Дневник Васи Пупкина - Алекс Экслер

Наконец, накатался наш крутой байкер, подъехал ко мне и говорит:

— Ну чего, Пупкис? Теперь ты седлай стального зверя.

А я посмотрел на этого зверя… Мама моя! Не зверь, а драная кошка какая-то. Прям, как мой Мурзик после суточного сна под кроватью во время уборки. Спицы на колесах погнуты (дворник постарался), от сиденья после Тофиковых зубов мало что осталось, руль принял своеобразную форму березки, крылья от встречи с кустами все в каких-то вмятинах. А на самого Михася — просто без слез взглянуть нельзя. С правой стороны все разодрано (это когда он лежа на боку катался), от кроссовок после торможения по асфальту остались какие-то онучи, перевязанные шнурками, а шлем… Я вас умоляю! Как будто по нему часа два бегала сборная США по регби. Я как представил, что в подобном виде заявлюсь домой… Папик меня наверняка кофемолкой выпорет. Короче, я Михасю вежливо говорю:

— Спасибо, дорогой друг, но я права дома забыл, а без прав не езжу принципиально.

Миха насупился и попросил помочь ему дотащить смертельно раненого стального коня домой. А я во имя дружбы — на все готов. Подняли мы этот харлейный дэвидсон к дверям его квартиры, и я быстро раскланялся, потому что встреча с Михасевыми родителями в мои планы не входила. А чего? Хорошо погуляли, между прочим.

7 июня: Блин, а я сегодня в школу не хотел отправляться. Кто же знал, что будет такой полный пердимонокль? Короче, прихожу сегодня на занятия, а так — все как обычно. Сначала была математика. Тоска — смертная. Математичка, загогулина старая, пишет свою формулы и что-то бормочет под нос. Класс затих, потому что знают ее манеру: самого шумного тут же к доске вызывать, чтобы чего-то там извлекать из квадратного уравнения. Садюга, одно слово. Я полчаса потерпел, потом не выдержал, сказал громко на весь класс: «Прошу минуточку внимания!», после чего достал платок и трубно высморкался. Шутка. Обычная шутка. Все засмеялись, а эта математичка, зараза, сказала, что я обсопливил память великой Софьи Ковалевской и выгнала меня из класса. Без портфеля, между прочим. А у меня там какой-то детектив хороший лежал. Так что конец урока пришлось провести в Туалете На Третьем Этаже, где от дыма просто не продохнуть. Остальные уроки тоже прошли с переменным успехом. А тут вдруг на последнем уроке объявили, что у нас сегодня будет шестой урок по новой дисциплине — сексопсихуэтике, которую читает знаменитый профессор Сексопаталогоанатом. Или у него какая-то другая фамилия была, не помню.

Мы, конечно, сразу развеселились. Всем охота профессора в дурацкое положение поставить. Собрались в классе, ждем этого деятеля и рассказываем истории из своей богатой половой жизни. Я, конечно, рассказываю. Кому же еще? Вдруг дверь открывается и вползает профессор. Класс так и обалдел! И это пескоструйное явление будет нас просвещать по поводу тонкостей сексуальной жизни среди молодежи! Классический старичок — божий задиванчик. Еле идет, голова вся плешивая, руки трясутся, взгляд безумный — прям, половой агрессор пушкинских времен. Добрел старикашка до учительского стола и говорит: — Здравствуйте, детки.

Мы, детки, так и заржали. Ни фига себе детки. Да у нас у половины — усищи растут вовсю, не говоря уже о других местах.

— А что вы смеетесь? — заерепенился профессор. — Задача сексуального воспитания молодежи сейчас актуальна — как никогда! И половая грамотность должна быть даже в вашем возрасте. Между прочим, спид стучится в каждую дверь!

В этом момент в дверь раздался громовой стук. Мы даже обалдели, а тут створка распахивается и появляется Толян, сияющий, как огни на дискотеке. Ну, мы, конечно, зашумели: дескать, здорово, спид! Как жисть протекает в борьбе с иммунитетом?

Толян на шутки отреагировал сурово, пару раз треснул в бубен особенно ярым шутникам и все потихоньку затихли. Профессор усадил Толяна на свободное место и продолжил:

— Вот вы, дети, недооцениваете ценность полового воспитания. Занимаетесь — черт знает чем, разрушая молодой организм.

В классе довольно заорали:

— Ага! Ага! Вон, математика наш молодой организм — ох, как разрушает. Вы скажите, товарищ профессор, чтобы нам ее отменили!.

Старичок подслеповато похлопал глазками и наивно сказал:

— Я же не про математику! Я про ваши молодые организмы, которые вы заставляете искусственно возбуждаться, что противно человеческой природе.

— Почему искусственно? — удивился кто-то из класса. — Мы — вполне естественно. Читаем всякие книги умные! Декамерон, например.

— Тьфу, какая гадость! — возмутился профессор. — Разве можно эту бредятину читать? Что за серость? Есть же современные издания! На хорошей бумаге. С прекрасными, научными иллюстрациями. Вон, «Плейбой», например. Наша кафедра его очень уважает. Серьезный, проблемный журнал. Хорошие статьи. Прекрасный подбор сопроводительного материала.

— Мы больше «Пентхауз» нравится, — прямо заявил Толян.

— Тоже хорошее пособие, — согласился старикан и масляно повел глазками по классу. — Вы не смотрите, что его американцы выпускают. Их ученые — тоже понимают толк в этом деле.

— Все это — теория, — рубанул Колян. — Нам бы практике обучиться.

— Ну, что ж, — согласился профессор. — Практика — оно дело полезное. Но очень хлопотное. Пока какую-нибудь практикантку уговоришь — можно инфаркт получить. Впрочем, вы — ребята молодые. У вас это дело быстро делается.

— Ага! Быстро! Как же! — протянул класс. — Нас всерьез и не воспринимают. Так и живем без полового воспитания. Вон, один Пупкин в этом деле и понимает. Но практикой делиться не хочет с боевыми товарищами.

— Главное, ребята, — протянул старичок, — это предохранение. Потому что — мало ли что. Любовь, она штука тонкая. Секс — еще более тонкая. У некоторых. Практикантку уговорить — это вам не квадратное уравнение решить. А когда уговорил, надо предохраняться со страшной силой. Потому что могут случиться неприятности. Вон, у меня, — разоткровенничался профессор, — только кандидатом стал, прикрепили к одной дипломнице. Я еще тогда молодой был. Лет сорок. Я к ней прикрепился несколько раз, а потом она и заявляет: «Залетели мы с вами, Ерофей Кузьмич». Я думал, что диплом в неправильную сторону пошел. Оказалось — диплом в правильную сторону пошел, как и мои гены. Короче, ожидает она ребенка. А что делать? В старые времена с этим делом было строго. Женись — и все дела. Я и женился. Ребеночек родился — вылитый херувимчик. Один в один — наш начальник кафедры Рувим Петрович. Он, видать, тоже свою руку к этому диплому приложил. Так что я вас, ребятки, заклинаю — предохранение, предохранение и еще раз — предохранение. А если под рукой ничего нет из современных средства, то плюнуть на это дело и заниматься любовью к родине, к партии, к родному институту или школе.

Ну, поплыл наш старикан. Собственно, его никто уже и не слушал. Думали, расскажет что-нибудь интересное, а он нудит про всякие анахронизмы. Даже про методику предохранения толком не рассказал, хотя все так надеялись. Толян от скуки даже учебник по математике раскрыл, хотя это с ним бывает раз в год.