Долгое падение - Ник Хорнби

— Вообще никак.

— Ты это еще поймешь. Мы до самой старости будем дружить, вот увидишь.

Ответом ей было молчание. Было очевидно, что ее уверенность никто не разделяет.

Мне не понравилось, что они все пытались представить так, будто у меня нет денег. Дело совершенно не в деньгах. Мне нужна была одна ночь, вот я и заплатила за одну. А потом пришлось бы платить кому-то другому, только я бы уже не узнала кому.

Они точно ничего не поняли. То есть они поняли, что я несчастна. Но они не понимали, что за всем этим стоит. Они думали так: если я погибну и Мэтти определят в какой-нибудь приют, то почему бы мне самой не сдать его в приют безо всякого самоубийства — разницы-то никакой. Но подобные мысли говорят лишь о том, что они не понимают ни меня, ни Мэтти, ни отца Энтони, ни людей из церкви. Никто из моих знакомых так не думает.

Но эти люди — Мартин, Джей-Джей и Джесс — отличаются от всех, кого я знаю. Они больше походят на героев телесериалов, которые за словом в карман не полезут. Я не говорю, что они плохие. Они просто другие. Они бы не переживали так сильно из-за Мэтти, если бы он был их сыном. У них иное представление о долге. Они не ходят в церковь. И они бы просто пожали плечами: «А какая разница?», на этом и успокоившись. И возможно, они правы, но я — не они, и я не знаю, как им это объяснить.

Я не такая, как они, но мне бы хотелось быть такой. Может, не обязательно такой, как они, потому что они тоже несчастны. Но мне бы хотелось быть человеком, который всегда знает, что сказать, которому все без разницы. Мне кажется, такие люди более жизнеспособны.

Поэтому я не представляла, что ответить, когда Мартин спросил, на самом ли деле я хочу умереть. Самый простой ответ: «Да. Вот глупец! Конечно да. Иначе зачем я забиралась сюда, зачем рассказывала своему мальчику — господи, да уже мужчине, — который меня не слышит, о новогодней вечеринке, на которую меня якобы пригласили?» Но есть ведь и другой ответ, правда? И он таков: «Нет. Вот глупец! Конечно нет. Пожалуйста, не дай мне этого сделать. Пожалуйста, помоги мне. Помоги мне стать человеком, которому хочется жить дальше. Человеком, который может сказать, например: „Мне уготована лучшая участь, чем эта“. Не многим лучшая, просто чтобы меня хоть что-то держало в этом мире». Ведь я потому здесь и оказалась, что в этом мире меня уже ничто не держало.

— Ну, — сказал Мартин. — Ты готова подождать до завтрашней ночи?

— А что я скажу в приюте?

— У тебя есть их телефон?

— Уже слишком поздно туда звонить.

— Кто-нибудь должен быть на дежурстве. Давай номер.

Он достал из кармана мобильный телефон и включил его. Телефон тут же зазвонил, и Мартин, нажав на кнопку, приложил его к уху. Наверное, он слушал сообщение на автоответчике.

— Кто-то тебя еще любит, — заметила Джесс, но Мартин никак на это не отреагировал.

И адрес, и телефон были у меня записаны на бумажке. Мне удалось выудить ее из кармана, но в такой темноте я не могла разобрать, что там написано.

— Дай мне, — попросил Мартин.

Он меня смутил. Это была не просто бумажка — это было письмо, и я не хотела, чтобы они читали его, пока я жива. Но не знала, как им это объяснить. Я и ахнуть не успела, как Мартин выхватил его у меня из рук.

— Господи Иисусе, — промолвил он, увидев, что там написано. — Это твоя предсмертная записка, что ли?

Я покраснела.

— Прикольно. Давай читай, — оживилась Джесс. — У меня они, конечно, отстойные, но у нее небось еще хуже.

— Они у тебя отстойные? — удивился Джей-Джей. — Ты их сотнями пишешь, что ли?

— Да я всю жизнь их пишу, — весело объяснила Джесс.

Джей-Джей с Мартином удивленно посмотрели на нее, но ничего не сказали. Правда, несложно было догадаться, о чем они подумали.

— А что такого? — не поняла Джесс.

— Я всегда считал, что достаточно одной, — сказал Мартин.

— Я то и дело передумываю, — сказала Джесс. — В этом нет ничего ужасного. Решение-то важное.

— Одно из самых важных, — уточнил Мартин. — В десятку самых важных решений точно входит.

Мартин — один из тех людей, по которым зачастую сложно понять, шутят они или нет.

— В общем, не важно. Но зачитывать эту записку я не буду.

Он прищурился, чтобы разобрать номер, и тут же его набрал. И через несколько секунд дело было сделано. Он извинился за поздний звонок, сказал, что по определенным причинам Мэтти заберут на день позже, и повесил трубку. Он разговаривал так, будто знал, что никаких лишних вопросов ему не зададут. Если бы позвонила я, то стала бы долго объяснять, почему я звоню в четыре часа утра, — причем объяснение мне пришлось бы придумать месяца за четыре до того — а потом они бы меня раскусили, я бы во всем призналась и в итоге забрала бы Мэтти не на день позже, а на несколько часов раньше положенного.

— Так, — сказал Джей-Джей. — С Морин разобрались. Остался только ты, Мартин. Ты с нами?

— Ну, а где сейчас этот твой Чез? — спросил Мартин.

— Понятия не имею, — ответила Джесс. — На какой-нибудь вечеринке. А это так важно? Неужели это так важно?

— Да. Я лучше сигану на хр… с этой крыши, чем буду пытаться поймать такси в четыре часа утра, чтобы переться на юг Лондона в поисках неизвестно кого, — объяснил Мартин.

— У него нет знакомых на юге Лондона, — сказала Джесс.

— Хорошо, — успокоился Мартин.

И как только он это сказал, стало понятно, что мы не покончим с собой, а спустимся вниз и пойдем искать молодого человека Джесс, или кем он там ей приходится. План, конечно, не из лучших. Но другого не было, и нам ничего другого не оставалось, кроме как попробовать сделать так, чтобы он сработал.

— Дай мне мобильник, я сделаю пару звонков, — попросила Джесс.

Мартин отдал ей свой телефон, и она отошла к другому краю крыши, чтобы ее не было слышно, а мы стояли и ждали, пока нам скажут, куда идти.

Я знаю, что вы думаете. Вы, умные-умные люди, читающие «Гардиан» и покупающие книги в магазине «Уотерстоун»; вы, которым скорее придет в голову мысль купить своим детям сигарет, чем посмотреть какое-нибудь утреннее шоу по телевизору. Вы думаете: «Да он это не всерьез. Он хотел, чтобы какой-нибудь папарацци запечатлел его, с позволения сказать, крик о помощи и чтобы он мог потом написать в газету „Сан“ эксклюзивную заметку „Мой Ад. Как я пытался покончить с собой“. Не более того». И я могу понять, почему вы так думаете, друзья мои. Я забираюсь на крышу и сажусь на самый ее край, попивая шотландское виски из фляжки, а затем какая-то рехнувшаяся девица просит меня помочь ей отыскать ее бывшего парня на какой-то вечеринке, и я, пожав плечами, соглашаюсь. Ну и где тут желание покончить с собой?