Игра или страсть? - Элизабет Торнтон

– Но он же поцеловал тебя!

– Это не имеет никакого значения. Он баллотируется в парламент. Он будет у всех на виду. А меня ты знаешь. Я предпочитаю тихую жизнь. В кругу газетчиков и политиков я буду словно рыба, выброшенная из воды.

– Не скромничай! Ты была бы для него одним из главных козырей на выборах.

Разговор был прерван Эмили, позвавшей их из холла:

– Марион, поторопись. Почтовая карета ждет нас, и форейторы теряют терпение.

– Иду, – отозвалась Марион и поспешила вниз по лестнице.

Реджи ждал их внизу. Он вопросительно взглянул на жену.

Фанни покачала головой:

– Не могу убедить ее остаться. В Озерном крае они привыкли к такой погоде.

– Остаться?! – в смятении воскликнула Феба. – Ты же обещала, что мы поедем в Лонгбери сегодня, Марион!

Марион критически оглядела младшую сестру. Та была одета не так тепло, как хотелось бы Марион, но она просто сказала:

– Я не передумала, но где твой дорожный плед?

– Я положила его в карету, – сказала Эмили.

– Не забывайте, – напомнил Реджи, – что на пути много хороших почтовых станций. Не колеблясь, прерывайте свое путешествие, если погода ухудшится. Лонгбери никуда не денется.

Фанни и Реджи попрощались с сестрами Дейн, и карета тронулась в путь.

– Почему ты так расстроилась? – спросил Реджи, когда они вернулись в дом.

– Я думала р Брэнде, – печально ответила Фанни, – надеялась… ну, что они с Марион поженятся. Но если он будет жить в Лондоне, а Марион – в Лонгбери, ничего не выйдет.

Реджи обнял жену за плечи.

– Брэнд не вернется в Лондон, по крайней мере не сейчас. Он устраивает свою штаб-квартиру в Лонгбери, в доме, оставленном ему его дедом. Ведь наш избирательный округ находится там.

Потрясенная Фанни резко остановилась:

– Не думаю, что Марион знает об этом. Реджи улыбнулся:

– Скоро узнает.

Марион протерла запотевшее окно кареты. Дождь лил не переставая, до Лонгбери предстоял еще далекий путь, а все почтовые станции, которые они проезжали, были переполнены людьми, желающими получить ночлег. На последней станции им сказали, что мест нет. Если и на следующей не будет, возможно, придется умолять какого-нибудь крестьянина пустить их на ночлег.

Эта мысль напомнила Марион мамины слова, которые она говорила отцу во время их прошлой поездки в Лонгбери: «Если наследующей станции нас не возьмут, Пенн, придется просить какого-нибудь доброго человека пустить нас на ночлег».

Пенн – прозвище отца, сокращенно от титула – Пенрит. На самом деле его звали Джордж, но никто не называл его так, даже мама.

Марион покачала головой. Должно быть, память подводит ее. В Лонгбери она ездила только с мамой. Отец не ладил с тетей Эдвиной. Откуда же тогда взялось это воспоминание?

Она ничего не придумывала, она помнила это. Они ехали в карете, она сидела у папы на коленях и держала на руках Фебу. «Поспи, маленький эльф», – сказал папа, но она никак не засыпала. Она ощущала натянутость в отношениях родителей и чувствовала, что никто из них не хочет навещать тетю Эдвину.

– Марион?

Она подняла глаза и увидела, что Эмили смотрит на нее.

– Что такое?

– Я только что вспомнила, кто такой Дэвид. Ты ведь когда-то была помолвлена с Дэвидом, верно?

– Да, – непринужденно ответила Марион, – была, пока он не узнал, что мое приданое слишком невелико для того, чтобы содержать его в роскоши, на которую он рассчитывал.

Эмили на мгновение заколебалась, затем решительно продолжила:

– Значит, ты из-за него так и не вышла замуж? Ты все еще любишь его?

Марион была изумлена.

– Кто, скажи на милость, внушил тебе эту мысль? Эмили пожала плечами.

– Именно его имя ты назвала, когда пришла в себя после обморока.

– Я не падала в обморок! У меня просто закружилась голова, вот и все.

– Ты не ответила на мой вопрос. Марион поцокала языком.

– Нет. Я не люблю Дэвида Керра.

– А как насчет мистера Гамильтона? Он ведь поцеловал тебя.

Марион готова была вскипеть.

– Он поцеловал меня по-дружески. Тут нет ничего такого. Клянусь, я ни в кого не влюблена.

На губах Эмили заиграла улыбка.

– Я тебе верю, но сомневаюсь, что поверят сплетники. Поговаривают, что он дал от ворот поворот миссис Милфорд, потому что она со своими выходками стала для него обузой, но ты, графская дочь, можешь стать предметом его гордости.

– А мне нравится мистер Гамильтон, – высказала свое мнение Феба.

Сестры рассмеялись. Потом поболтали о том о сем. Ресницы Эмили опустились, и она в конце концов задремала.

Марион смотрела в окно, предаваясь размышлениям.

«Ты графская дочь и можешь стать предметом его гордости». Увы, только она одна знала, насколько далеко это от истины.

Марион резко проснулась, когда почтовую карету сильно тряхнуло и она накренилась на один бок. Книги, журналы и мелкие вещи попадали на пол. Марион подхватила Фебу, чтобы та не соскользнула со скамьи. Проснувшись, Феба стала вырываться, но потом притихла.

Форейторы пытались отвязать испуганных лошадей. Сердце Марион заколотилось.

– Выходим! – сказала она Эмили. – Ты первая, я подам тебе Фебу.

– Там такой дождь, – запротестовала Эмили.

– А ты предпочитаешь утонуть? Вылезай, я сказала!

Глаза Эмили расширились от испуга, когда вода хлынула в карету. Выбраться оказалось нелегко. Единственная дверца, которая открывалась, находилась под таким углом, что пришлось толкать ее плечом.

– Скорее! – крикнула Эмили, принимая Фебу и протягивая руку Марион. – Колесо сломано, и карета того и гляди перевернется.

Вода быстро поднималась. Марион ощущала тяжесть юбок, жадно впитывающих воду.

– Я сама справлюсь, – прокричала она. – Позаботься о Фебе. Отведи ее в безопасное место.

Эмили убрала руку, и Марион встала на скамью. Несмотря на свои заверения, вряд ли она могла выбраться без посторонней помощи.

– Отойдите! – послышался поблизости мужской голос. Она узнала этот голос. Карета опасно покачнулась, и в следующее мгновение показалось лицо Эша Денисона. Марион была так потрясена, что только молча уставилась на него.

– Дайте мне вашу руку! – скомандовал он.

– Что вы здесь делаете?

– Проверял все почтовые станции на дороге в надежде отыскать вас целыми и невредимыми. У последней мы разминулись буквально в несколько минут. Они сказали мне, что забиты под завязку и что вы поехали дальше.