Неверная - Аля Алая

– Ренатик, я буду скучать, – сестра дует губки, – и буду ждать твоего следующего приезда, надеюсь, ты выберешься раньше, чем через следующих пять лет. А то я могу и замуж за это время выйти.

– Ты для начала жениха себе нормального найди, – вздыхает отец и присаживается рядом с Тимофеем.

– Я тоже буду скучать, – обвожу всех взглядом и стараюсь не задерживаться на Соне. Но ее эмоции все равно считываю. Легкая грустная улыбка, которая и положена брату будущего мужа, к которому ты равнодушна и испытываешь только родственные чувства.

Соня может быть хорошей актрисой, а может ее чувства такие и есть? Больно.

– Во сколько самолет?

– В два, Тимофей, – отвечаю брату и присаживаюсь рядом с отцом.

– Шли нам открытки, – подает голос Соня, – если получится приехать на свадьбу, мы с Тимофеем будем рады.

Она тепло улыбается и смотрит на брата, а я хочу взорваться и прекратить этот затянувшийся фарс. Не будет никакой свадьбы с Тимофеем. Всего один день и Соня будет моей.

У нее в сумке звонит телефон, и Соня выходит поговорить, обратно возвращается наэлектризованной и взбешённой. Взгляд бессмысленно блуждает по комнате и губы шепчут какие-то ругательства.

– Привезли не те тумбы для выставки, – выдыхает она.

– Соня, спокойнее, – Тимофей поднимается и пересекает комнату, чтобы обнять ее за плечи. Он пытается заглянуть ей в глаза, но они стеклянные и смотрят насквозь.

– Они же не успеют доставить другие никак, – она срывает на крик, – а эти слишком высокие, Тимофей. На целых тридцать сантиметров. Да для чего их вообще такими делали? О Господи.

Соня бьет себя кулачком по лбу и тихонько подвывает, мерит гостиную большими шагами туда-сюда и тонкая шпилька бьет по мозгам. Отец качает головой, мама с волнением прижимает руки к груди. Мили отбросила журнал и застыла как изваяние.

Долбаные тумбы важнее меня. Блядь.

– Я все решу, слышишь, – Тимофей растирает Сонины предплечья, – успеем еще поменять, время есть.

– Мои уехали в Самару, – она падает Тимофею на плечо, и раздаются всхлипывания.

– Отставить драму, – встает отец, – да пусть срежут длину, да и все.

– Они же стеклянные и в сборе, там конструкция сложная. А если побьют?

– Поменьше трагизма, дочка. Я позвоню Глинкову, пусть он займется лично.

– У него заказы на три месяца расписаны.

– Для тебя сделает, я сейчас позвоню.

– Хорошо, – Соня хватает сумочку и не оглядываясь бежит к выходу, – мне нужно все проконтролировать, всем пока.

Хлопает дверью и даже не оглядывается. Тумбы. Полная дурость.

– Тумбы? – я скептически осматриваю родных.

– М-да, – Тимофей хватает телефон, – поеду с Соней. Счастливого, Ренат. Если пробудешь до вечера, еще встретимся.

Дверь хлопает еще раз.

Отец удовлетворенно вешает трубку после разговора и вздыхает:

– Соня такая Соня, там дел на полдня, максимум день. А устроила целую бурю. Пошли обедать.

– Надо поговорить с Тимой, Соня из-за выставки совсем извелась, пусть потом съездят отдохнуть. Помнишь, им в прошлом году в Испании очень понравилось. Соня мне оттуда такое платье привезла, ммм, –  мама усаживается за стол, – извини, Ренат. Тебе не до наших мелких проблем.

– Да куда уж мне, – без особого аппетита смотрю в тарелку.

Никакой выставки уже не будет. Да Соне это и не надо. Это она сейчас слишком молодая, тянет себя во всем попробовать. Не понимает пока, что настоящая ценность в семье. Я тоже долго не осознавал этого, загнался на работе, и жизнь стала совсем пустой. Зато сейчас все будет по-другому. Отложу все дела на некоторое время и постараюсь уделить жене столько внимания, сколько ей будет нужно.

Первое время будет сложно, я это понимаю. Ей придется смириться, привыкнуть к новой жизни. Но со временем все придет. Воспоминания о жизни здесь притупятся. Я заменю их на новые. Покажу ей новые места, свожу туда, где Соне бывать никогда не приходилось.

Дома жизнь размеренная и неторопливая, мы будем наслаждаться друг другом. Соня забеременеет и тогда вообще все отступит на второй план. Возможно, даже я. Самир говорил, у него так было с женой, ожидание ребенка делает женщину совсем другой, сосредоточенной на малыше.

Соне так пойдет беременность и круглый животик. Уже вижу, как она будет выбирать себе красивые цветастые восточные наряды, которые подчеркнут ее положение. Как будет ходить по дому и гладить круглый животик своими теплыми ладошками.

Именно такой должна быть женщина. Счастливой и неторопливой. А жизнь в Москве загнала Соню, она нервная, часто дерганая. Смотреть больно.

«Заеду завтра попрощаться»

«Как тумбы?»

«Отлично, уже режут. Пока»

«Пока, до завтра»

Смотрю на дисплей и провожу пальцам по буквам. Она легко променяла какую-то ерунду, на возможность побыть со мной рядом. Это бесит.

После обеда прощаюсь с родителями и уезжаю в свою квартиру. Она встречает тишиной и собранными у двери чемоданами. Все готово к отъезду.

Соня, скорее всего, не возьмет с собой ничего, пока мы поговорим, пока съездим в загс и заберем документы, пройдет много времени. Хорошо, что паспорт у нее всегда с собой, это облегчает дело, не придется за ним заезжать. Все нужные печати по вылету поставят ей на месте, я уже договорился.

Не хочу, чтобы она возвращалась в их с Тимой квартиру, это может ее сбить. Гораздо проще будет купить все новое. Заодно и будет чем заняться первое время. Все девочки любят выбирать наряды и безделушки для себя.

Если захочет, может поменять обстановку в доме. У Сони свой вкус и восточные мотивы могут ей не понравиться. Мне же все равно, главное, чтобы ее устраивало. Так что пусть воротит, что хочет.

Уже вечером забираюсь в постель и все никак не получается сомкнуть глаз, сердце грохочет как дурное. Боюсь, что что-то пойдет не так, что Соня откажется и убежит. Но тогда я не отступлю, Тимофей обо всем узнает и они расстанутся.

Придется остаться еще на некоторое время здесь, чтобы уговорить Соню уехать. После их расставания, ей все равно здесь делать будет нечего. Семья не захочет с ней общаться, никто не простит ей интрижку со мной.

Блядь, как тяжело решиться на все это.

Мое сердце замерло, когда я увидела его в первый раз. Столкновение, шары разлетелись, и как только я открыла глаза, то столкнулась с его изучающим, восторженным, жадным взглядом. Конечно, я сразу его узнала – брата Тимофея.

Ренат.

Я часто видела его фото в доме его родителей или новостных лентах. Но они не передавали и сотой доли того животного магнетизма, которым он был пропитан насквозь.