Иезуитский крест Великого Петра - Лев Анисов

В 1674 году, вскоре после возвращения к царскому двору, Менезий узнает о зачислении его в ведомство посольского приказа.

Заведенные дружеские отношения в Европе давали возможность Менезию получать верные сведения о происходивших в Западной Европе событиях, о которых он тотчас же сообщал Матвееву, а последний — царю Алексею Михайловичу. Дела Павла Григорьевича шли в гору. Царь держал его как бы под рукой, для выполнения личных государевых поручений. Павел Григорьевич внимателен к каждому взгляду Алексея Михайловича, к каждому слову его, каково бы оно ни было. Государев характер надо знать до тонкостей царедворцу (не только Менезию). Не станем говорить о том, как внимателен был Менезий и к близким государю людям. Сие само собой должно подразумеваться.

Читая донесение Невиля Людовику XIV, находим любопытные и немаловажные для характеристики деятельности Менезия в России сведения: «Возвратившись без всякого успеха оттуда (из Рима), был произведен в генерал-майоры (ошибка в донесении, производство в генералы было осуществлено позже. — Л.А.), а через несколько времени царь Алексей Михайлович, видя, что наступает его (царя) смертный час, объявил его гувернером молодого принца Петра, своего сына, при котором он всегда находился до начала правления царя Иоанна; а после царевна София и князь Голицын не могли добиться, чтобы он перестал держать сторону Петра, заставили его отправиться на жительство в Смоленск и совершить последний (крымский) поход, в надежде, что он там погибнет».

В связи с этим вспомним, что Невиль встречался с Менезием в Смоленске. Между ними был продолжительный разговор. В последних словах донесения Невиля явно слышится горечь исповедующегося ему Менезия: он в опале, но Петра не покидает. Привязанность или расчет? Время сложное, и не будем забывать, что Менезий очень опытный царедворец. Почему он держит сторону своего воспитанника? Да и был ли Менезий гувернером Петра I? Можно ли верить сообщению Невиля? Одним из первых в России этот вопрос задал историк прошлого столетия Н. Я. Чарыков. Вопрос серьезный, и даже очень, так как, подтвердись это сообщение, найдись доказательство того, что Алексей Михайлович приблизил Павла Григорьевича к Петру «в некоторой наставнической роли», когда царевичу шел четвертый год, то ведь действительно оказалось бы, как замечает Н. Я. Чарыков, что первое знакомство Петра с «немцами» не было делом случая или последствием находки «выбежавшего на улицу» и попавшего, как пишет С. М. Соловьев, в Немецкую слободу скучающего, заброшенного ребенка, а осуществлением намерения его отца. Вместе с тем, продолжает свою мысль скрупулезный в отборе фактов исследователь, первым иноземцем, у которого начал учиться Петр, был не Зоммер и не Тиммерман, а П. Менезий. Хотя обыкновенно считают, что первым учителем Петра был Зотов и что дьяк этот был назначен к царевичу Федором Алексеевичем четырьмя с половиною месяцами позже — 12 марта 1676 года, заканчивает мысль Н. Я. Чарыков.

С уважением отнесясь к замечаниям удивительно скромного историка, позволим себе, вслед за ним, задать тот же его и нас интересующий вопрос: наступило ли это время при жизни Алексея Михайловича, успел ли он, давший старшим детям прекрасное по тому времени образование, озаботиться воспитанием младшего сына?

Как о том думали историки прошлого? Вопрос очень спорный. Интересовал многих.

Послушаем вначале, что говорил М. П. Погодин.

Характеризуя записки Невиля, он писал: «Многие известия Невиля, из самых важных… подтверждаются другими источниками, даже недавно открытыми в секретных архивах…» Это замечание общего рода, ну, а в частности, какова оценка записей, касающихся вопроса гувернерства Менезия?

Известие о встрече Невиля с Менезием в Смоленске и сообщение французского разведчика о гувернерстве Павла Григорьевича историк относит к разряду важнейших.

Обратимся к исследованию Н. Я. Чарыкова о Павле Менезии.

«И. Е. Забелин и М. П. Погодин, — пишет историк, — высказывались за положительное его решение, допуская в отношении преподавания Петру книжного учения, что начало последнего можно отнести к 1-му декабря 1675 года, т. е. к заботе и почину царя Алексея Михайловича».

И. Е. Забелин, кроме того, отмечал, что Менезий, хорошо знавший военное дело, мог быть приставлен к Петру «под видом потехи, обучения солдатскому строю». В таком смысле понимал он записки Невиля.

Перелистаем книги давно минувших лет, упоминаемые Н. Я. Чарыковым.

Платонов. Лекции по русской истории (СПб., 1900):

«Отец Петра допустил к нему, как говорят некоторые современники, военного иностранца Менезиуса, который руководил его воинскими забавами. Этот Менезиус, кажется, был действительным начальником солдатского полка, называемого Петровым, по имени своего номинального полковника — Петра».

Трачевский. Русская история (СПб., 1895):

«Первым дядькой Петра был любимец Алексея Михайловича, расторопный, говорливый шотландец Менезиус, который навидался всего в своих скитаниях по Европе и знал языки. Он особенно занимался его воинскими «потехами», которыми больше всего увлекался непоседливый мальчик, во главе «робяток», своих сверстников из вельможных детей, приставленных к нему по обычаю».

Словарь Брокгауза и Ефрона (ст. «Менезиус»):

«По возвращении из посольства (1674) пожалован в генерал-майоры и вскоре определен наставником к царевичу П. А., при котором находился безотлучно до 1682 года».

Очень серьезный историк Бантыш-Каменский, придерживающийся проверенных фактов, в своем «Словаре» написал биографию Менезия по Невилю.

Есть сведения о Менезии и в биографическом словаре, издававшемся Императорским Русским историческим обществом: «Менезиус Павел, генерал-майор, наставник Петра Великого, родом шотландец».

Итак, доверившись сообщениям историков, выдвинем предположение, что при содействии Алексея Михайловича первым воспитателем Петра Великого был Павел Менезий.

Менезий должен был находиться в Преображенском, где среди «робяток», своих сверстников, подрастал Петр, увлеченный военными играми, войсками «потешными», вскоре, как известно, послужившими основой для создания полков Преображенского и Семеновского, над устройством которых трудились родственники Менезия Гордон и Лефорт.

Влияние воспитателя не замедлило сказаться. Так, 26 октября 1675 года издан указ царя Алексея Михайловича выписать из Рима от аббата Скарлотти «персоны» (изображения церквей, дворцов и древностей) и записку «О начале Рима и обыкности римской». Указу предшествовал доклад Павла Менезия начальнику посольского приказа А. Матвееву.

Какими интересами руководствовался Менезий, заботясь об издании указа? Для кого предназначались «персоны» и записка? Может быть, для царя? Или для царевича? Вспомним: Менезий уже полтора года как вернулся из Рима, и царь Алексей Михайлович, при его страстной тяге к знаниям и чтению, мог бы гораздо раньше запросить их себе. Если же для Петра, то, как заметил П. Я. Чарыков, «становится вероятным, что на Менезия должно быть возложено, в дополнение к занятиям с царевичем воинской «потехой», также некоторое ознакомление с историей и бытом Западной Европы, через демонстрирование римских «персон» и чтение рассказа по соответственному тексту».