Морверн Каллар - Алан Уорнер

Вошел Командир и отсалютовал. Он считался одним из самых быстрых разносчиков рождественских поздравлений, но остался не у дел. Когда на Скури-стрит стали рушить предназначенные на слом дома, за одной из дверей обнаружили залежи рождественской почты, отправления за четыре года. Командир устроился рядом с Хиференом.

Рыжий Ханна явился с Коллом и СО на буксире и прокричал:

– Хорошо прошло занятие?

Я, типа, выпятила губы и кивнула.

– Чем радуешь себя? – спросил приемный отец.

Я мотнула головой в сторону напитка передо мной.

Тут началось. Каждый пытался первым заказать на круг. Когда они схлынули, Колл кивнул в сторону Дыры Славы у автомата 777 и выдал:

– Что это за пойло ты хлещешь, Морверн? Давай-ка подгребай к нам, умудренным жизнью джентльменам, или мы для тебя слишком стары?

Колл достал из кармана куртки маркер, чтобы изобразить небольшое объявление: «Не работает». Он прилепил его скотчем на соковыжималку – пусть молодняк не крутится под ногами и не беспокоит.

Я подсела к ним послушать их болтовню. По телику шел прошлогодний футбол, но как только начиналась реклама, все мужики отворачивались от экрана, возобновляя разговор.

Вплыла Ланна с девчонками из кондитерского. Я обняла ее и шепнула на ухо:

– Сегодня я угощаю. У меня денег полные карманы, так что присасывайся хоть на всю ночь, без откатов.

Когда в свой черед я принесла выпивку для всех, Рыжий Ханна рассказывал о Командире, который был следующим в очереди, когда меня обслуживали. Девчонки из кондитерского покатывались со смеху.

– Дело было накануне Рождества, – излагал Рыжий Ханна. – Полиция обнаружила его на берегу у северного пирса. Он светил фонариком в небо, а когда сержант спросил, что он делает, Командир возьми да скажи: подаю, мол, сигналы вражеским подводным лодкам – просто чтобы сбить их с толку.

Все за столом грохнули, а некоторые всё косились в сторону бедолаги.

Ворвался Панатайн и сразу к бару. Правая рука замотана грязным бинтом, мизинец как тряпочный шарик. Пытаясь ухватить кружку с пивом левой рукой, он чуть не расплескал всю пинту. Левая клешня его вечно дергалась, с тех пор как он рассек нерв, когда работал мясником. Стоя в Дыре Славы и слегка покачиваясь, он изрек:

– Посмотрите на этот порт! Я люблю его, люблю, и всё тут! Крутейшее место на земле. Ни в жизнь бы отсюда не уехал, или сгореть мне на обратном пути! Это так, вступление, ребята, просто вступление. – Он отхлебнул из кружки и продолжил: – Я только что выписался из больницы. Не хотели выпускать. Новогодняя ночь в старом санатории? Дудки!

– Ты погляди на себя, мужик, – сказал СО. Панатайн заглотил еще лагера и говорит:

– Знаешь того таксиста, Скиабханака – или как его там? В нем все дело. Я еще у него на груди потопчусь, а потом кишки выпущу.

– А что стряслось-то? – встряла Ланна.

– Этот парень виновен в нанесении увечий. Пытки, мужик! Прошлой ночью встречаю я этого самого Мокита с траулера, того, что вечно не поспевает в рейс и мотается по стране, пытаясь нагнать судно в следующем порту. Врубаетесь, о ком речь?

– А, тот бесноватый. Он вроде курсант космического училища, – подхватил СО.

– Скажи еще, капитан космолета, – ухмыльнулся Панатайн. И продолжил: – В общем, ради прикола мы с Мокитом вкололи друг дружке виски в висок, конечно же «Макаллан» двенадцатилетней выдержки. Люблю я «Макаллан»! Есть в нем этот тонкий аромат дымка. Мы скисли и вырубились тут же, в десять секунд. Я Мокшу все лицо расцарапал шприцом, пытаясь влить славный солод прямо в его черепушку. После этого мы капнули жидкого ЛСД на зрачки из пипетки. Он поступает в кровь через глаза, и такие ты образы наблюдаешь – чудо! До пяти утра мы только цвета и видели, к этому времени я уже подумывал, как бы пропустить бутылку-другую пивка. А где еще достать выпивки, если не на пароме? Вот я и потащился туда, взял четыре билета до острова и обратно, по одному на каждый рейс. Мотался туда-сюда весь день, пока капитан не приказал спустить меня с трапа. Ну и побрел я в Комплекс, а пока добрался, потерял ключи и никак не мог вспомнить женино имя. Клянусь Иисусом! Напрочь из головы вылетело. Вот я и начал просто колотить в дверь. Жена подумала, что это Стратклайд Файнест[8]снова пришли нас арестовывать, и выплеснула ведро горячей воды из окна ванной. Я разбежался и вынес дверь разом, а она обратно. Помню лишь, как по лицу меня шарахнула. Очнулся в больнице, ничего не соображаю. А было вот что: жена спустилась по лестнице, в прихожей по обоям кровь разбрызгана, я «вне игры» на коврике. Так она побежала звонить этим самым Стратклайд Файнест. Решила, что меня зарезали, – ведь кровищи сколько. В доме дури до черта, гашишем все провоняло, а тут «скорая», легавых понаехало… Меня сразу на каталку. Через двадцать минут дома телефон звонит. Жена трубку берет, а это хирург из больницы, спрашивает вежливо, не могла бы она поискать мой мизинец у двери. Жена осмотрелась – и точно: вот же он, у коврика! Дверь-то захлопнулась и отрубила его, когда я локтями путь прокладывал. Теперь этот хирург, он настаивает, чтобы она, жена то есть, не мешкая доставила в больницу оттяпанный палец. Это, мол, дело величайшей срочности: промедлишь – уже его не пришить. И что же она делает? Звонит в такси, а когда машина приезжает, сует мой мизинец в пустой пакет из-под чипсов. А за рулем, значит, этот самый Скиабханак, и – верите ли? – он начинает торговаться о расценках. Типа, это против гигиенических норм. Жена ему втирает про миссию милосердия. Короче, в конце концов он засовывает пакет из-под чипсов в кожаную перчатку и уезжает. А по пути в больницу – надежные свидетели видели – подвозит кого-то, стервец, по счетчику до Бэк-Сеттлмент. Три четверти часа вез палец до операционной, и вышло, что пришивать его уже поздно. Молодцы же из Стратклайд Файнест вернулись в дом и, когда узнали, что я в больнице, в коме, арестовали жену и забрали все растения.

– Ты, должно быть, переживаешь потерю, – посочувствовал Колл.

– Это ты про траву? – не понял Панатайн.

– Да нет, мужик, про палец.

Панатайн поднял обе руки, растопырил пальцы и проорал:

– Один выбыл, девять осталось!

Двумя большими глотками он прикончил пинту.

– А я вот о чем думаю, – влез Рыжий Ханна. – Из-под каких чипсов пакет был?

Все засмеялись, а громче всех Панатайн, махавший забинтованной рукой.

Колл поддержал беседу:

– А вот я, представьте, прошлой ночью прихожу домой, налившись как прыщ. Вешаю пальто на стойку перил, а сверху пристраиваю шляпу. Нажрался так, что в туалете на колени встал. Выхожу и вижу в самом низу лестницы типа в пальто и шляпе. Я ему: «Кто ты, черт возьми? Что делаешь в моем доме?» Бью левой по корпусу. Все костяшки о дерево рассадил, видите?