Это подиум, детка! Сказка о московских куколках - Маша Царева

– А это… не шутка?

– Какие тут шутки! Ты еще не разобралась, во что ввязалась? Тебе предстоит трудиться, работать на износ, работать каждый день. Если ты привыкла безбедно жить у мамочки, то лучше сразу возвращайся.

– Нет, что вы, – испугалась Алена, – я буду делать все, что потребуется. Кажется, с сегодняшнего дня у меня начинается новая жизнь!

– Ну-ну, – хмыкнула секретарша, которая и сама была из неудавшихся моделей, приехавших покорять Москву, – посмотрим, на сколько хватит твоего оптимизма, красавица.

Алене понадобилось всего полтора месяца, чтобы доказать известную московскую теорему:

Кефирная диета + вынужденное латание колгот – работа плюс-минус надежда на светлое будущее = жизнь провинциалки в большом городе.

Она просыпалась в восемь и полчаса ходила по обернутому газетами бревну. Шли недели, и она могла совершать это древесное дефиле, не открывая глаз, однако работу манекенщицы ей давать что-то не спешили. Алена исправно ходила на кастинги – иногда у нее бывало по пять-шесть кастингов в день в разных концах города. Но для съемок и показов выбирали других. Ей же оставалось уныло сплетничать в углу.

Алена приехала в Москву в начале сентября. И только в ноябре ей наконец посчастливилось обрести работу.

Первая работа! Праздник, взрывающийся в сердце адреналиновым салютом!

Два месяца в модельном агентстве – это целая жизнь в миниатюре. Алена больше не была той запуганной милашкой, над немодными туфлями и сдержанными манерами которой похохатывали прокуренные «вешалки». Она купила черное платье-футляр, научилась делать прическу bed-style и привносить в свою речь перчинку продуманного матерка. Она узнала, чем отличается Маргарита от Пинаколады и почему ни в коем случае нельзя покупать поддельные сумки Луи Виттон. Она носила затемненные очки даже в полумраке и слушала трип-хоп вперемешку с готикой. Она с блеском выдерживала московские экзамены – один за другим – и сама могла бы работать консультантом по выживанию в джунглях гламура.

Нет хорошей косметики? Очаруй продавщиц в «Л’Этуале», и они одарят тебя тестерами. Не хватает на продукты? Добывай приглашения на фуршет.

И – ври!

Ври направо и налево – с напором, снисходительно кривя губы. Даже если тебя не пускают в лучшие ночные клубы, непринужденно, как фокусник апельсинами, жонглируй их названиями. Зови Собчак Ксюхой, а Цейтлину – Улькой, и окружающие посмотрят на тебя как минимум с интересом.

Она, шестнадцатилетний сибирский воробушек, у которой и духов-то в собственности не было, с ленцой рассуждала о Куршавеле, а Монте-Карло свойски называла Монтиком.

И в конце концов, как в детской игре, Алене удалось расцепить ладони конкуренток и с разбегу прорваться в порочный круг.

Ее ангажировали на целую неделю для работы промо-girl на выставке «Меха России». В роскошной шубе до пят она будет улыбаться посетителям выставки, зазывать их на стенд и получать пятьдесят долларов в день. Плюс три процента, если вдруг кто-нибудь решится купить шубку с ее легкой руки.

Шуба Алене досталась белоснежная, норковая, в пол. В обрамлении этой роскоши она выглядела эффектнее и старше – даже менеджер меховой компании восхищенно прицокнул языком, когда она вертелась перед зеркалом. Шелковистый мех ласкал щеки, как ладони нежного любовника.

185 (природа) плюс 12 (каблуки).

Впервые Алена несла свои сантиметры с гордостью царственной амазонки.

Выставочный зал был поделен на сотни тесных каморок-стендов – из одного из них Алена ленно вынесла свою красоту. В ее руках была кипа рекламных листовок. Алена медленно брела по проходу, раздавая их посетителям.

– Заходите на наш стенд!.. Покупайте шубы, лучший мех на нашем стенде!.. Добро пожаловать на наш стенд!

И сначала ей казалось, что работать на выставке одно удовольствие – знай себе, носи меха да декламируй рекламный текст. Все ей улыбались, посетители мужского пола восхищенно на нее заглядывались, а непривычная к амплуа желанной женщины Алена трогательно смущалась. Какой-то иностранец долго ей что-то втолковывал на французском языке, а потом сунул в ее вспотевшую ладошку свою визитную карточку – кажется, он был фотографом и желал с ней работать.

Но прошел час, за ним другой. Кондиционера в помещении не было, и скоро Алена поняла, что обладание шубой – это не такой уж обетованный рай. Гости выставки сдали верхнюю одежду в гардероб, а она была вынуждена томиться в мехах. Под платьем нестерпимо чесалась спина, вдоль позвоночника струился щекочущий ручеек пота. Хотелось пить. Хотелось снять с себя всю одежду и кожу заодно, чтобы каждой клеточкой прочувствовать блаженный ветерок сквозняка.

Когда вечером ей вручили пятьдесят долларов – ее первые модельные деньги, на которые она так рассчитывала, о которых так мечтала, – она почти не испытала радости.

А за тысячу километров, в запорошенном первым снегом N-ске, над фотографиями из Алениного портфолио склонились три женщины – ее бабушка, ее мама и лучшая подруга Галина, как фанера над Парижем пролетевшая над мировыми подиумами со своими никому не нужными ста семидесятью двумя сантиметрами роста. Галина, горько переживавшая несправедливый выбор москвичей, немного остыла, почти простила Алене невольный успех, но в глубине души продолжала надеяться, что, помыкавшись в негостеприимной столице, подруга вернется. И все станет по-прежнему – она, Галочка, будет привычно королевствовать, Алена – вздыхать и слушать байки про ее амурные похождения.

По субботам Галочка забегала к Алениной маме на чай – жадно выслушивая новости из подружкиной новой жизни, она ждала – ну когда же? Когда?

– Она похудела, – сокрушенно причмокнула бабушка, монументально статная моложавая дама в бордовом халате, – посмотрите на ее колени. Бухенвальд.

– Да брось ты, – легкомысленно говорила Аленина мать, – посмотри, красавица какая. Всего два месяца прошло, а она словно распустилась, расцвела!

А Галочка молча констатировала: и правда расцвела. Такой макияж – даже разрез глаз стал другим, немножечко кошачьим. И волосы похожи на атласное покрывало – как у самодовольных дев из рекламных роликов шампуня. И брови выщипаны. А какое платье – вроде бы простенькое, незамысловато черное, но до чего же элегантно!

– Наверное, Алена много зарабатывает. Я такое платье в «Космополитене» видела, – уныло вздохнула Галочка.

Знала бы она, что платье было одолжено у секретарши агентства – нехотя та согласилась посидеть в стареньком Аленином свитере, пока новоявленную модель будут снимать для портфолио. У самой Алены подходящих вещей с собою не оказалось, а исправить жестокое недоразумение не позволял бюджет.

– Ох, не знаю, не знаю, – качала головой бабушка, – говорила я с ней по телефону. Она какая-то уставшая. И словно разочарованная. Не жалуется, конечно, но чует мое сердце – несладко ей там.