Волшебный витраж - Диана Уинн Джонс

Шон с разгону налетел на косилку и ободрал пухлую лодыжку.

– О-ой, – проныл он. – Тут темно. Ничего не видно.

– Минуту. – Эндрю вышел наружу, забрался в самую гущу крапивы, встал на цыпочки и с трудом дотянулся до угла брезента. Дернул. Брезент сполз ему на голову, осыпав старой штукатуркой, сухими веточками и безымянным хламом.

Эйдан в сарайчике вскрикнул, а Шон застыл с разинутым ртом. Оказалось, в крыше есть наклонное окно. Оно было сделано из разноцветных квадратных стеклышек – в точности как верхняя половина кухонной двери, – причем, очевидно, так же давно. Однако эти стекла, в отличие от витража на двери, были покрыты древней грязью и местами потрескались. С них густыми прядями и толстыми фестонами свисала паутина, колыхавшаяся на сквозняке от двери. Но все равно в окно хлынул поток разноцветного света. В этом свете Эйдан разглядел, что стены сарайчика обшиты деревянными панелями, древними, выгоревшими, а на них вырезаны дюжины фантастических фигур, жаль, под толстым слоем пыли было непонятно, кого они изображают. Эйдан снял очки, чтобы все разведать.

Между тем снаружи сарайчика Эндрю выпутался из брезента, и под его ногами ветхая ткань рассыпалась. Эндрю снял очки протереть и с огорчением понял, что одним махом порушил множество дедовских чар. Или прадедовских. А может быть, и прапрадедовских заодно.

– Идите посмотрите! – крикнул из сарайчика Эйдан.

Эндрю пошел и посмотрел.

Дуб, подумал он. Пощупал ближайшую панель. Цельный дуб, весь изрезанный узорами, цветами и зверями. Старый дуб. Кирпичная обшивка была лишь маскировкой, скрывавшей средоточие волшебства.

– Господи, – проговорил Эндрю.

– Правда, здорово? – спросил Эйдан.

Шон, не сводивший глаз с косилки, сказал:

– Да это церковь.

– Нет, не совсем, – ответил Эндрю, – но я понимаю, что вы имеете в виду.

– Профессор, – с энтузиазмом объявил Шон, – я могу починить косилку. Будет работать. Честно. Можно?

– Гм, – ответил Эндрю. Он сразу представил себе, как ревниво мистер Сток относится к своему таланту запускать косилку. Но у него не хватило духу огорчить Шона. Бедняга глядел на него с таким энтузиазмом, так хотел показаться умнее, чем был на самом деле. – Ох, ну хорошо, – сказал Эндрю. И вздохнул. Пусть завтра ему за это будет шестьдесят два кочана капусты, подумаешь… – Почините косилку, Шон. А потом – слушайте меня внимательно, – потом вам надо будет тщательно расчистить этот сарайчик. Сделайте это очень бережно и осторожно, ни в коем случае ничего не сломайте и не разбейте, особенно окно в крыше. Если понадобится, потратьте на это несколько дней. Главное – навести здесь чистоту и порядок. Договорились?

Шон сказал:

– Да, профессор. Спасибо, профессор.

Эндрю не был уверен, что Шон его вообще слушал, а тем более понял. Зато он не сомневался, что Шон был доволен. Когда Шон был доволен, то размахивал руками, будто младенец, растопырив во все стороны пухлые пальцы, словно лучи у морской звезды, и сиял.

– Можно, я ему помогу? – спросил Эйдан.

Ему не терпелось выяснить, что тут на самом деле было, в этом сарайчике.

– Десять минут, – сказал Эндрю. – Не забывай, мы едем в Мелфорд покупать тебе одежду.

Он оставил Эйдана и Шона заниматься сарайчиком. Вытряхивая из волос грязь пополам со старыми чарами и на ходу обмахивая их с джинсов, он отправился в дом – слушать нотации Таркина.

Таркин сидел на стуле с прямой спинкой, положив культю на табурет от пианино. А ведь культя, наверное, сильно болит, подумал Эндрю.

– Да нет, – сказал Таркин, словно Эндрю произнес это вслух. – То есть та половина, которая осталась при мне, вообще не болит. Донимает меня та половина, которой нет. В основном колет ниже отрезанного колена, будто я ногу отсидел. А в данный момент у меня свело отсутствующую икру. Что-то мне не удается убедить ногу, что там нечего сводить. Стейси все советует попробовать гипноз, но это ведь кто-то будет копаться у меня в голове, давать тайные приказы – нет, это мне не по душе. То есть совсем не по душе, вот я никуда и не пошел.

– Да, мне бы такое тоже не понравилось, – согласился Эндрю.

Он словно бы видел отсутствующую ногу Таркина – жилистую ногу, лежащую на табурете от пианино, и тугой болезненный ком сведенной мышцы на икре. Ничего себе телепат этот Таркин.

– О чем вы хотели со мной поговорить?

– А. Это… – Вид у Таркина вдруг сделался смущенный. – Стокки и Стейси с чего-то решили, будто именно я должен с вами поговорить, шут его знает почему, ну вот я и решил ковать железо, пока горячо, а то как бы не струсить. Простите, что спрашиваю. Вы были здесь, в этом доме, когда умер ваш дедушка?

Этого вопроса Эндрю никак не ожидал.

– Нет, – ответил он. – Я проезжал по дороге тут неподалеку, еще не знал, что он умер, и видел его призрак. Тогда и поехал прямо сюда.

Таркин пристально взглянул на него.

– И как он, призрак?

– Был крайне нетерпелив, – припомнил Эндрю. – Пытался вручить мне какую-то бумагу с большой сургучной печатью, я хотел ее взять, но рука прошла сквозь нее. Я думал, это его завещание, но когда адвокат показал мне его, оно было другого формата.

– Ага, – кивнул Таркин. – Так мы и думали. Вы и правда ничего не знаете. Послушайте моего совета, начинайте искать этот документ сию же минуту. Это Джослин, судя по всему, хотел передать вам область попечения. Из той бумаги вы и поймете, что вам полагается сделать, – уж яснее, чем из моих слов.

– Что мне полагается сделать с чем? – не понял Эндрю.

Таркин заерзал на стуле, вид у него снова стал смущенный.

– Честно говоря, точно не знаю, – признался он. – Я же не волшебник, не чета Джослину Брендону. У меня есть кое-какие, с позволения сказать, неофициальные таланты – вот розы разводить, лошадей понимать и все такое прочее, – а у него все было взаправду, у Джослина-то, он и в старости, когда я сюда перебрался, был еще о-го-го, хотя и отстал уже немного от времени. Я только одно знаю наверняка – в наших краях, в радиусе десяти миль с лишним, все как-то странно. По-особенному. И Джослин за этим следил. И хотел передать свои обязанности вам.

– Но волшебник, не больше вашего! – запротестовал Эндрю.

– Могли бы и заделаться, – отозвался Таркин. – По мне, так вам не мешало бы немного попрактиковаться. У вас есть дар. И еще вам надо найти ту бумагу. Я велю Стейси тоже поискать, когда она наладит компьютер. А если вам понадобится помощь, ну там объяснение или совет, – положитесь на меня. По правде говоря, буду только рад помочь. Видите ли, мне иногда бывает нужно отвлечься от мыслей о прерванной карьере, а для этого требуются сильные средства.

Эндрю понимал: Таркин отнюдь не шутит. Самому Эндрю было трудно даже представить себе, что такое жизнь жокея, но сразу стало ясно, что она была столь же увлекательна, как его собственная работа над книгой, и так же поглощала все время и силы. И тут Эндрю подумал: а ведь плохо бы ему пришлось, если бы он вдруг потерял обе руки и не мог писать свою книгу – и вообще больше не смог бы писать никаких книг.