Аманда исчезает - Мелисса Фостер

Молли шумно выдохнула, взглянула на полицейских и почувствовала, что все ее тело будто сдувается. Вспыхнувшая надежда угасла. По щекам покатились слезы, оставляя тонкие влажные следы.

– А кто… кто тогда плакал? – шепотом спросила она.

– Лисица-мамаша ранена. Лапу, похоже, сломала. Услышав тебя, она попыталась перетащить лисят в безопасное место. В общем, она не плакала, а кричала от боли: нести-то было тяжело.

Молли чуть не задыхалась от разочарования и едва слышала, что говорит Нелли.

– Лисицу собираются усыпить, насчет детенышей не знаю. – Нелли поднялась. – Принесу тебе сок. – Она зашагала было к Керр-холлу, но остановилась и взглянула на Молли: – Самое странное, что в пасти у одного лисенка была конфета «Эйрхедс». Когда копы приблизились, лисенок выплюнул конфету и свернулся вокруг нее клубком. Странно, да?

Молли ухватилась за столик, мир закружился, а рот заполонил вкус яблочного леденца.

Молли сидела за компьютером, закинув травмированную ногу на табурет, к распухшей лодыжке был примотан пакет замороженного горошка. В кабинет вошел муж, а она даже голову не подняла, боясь услышать знакомое «Я же тебе говорил!». Она едва сдерживала рыдания: перед глазами стояли усыпленные лисица с детенышами.

Коул обнял ее за плечи, прижался щекой к волосам и шепнул:

– Эй, привет!

Молли шевельнулась.

– Вот, для тебя купил. – Коул протянул ей пакетик.

Подарки Молли обожала, даже символические – открытки, сувениры из аэропортов; в каждом она видела знак внимания. Коул всегда дарил ей приятные мелочи в самый нужный момент.

Молли тотчас запустила руку в пакет.

– Что это? – с любопытством спросила она и, ощупав подарок, воскликнула: – Коул, ну зачем?! – Она вытащила набор маленьких шоколадок «Хершис голд». – Я же сегодня не бегала. Так мигом в корову превращусь!

– Решил, что положительные эмоции тебе не помешают. – Коул двинулся к гостиной. – К тому же шоколадки можно спрятать и есть по одной в день, – добавил он, обернувшись.

– А то не знаешь, как это бывает! – захохотала Молли. – Шоколадки я спрячу, а потом буду ежесекундно бегать за ними, словно у меня шило в заднице. Пока все не слопаю, не успокоюсь. – Она сунула пакет в ящик стола и заперла на ключ. – Спасибо, Коул! – крикнула она вслед мужу.

Молли просидела в Сети несколько часов – искала хоть что-нибудь об «источающей тепло земле», и все впустую. Она не приготовила ужин и велела Коулу «подумать самому», потому что у нее болит нога. Выгулять собак Молли тоже поручила Коулу. Она не ответила на звонок матери и опять не позвонила Эрику. Ее снедала досада: всему на свете должно быть логическое объяснение. Молли прочла о парниковом эффекте, тепловых потоках, влиянии цивилизации на экологию и уйме вещей, которые неделю назад совершенно ее не интересовали.

Покрутившись на стуле, Молли решила подойти к проблеме иначе – с помощью архивных интернет-ресурсов, по сравнению с которыми старые архивы на микрофишах казались древней историей. Запросив «Кейт Пламмер», Молли получила список сайтов, где упоминалось исчезновение девочки. Она просматривала их, пока не навалилась усталость. Из нового она узнала только, что расследование закрыли вскоре после убийства Родни Летта.

Молли откинулась на спинку стула, прислушалась к бормотанию телевизора в гостиной, придвинулась к столу и, ненавидя себя, прогуглила Ханну Слейт. «Гугл» выдал девять страниц ссылок. Новая задача подстегнула, и Молли ходила по ссылкам, пока не разыскала нужную Ханну Слейт. Местная «Газетт» в колонке «Новости округа» отмечала ее более чем двадцатилетнюю службу в военно-морском министерстве, успехи в скотоводстве и коневодстве. Упоминалось, что Ханна прошла курс лечения и оправилась от последствий «неустановленной травмы». Статья была опубликована как раз в тот год, когда Ханна получила развод. Молли вспомнился молебен, на который ее пригласила пастор Летт, когда они с Коулом только-только переехали в Бойдс. Там она познакомилась с Ханной – та стала посещать молитвенные собрания после развода. Молли поежилась от этого воспоминания: как ей хотелось тогда сбежать из зала, где все талдычили о Боге, на которого она в то время была очень зла.

От долгого чтения заболели глаза, экран начал расплываться, и Молли отчитала себя: надо же было вообразить, что Ханна связана с исчезновением Трейси!

Она выключила компьютер, отнесла растаявший горошек на кухню, сунула в холодильник. Затем проковыляла мимо дремлющего в гостиной Коула, осторожно поднялась на второй этаж, скользнула под одеяло и быстро заснула. Через час ее разбудил забравшийся к ней под бок Коул. В его объятиях было так уютно и спокойно, что Молли мгновенно заснула снова.

Проснулась Молли на рассвете – мокрая от пота; села, сделала глубокий вдох, задержав воздух в легких. Во рту было сладко, как от сиропа. Привычным жестом Молли взяла с тумбочки блокнот, ручку и стала кратко описывать то, что мелькало перед ее мысленным взором: Темный вход в пещеру, коридоры разветвляются и ведут в другие подземные комнаты; деревянный ящик размером с винный, заколочен гвоздями.

Едва судорога отпустила горло, Картина снова заполонила ее сознание.

Ничего не подозревающий Коул пошевелился во сне, но Молли было не до него, она видела лопату, потом темную массу деревьев.

Картина медленно угасала, а Молли чувствовала себя одновременно возбужденной и опустошенной. Тридцать лет понадобилось, чтобы научиться различать видения и сны и понять: глянешь в окно – сон исчезает почти бесследно, а видения несколько дней никаким ластиком не сотрешь, они будоражат, лишают покоя и уверенности.

Напряжение понемногу спадало, и Молли снова прижалась к Коулу. «Я тебя люблю», – шепнула она – как всегда, когда ее одолевали страхи. Коул повернулся и обнял Молли – как всегда, когда знал, что ее нужно обнять. Согретая и надежно защищенная, Молли не могла заснуть, во рту все стояла сладость яблочного леденца.

Солнце встало, когда пастор Летт заколотила последнее окно в доме Перкинсонов. «Все, мальчишка не выберется», – думала она. Молотком пришлось стучать почти всю ночь, и теперь руки отчаянно ныли. К утру на крыше выпала роса, и удерживать равновесие стало тяжелее. Пастор Летт сошла по лестнице, припоминая вчерашний вечер. В подвал она тогда спустилась с опаской, почти уверенная, что без инцидента снова не обошлось: ее увещеваниям не хватало строгости и убедительности. Мальчишка крепко спал, свернувшись калачиком на матрасе. Наверное, его вымотала вчерашняя стычка. Сердце пастора Летт болезненно сжалось: она разглядела синяки на его запястьях и предплечьях. Она ведь объясняла ему, как важно слушаться и не рисковать понапрасну. «Никто не поймет, почему я берегу тебя и защищаю», – сказала она и потянулась к руке мальчишки. Он не шевельнулся – но уже и не спал, смотрел на нее со страхом и недоверием. Такой взгляд пастор Летт уже видела, но ни тогда, ни сейчас не позволила ему поколебать ее решимость. Она вышла из темного подвала и, заперев его, принялась заколачивать окна и навешивать замки.