Прирожденные аферисты - Сергей Зверев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, резать у нас наказуемо, даже преступников, – произнес Маслов успокаивающим тоном. – А вот ответить по всей строгости закона они должны.
– Ты их найдешь, уважаемый?
– Сделаю все, чтобы найти… Но вы нам должны помочь.
– Конечно, поможем!
– Для начала поедем на Петровку, посмотрим журналы. Может, узнаете этого начальника.
– Какие журналы? – удивился Отабек. – Он что, киноартист великий?
– Наши журналы. Там артисты другого жанра…
Баграм под стук вагонных колес радостно насвистывал новую песенку ансамбля «Поющие гитары» и время от времени даже напевал:
Синий-синий иней лег на провода.
В небе темно-синем синяя звезда, о-о…
– Радуешься, что на след напали? – спросил Давид.
Его воодушевило, что им удалось вполне удачно показать себя сыщиками – пусть до успеха еще далеко, но начало положено. И как звучит – напали на след. Прямо как в кино!
Баграм посмотрел на племянника и усмехнулся:
– Как тебе понравилось, что эти жулики еще и комбинат «Красный Перекоп» обокрали?
– Негодяи, да, – закивал Давид. – Настоящие негодяи.
– Я не об этом… Видел, как лицо того типа в отделе сбыта вытянулось?
– Ну. – Давид еще не понимал причину энтузиазма своего дяди.
– Их же тоже обманули, как последних дураков.
– Обманули.
– Ты не понимаешь? То мы, Айратяны, были главными дураками. И тут видим не меньших дураков. А это, знаешь ли, уже совсем другое дело.
– Ну да, – вынужден был согласиться Давид.
– Тонкость тут есть. Психология это, племянник.
– Нужная наука.
– Учиться тебе надо, чтобы все знать. – Баграм налил в стакан, вставленный в подстаканник, пиво, купленное на остановке в вокзальном ларьке. Утром он прикупил также пяток свежих пирожков у перронных торговок. Пирожки были – объедение.
– Я с дядей Ашотом работать буду, – заявил Давид. – Там учиться необязательно.
– Будешь сумки шить до седых волос и продавать их, как я? А потом мошенников искать. А не лучше, как академик Амбарцумян, звезды изучать? Или, как академик Аганбегян, экономику продвигать? Образование – это сила, племянник. Знания нужны. Диплом нужен.
– Наверное, да, – нехотя произнес Давид. Ему не нравилось учиться. Зато нравилось лазить по горам, искать обидчиков. У него был нерастраченный боевой дух.
– Я в свое время много упустил. Теперь жалею, невежественным дураком перед всем миром выгляжу… Ладно, Давид. Нам главное – успеть в Брест прежде, чем начнется шум вокруг того товара с Ярославля. Милиция подключится, а от нее нам надо держаться подальше…
– Я вот что не понимаю, – заявил Давид. – Ну, нас они обокрали – так мы, считай, частники-индивидуалисты.
– И сами всего боимся, – со смешком добавил Баграм. – Вот и надеются, что мы шум не поднимем.
– Хитрые, – кивнул Давид и покраснел, вспомнив, что после того, как их надули, они от избытка чувств отправились с Ашотом в отдел милиции, подняли там шум и только в последний момент сообразили, что в их делах правоохранительные органы не помощник. Хорошо, сообразили уйти оттуда до того, как с них взяли объяснение и паспортные данные. Об этой глупости они родственникам рассказывать постеснялись.
– Только с нами они ошиблись, – изрек Баграм. – Мы сами вопрос этот закроем.
– Но ведь они государство обманули. Государство! – выдал Давид с оттенком торжественности и опасливого уважения.
– А что государство?
– Если мы их везде ищем, то государство уж точно в покое не оставит. У государства армия, милиция. Сила!
– Ой, Давид. Сколько же тебе еще предстоит узнать, пока доживешь до моих седин. Думаешь, государство все видит? Да у него порой воровать легче, чем у последнего растяпы.
– Это ты неправильно говоришь, – возмутился Давид.
– Помнишь Оганеса из Еревана, племянника бабушки Лусине?
– Он к нам приезжал год назад. У него «Москвич-408» красный.
– Оганес после войны в Молдавии строителем работал. В войсковой части. Настоящая строительная войсковая часть. Караул под ружьем. Пулеметы в оружейке. Все по уставу. И командир – такой плечистый полковник, орел, очень строгий. Во время войны сам мародеров и нарушителей дисциплины расстреливал. Оганес по восемнадцать часов надрывался, план давал. Хотя платили хорошо. А однажды один работник, которого с облигациями обманули, жалобу написал в Министерство обороны. И через несколько дней государственная безопасность с прокуратурой приехали. И всех арестовали.
– За что? – удивился Давид.
– Оказалось, часть поддельная была.
– Как это, воинская часть – и поддельная?
– Прокуратура установила, что этот командир строительное образование еще до войны получил, с ГУЛАГом каналы рыл, там все ходы-выходы узнал. В первые дни войны он, старший лейтенант, вместе с шофером своим из части сбежал. Собрал вокруг себя таких же дезертиров, которым по законам военного времени расстрел положен. Они по поддельным документам строительный батальон создали по обслуживанию тылов. И так разумно всё обтяпали, что тыловое командование было уверено – часть настоящая. Они туда подбирали отставших от своих полков солдат, даже с военкоматов им пополнение присылали.
– И никто не заподозрил ничего?
– Война, неразбериха. Так они до Берлина дошли. Оттуда целый состав с трофейными машинами и тракторами привезли. До середины пятидесятых годов и доработали. Договора заключали, дороги строили, план выполняли. Полковник перед пионерами выступал, за трибуной в обкоме стоял. И случайно все вспылю. А ты – государство. Смешно!
– Что с полковником стало?
– Как что? Расстреляли.
– Вот видишь. Все-таки расстреляли.
– А скольких не расстреляли? Сколько контор работает, а мы и не подозреваем, что они негосударственные?
– Много?
– Не знаю. Одну знаю точно.
– Правда?
– Да, Давид. Это мы. По бумагам – государственный цех. А по факту – сплошная частная лавка.
– Но это же семейное дело, – обиделся вдруг Давид. – Мы своими руками все делаем. И на нас никто внимания не обращает.
– Не обращают. Пока прокурор и начальник ОБХСС родственники и свою долю от нашего дела имеют.
– Ну, правильно. Мы же в Армении. У нас все справедливо, – угрюмо произнес Давид.
– А завтра назначат какого-нибудь азербайджанца прокурором. Который нам никак не родственник. И объявит: «А цех подложный!» И придут к нам. Скажут тебе: «Работал там? Так собирайся в тюрьму». И как тогда?