Всем парням, которых я любила - Дженни Хан

Я поглядываю на Китти, та одаривает меня злобным сверкающим взглядом.

– Не бери в голову, – говорю я, внезапно занервничав. Китти может быть и ребенок, но она из тех детей, с кем шутки плохи.

Тогда Джош тянет меня за хвост и продолжает:

– Ай, да брось, Лара Джин! Не томи нас.

Я привстаю на локтях, Китти же пытается зажать ладонью мой рот. Хихикая, я говорю:

– В честь мальчика, который ей нравится.

– Заткнись, Лара Джин, заткнись!

Китти пинает меня и случайно разрывает одну из фотографий с собаками. Сестренка издает крик и падает на колени, рассматривая коллаж. Ее лицо красное из-за подступающих слез, которые она пытается сдержать. Я ощущаю себя ничтожеством. Сажусь и пытаюсь обнять ее в знак сожаления, но она уклоняется от меня и пинает по ногам настолько сильно, что я взвизгиваю. Поднимаю фотографию и пытаюсь прикрепить обратно, но прежде чем успеваю это сделать, Китти выхватывает ее из моих рук и отдает Джошу.

– Джош, исправь, – произносит она. – Лара Джин испортила ее.

– Китти, я же только дразнила, – запинаясь, говорю я. – Не собиралась я называть имя мальчика. Я бы никогда его не сказала.

Сестра игнорирует меня. Джош разглаживает бумагу подставкой и с концентрацией хирурга склеивает две части. Он утирает лоб.

– Фу-у. Думаю, не отвалится.

Я хлопаю в ладоши и пытаюсь поймать взгляд Китти, но она даже не смотрит в мою сторону. Знаю, это заслуженно.

Мальчик, в которого влюблена Китти, – Джош.

Китти быстро забирает коллаж у Джоша и сухо произносит:

– Я пошла доделывать наверх. Спокойной ночи, Джош.

– Спокойной ночи, Китти, – отвечает наш гость.

Я кротко говорю:

– Спокойной ночи, Китти, – но она уже несется вверх по лестнице и, естественно, не отвечает.

Как только до нас доносится звук закрывающейся двери спальни, Джош поворачивается ко мне и произносит:

– Вот это ты попала.

– Знаю, – отвечаю я. Внутри меня все сжимается. Почему я это сделала? Даже когда я говорила, я уже понимала, что это неправильно. Марго бы так никогда не поступила со мной. Не так старшие сестры должны обращаться с младшими, особенно, когда я настолько старше Китти.

– Кто ей нравится?

– Просто мальчик из школы.

Джош вздыхает.

– Разве она уже доросла до того, чтобы влюбляться? Мне кажется, она еще слишком юна для всего этого.

– Я влюблялась в мальчиков, когда мне было девять, – говорю я ему, все еще думая о Китти. Интересно, как мне сделать так, чтобы она на меня больше не злилась. Не похоже, что на сей раз я отделаюсь только сникердудлем.

– В кого? – спрашивает Джош.

– Что в кого?

Может быть, если я каким-нибудь образом уговорю папу купить ей щенка…

– Кто был твоей первой любовью?

– Хм-м. Моей первой настоящей любовью? – Я влюблялась в детском саду, первом и втором классах, но это не считается. – Первой, которая действительно что-то значила?

– Конечно.

– Ну… думаю, Питер Кавински.

Джош едва не давится.

– Кавински? Ты шутишь? Он же такой банальный. Я думал, тебе нравился кто-то более… ну не знаю, утонченный, что ли. Питер Кавински – клише. Он как картонная фигурка «крутого парня» из фильма про старшеклассников.

Я пожимаю плечами.

– Сам спросил.

– Вау, – произносит он, качая головой. – Просто… вау.

– Раньше он был другим. Ну, я имею в виду, он был все тем же Питером, но в меньшей степени. – Джош колеблется, и я добавляю: – Ты парень, поэтому тебе не понять.

– Ты права. Я не понимаю!

– А вообще-то, кто бы говорил, ты сам-то был влюблен в мисс Ротшильд!

Джош краснеет.

– Она тогда была действительно симпатичной!

– Угу. – Я одариваю его понимающим взглядом. – Она была «действительно симпатичной». – Наша соседка, мисс Ротшильд, часто подстригала газон в коротеньких махровых шортиках с верхом от бикини. В те дни соседские мальчишки всегда приходили поиграть во дворе Джоша.

– В любом случае, мисс Ротшильд не была первой, в кого я влюбился.

– Нет?

– Нет. Ты была.

Мне требуется несколько секунд, чтобы переварить услышанное. Все, что я могу выдать:

– А?

– Когда я впервые переехал сюда. До того, как узнал твою истинную натуру. – За это я пинаю его в голень, Джош взвизгивает. – Мне было двенадцать, а тебе одиннадцать. Помнишь, я разрешал тебе кататься на моем скутере? Он был моей радостью и гордостью. Я сберег деньги с двух дней рождений, чтобы купить его. И я дал покататься на нем тебе.

– Я думала, ты просто был щедрый.

– Ты упала и посадила огромную царапину на его боку, – продолжает он. – Помнишь это?

– Да, помню, как ты плакал.

– Я не плакал! А был по праву расстроен. Тогда и пришел конец моей маленькой влюбленности. – Джош встает, и мы направляемся к выходу.

Перед тем как открыть дверь, Джош оборачивается и говорит:

– Не знаю, что бы я делал, если бы тебя не было рядом после того… как Марго бросила меня. – Его лицо заливает легкий румянец, покрывая каждую очаровательно веснушчатую щеку. – Ты придаешь мне сил, Лара Джин.

Джош глядит на меня, и я вспоминаю каждое разделенное когда-либо мгновение с ним. Затем он быстро и пылко обнимает меня и исчезает в ночи.

Я стою в открытых дверях, и в моей голове проносится мысль, настолько быстрая, настолько неожиданная, что я не могу удержаться: «Если бы ты был моим, я бы никогда с тобой не рассталась. Ни за что на свете».

А ВОТ ИСТОРИЯ НАШЕГО С ДЖОШЕМ ЗНАКОМСТВА. Однажды мы с девочками устроили на лужайке пикник с мишками, настоящим чаем и кексами. Мы расположились на заднем дворе так, чтобы никто нас не увидел. Мне было уже одиннадцать: слишком взрослая девочка для таких игр, а Марго – тринадцать: слишком-слишком взрослая. Именно мне в голову пришла подобная идея (вычитала ее в книге). Я смогла притвориться, что это все ради младшей сестренки, и убедила Марго поиграть с нами. Мама умерла годом ранее, и с тех пор Марго редко отказывала нам в чем– либо, если дело касалось Китти.

Мы расположились на старом синем детском одеяле Марго с изображением белки. Я расставила треснутый чайный сервиз, мини-кексы с черникой и крупинками сахара, которые заставила папу купить в магазине, а также положила по плюшевому мишке для каждой из нас. Мы все были в шляпках – я настояла на этом.