я задалась вопросом: зачем Элайзе понадобилось оставлять записку в детективе, благодаря которому я нашла ее дневник?

Может, ей хотелось, чтобы кто-то нашел его и прочитал? Но к чему тогда такая таинственность — все эти «п» и «к»? Неужто проверка на сообразительность? У меня возникло еще одно предположение, но оно тоже показалось мне не совсем логичным. Я знала, что в старости у Элайзы появились проблемы с памятью. Может быть, она боялась забыть, где лежит ее сокровище? Но тогда оставалось совершенно непонятным, зачем ей понадобилось оставлять записку в другой книге, о которой она тоже могла позабыть.

Снедаемая многочисленными вопросами, любопытством и желанием поскорее прочитать книгу, я выбралась из дома и покатила велосипед по направлению к воротам. Но, увы, остаться незамеченной мне не удалось. Меня окликнули, и я сразу же узнала высокий голос тети Сесилии: