Мое наказание - Варвара Оболенская

Захар продолжал все также молчать, лишь взгляд менялся с тяжелого на уже ужасающее. Вроде дорогу нигде не переходила ему с пустыми ведрами, да и колеса его тачек не прокалывала. Где успела согрешить за  такую короткую, но веселую жизнь?

– А я тебя узнал, – хватает меня за руку, и одним движением припечатывает к стене, блокируя все выпады. – Ты же та самая, с которой встретились три недели назад. Посла меня еще с пареньком.

– Ну и? – морщусь немного от боли, даже не пытаясь освободиться. Неужели нельзя нормально поговорить?

– Передай своему боссу, что нехер подсылать ко мне таких, – брезгливо осматривает меня снова. – На такое мясо не введусь.

Надо же, какая неожиданность.  Все–таки не мне одной так запомнилась наша встреча, что даже сам Землин решил узнать, кто же оставил ему такой замечательный след от ногтей на его идеальной щеке, чуть покрытой щетиной.

– Ой, неужели моя персона так тебя задела, что ты даже пробивал меня? – Захар сильнее сжал мою руку, доказывая правоту моих слов. Зацепила значит, приятно осознавать.

– Не надейся, – фыркает он. Его глаза словно прожигали во мне дыру. Ну ничего, милый, скоро каждый день мое лицо наблюдать будешь клубе. – Еще раз увижу рядом с собой или своей семьей, коровам хвосты крутить будешь в местной деревни. Уяснила?

Да сколько можно мне угрожать! Что за люди пошли?! И сейчас мне было совершенно не страшно! Да хоть пусть в лес отведет и яму копать заставит, как братки из девяностых, да я ему еще концерт устрою – станцую ламбаду прямо на своей могиле и спою на заказ.

Расслабляюсь и опускаю взгляд, якобы приняла и уяснила урок. Захар ослабляет хватку, но все так же дышит в лицо, не собираясь отступать. Как меня учил мой тренер Дмитрий Егорович? Резко толкаешь, шаг вперед, а потом через бедро прокидываешь и сверху садишься, заламывая руку. Даже тренера, весом под сто кг и ростом под два метра, могла так перебросить, тут главное скорость.

   Захар, не ожидая подвоха с моей стороны, благополучно прое…. пропустил момент,  и теперь вдыхает носом грязь больничных полов.

– А ты только и знаешь, как девушкам угрожать, да? На Мишустина свой рот не открываешь, кишка тонка? – не успеваю договорить фразу, как уже сама оказываюсь на спине.

– Ты больная на голову!

– А ты самовлюбленный индюк!

– Психопатка! – не остается в долгу Захар.

– Отпусти, придурок!

– Думай мозгами, прежде чем рот открывать! – заламывает руки Захар, нависая надо мной,  как нашу перепалку останавливает визг женщины:

– Это шо вы тут устроили, негодники! Богохульством занимаетесь! – чуть ли не со шваброй кинулась на нас эта женщина.

– Женщина! Как вы могли такое про нас подумать? – наигранно возмущается Захар, скрываясь за мою спину и отдавая мое бедное тельцо на растерзание баби яги.

– Я сейчас ментов вызову!

– Ну–ну, дорогая женщина, зачем кого–то вызывать? Сотрудник должностной полиции прямо перед вашими дивными очами!

Ах, говнюк! Клоун! Что тут происходит, в конце концов! Я что попала на представление в цирке?

– Вы правы! – соглашаюсь со словами Захара, а потом добавляю: – И именно сейчас я задерживаю злостного нарушителя закона, который… который пытается пройти к врачу без записи!

Сейчас я понимаю, что от Захара не останется ничего, даже мокрого места, так как бабуля настроена решительно применить свое оружие–швабру.

Поворачиваюсь и с самодовольной усмешкой на губах произношу:

– Бедный–бедный йорик. Все пропало.

На секунду вижу яркий огонек в его глазах и заинтересованность, которую встретила, когда впервые с ним столкнулась. Но потом это все исчезает, уступая темноте.

– Я предупредил. Не приближайся к моей семье, – четко по слогам произнес Захар и, пока женщина не произвела свои угрозы в действия, уходит.

Уже ощущаю, что возникнет слишком много проблем с этим парнем. Но на кону стоит слишком многое, чтобы я трусливо сбежала в свою конуру, поджав хвост. Либо меня, либо я. Но есть третий вариант… Избежать выбора, поставив на кон все. Хочешь, не хочешь, но мы с тобой, Захар, в одной лодке, которая течет против течения, и нет развилки в два пути, есть только одна наша. И чем быстрее ты примешь этот факт, тем будет лучше. И, независимо оттого, что сейчас произошло, действовать мы будем сообща. Стоит только немного выждать времени и полностью подготовиться…

Возвращаясь обратно голодной и злой, чувствовала совершенно не эти чувства, а то, что будто попадаю обратно из реальности в кошмар. И чувство стыда глобальных масштабов, потому что пятнадцать минут назад я позволила себе отвлечься на разговор с Захаром, вместо того, чтобы убиваться и ломать голову, что случилось с Сережей. Я должна была продолжать сидеть возле регистратуры и ждать, а не шлындрить по первому этажу в поисках еды или приключений на свою пятую точку.

Может Михаил прав, и я боюсь услышать в свою сторону критику? Может мне и нужно, чтобы меня хвалили и указывали какая я правильная в некоторых местах. Почему так происходит? Да потому что в детстве этого не додали: ласковых слов, поддержки, заботы и наставлений на правильный путь. И с возрастом приходит эта потребность быть первой во всем и, чтобы обязательно, похвалили. Не важно где, в учебе или в компании друзей, например. Вкусно ли сделала чай или выиграла эстафету, главное  услышать правильные слова в свой адрес и ощутить тепло, которое так и разрастается в груди.

– Касимова Алия? – чуть ли не бежит на встречу мужчина в белом халате.

Душа в пятки ушла моментально от волнения. Зачем так отчаянно меня звать?

– Д–да? – да я хоть дедушкой морозом готова сейчас стать.

Без лишних разговоров он берет меня под локоть и ведет вдоль коридора, заворачивая в кабинет с табличкой «Заведующий отделения Знахоров Дмитрий Степанович».

– Дмитрий Степанович, что случилось?

– Да ты присядь, присядь, – аккуратно усаживает на стул напротив своего стола, но сам не спешит присесть. Наоборот он отходит к кулеру, чтобы набрать воды.

Любой человек, который встречался с панической атакой, знает какого это. Липкими, словно по локоть в грязи, руками паника пробирается к тебе и постепенно захватывает твое тело. Сначала происходит ощущение внутренней дрожи, когда, например, из горячей ванны выходишь в холодный коридор. Постепенно это чувство нарастает и чувствуешь уже, как сильно бьется сердце в груди, готовое выскочить прямо сейчас в твои руки. Все окружение давит на тебя, будто ты попал в комнату, в который с каждой секундой стены сужаются. Ты уже чувствуешь, как в твоих легких нет воздуха, а горло свело спазмом. И ты ничего не можешь сделать, потому что в голове нет ни одной здравой мысли. В ушах писк роя комаров, а напряжение во всем теле дошло до пика. С мольбой в глазах смотришь на человека и не видишь его, лишь только размытый силуэт. А нужно просто сделать вздох.